— Теперь ты умный рассуждать! — с досадой заметил Сырцов. — Я же тебя вчера спрашивал насчет возможной слежки, — напомнил он. — А ты мне ответил, что все было чисто…
— Так и было, — виновато ответил напарник. — Никто за нами следом не шел… Я бы заметил: у меня глаз наметан. А когда Василий Васильевич уже отошел от киоска, этот Сапожник откуда-то вынырнул. Мне его некогда рассматривать было, а то бы я его еще вчера узнал.
— Наме-етан… — язвительно повторил Сергей Григорьевич. — Тебе на пятки все время наступали, а ты… А теперь как быть?
— Не знаю, — отложил шампур с недоеденным шашлыком в сторону Суровцев. — Как скажешь, так и будет. Ну дал маху, чего же мне теперь оправдываться?
Сергей Григорьевич посидел немного в молчаливой задумчивости, затем, приняв какое-то решение, спросил своего напарника:
— Ты уже закончил есть?
— Не хочется что-то… — хмуро отозвался Суровцев, посмотрев на шампуры с остывшим шашлыком.
— Тогда выходи первым и иди к остановке такси возле порта, — приказал Сырцов. — Я следом за тобой пойду. Поедешь в Геленджик машиной.
— А может — катером? — несмело предложил Михаил Павлович. — В такси столько сдерут…
— Поедешь в такси! — жестко повторил Сырцов, перебив напарника. — Денег хватит?
— Хватит, — ответил Суровцев.
— Смотри, а то я еще дам… Я приеду вторым рейсом, — продолжил Сергей Григорьевич. — Как вчера… А если меня до утра не будет, сообщишь в милицию. — Сырцов вынул из кармана пиджака ручку и, взяв из пластмассового стаканчика чистую салфетку, написал там адрес, по которому его следовало искать. — На, положи в карман, — подал он напарнику бумажку.
— А если ты не придешь… — внезапно осевшим голосом сказал Суровцев, — что милиции говорить?
— Придется говорить все, — ответил Сергей Григорьевич. Помолчав, добавил: — Но это дело твое: можешь и промолчать. Выждешь день-два, не будет меня, мотай отсюда, пока цел. Теперь, если нам на хвост сели, игра серьезная пойдет.
— Это точно! — согласился напарник, только теперь осознавший серьезность положения. — Позвонить-то я позвоню, — пообещал он, — только после звонка мне сразу придется смыться. В зону опять идти не хочется, да я там долго и не протяну: или подручные Зимникова прикончат, или свои… У нас предательства не прощают. Как я раньше не допер, куда он нас втягивает? — удивленно спросил сам себя Суровцев. — Тут же ребенку все ясно было! Зачем же камни с нами посылать, а какие-то документы на них отдельно? Лишний раз рисковать… Липа это все! — пристукнул ладонью по столику Михаил Павлович. — Он думает, что мы какие-нибудь хомяки: кроме кормушки ничего не видим.
— Я сразу это понял, — равнодушно отозвался Сырцов. — Да и ты, наверное, догадывался, — высказал он предположение. — Просто нам деваться некуда было, мы и сделали вид, что во всем Зимникову верим. Чего уж теперь юлить друг перед другом? Надо выпутываться как-нибудь… Ладно, пошли, — он поднялся из-за столика. — Ты выходи, а я пока пачку сигарет возьму.
Усердие не всегда идет на пользу дуракам. Гораздо чаще оно им вредит. Иногда — губит. Димка Сапожник после неожиданной встречи с Суровцевым, выйдя из сквера, долго размышлял, как ему быть дальше, и, не придумав ничего лучшего, отправился к своему главарю Темникову, который руководил группой ликвидаторов. Доехав до нужной улицы на такси, он покурил возле афишной тумбы и, убедившись, что за ним нет слежки, не спеша двинулся к дому, в котором жил Темников. Хозяин квартиры усадил своего нежданного гостя на диван возле открытой балконной двери, сам сел к столу и закурил.
— Что случилось? — недовольно спросил он гостя. — Я же тебе приказал несколько дней посидеть дома. Так ты вместо этого еще и сюда приперся.
— Ничего не случилось, — ответил Сапожник. — Просто я одного знакомого в городе встретил, Николай Александрович, — сообщил он хозяину квартиры.
— Ну и что? — с недоумением посмотрел на гостя Темников. — Пришел поделиться со мной этой радостью? Или пожаловаться, что он с тобой не поздоровался?
— Ты не считай меня совсем уж за дурака, — обиделся гость. — Я его встретил в сквере, недалеко от киоска, где вчера…
— Понятно, — перебил его хозяин квартиры. — И о чем же вы говорили?
— Теперь ты умный рассуждать! — с досадой заметил Сырцов. — Я же тебя вчера спрашивал насчет возможной слежки, — напомнил он. — А ты мне ответил, что все было чисто…
— Так и было, — виновато ответил напарник. — Никто за нами следом не шел… Я бы заметил: у меня глаз наметан. А когда Василий Васильевич уже отошел от киоска, этот Сапожник откуда-то вынырнул. Мне его некогда рассматривать было, а то бы я его еще вчера узнал.
— Наме-етан… — язвительно повторил Сергей Григорьевич. — Тебе на пятки все время наступали, а ты… А теперь как быть?
— Не знаю, — отложил шампур с недоеденным шашлыком в сторону Суровцев. — Как скажешь, так и будет. Ну дал маху, чего же мне теперь оправдываться?
Сергей Григорьевич посидел немного в молчаливой задумчивости, затем, приняв какое-то решение, спросил своего напарника:
— Ты уже закончил есть?
— Не хочется что-то… — хмуро отозвался Суровцев, посмотрев на шампуры с остывшим шашлыком.
— Тогда выходи первым и иди к остановке такси возле порта, — приказал Сырцов. — Я следом за тобой пойду. Поедешь в Геленджик машиной.
— А может — катером? — несмело предложил Михаил Павлович. — В такси столько сдерут…
— Поедешь в такси! — жестко повторил Сырцов, перебив напарника. — Денег хватит?
— Хватит, — ответил Суровцев.
— Смотри, а то я еще дам… Я приеду вторым рейсом, — продолжил Сергей Григорьевич. — Как вчера… А если меня до утра не будет, сообщишь в милицию. — Сырцов вынул из кармана пиджака ручку и, взяв из пластмассового стаканчика чистую салфетку, написал там адрес, по которому его следовало искать. — На, положи в карман, — подал он напарнику бумажку.
— А если ты не придешь… — внезапно осевшим голосом сказал Суровцев, — что милиции говорить?
— Придется говорить все, — ответил Сергей Григорьевич. Помолчав, добавил: — Но это дело твое: можешь и промолчать. Выждешь день-два, не будет меня, мотай отсюда, пока цел. Теперь, если нам на хвост сели, игра серьезная пойдет.
— Это точно! — согласился напарник, только теперь осознавший серьезность положения. — Позвонить-то я позвоню, — пообещал он, — только после звонка мне сразу придется смыться. В зону опять идти не хочется, да я там долго и не протяну: или подручные Зимникова прикончат, или свои… У нас предательства не прощают. Как я раньше не допер, куда он нас втягивает? — удивленно спросил сам себя Суровцев. — Тут же ребенку все ясно было! Зачем же камни с нами посылать, а какие-то документы на них отдельно? Лишний раз рисковать… Липа это все! — пристукнул ладонью по столику Михаил Павлович. — Он думает, что мы какие-нибудь хомяки: кроме кормушки ничего не видим.
— Я сразу это понял, — равнодушно отозвался Сырцов. — Да и ты, наверное, догадывался, — высказал он предположение. — Просто нам деваться некуда было, мы и сделали вид, что во всем Зимникову верим. Чего уж теперь юлить друг перед другом? Надо выпутываться как-нибудь… Ладно, пошли, — он поднялся из-за столика. — Ты выходи, а я пока пачку сигарет возьму.
Усердие не всегда идет на пользу дуракам. Гораздо чаще оно им вредит. Иногда — губит. Димка Сапожник после неожиданной встречи с Суровцевым, выйдя из сквера, долго размышлял, как ему быть дальше, и, не придумав ничего лучшего, отправился к своему главарю Темникову, который руководил группой ликвидаторов. Доехав до нужной улицы на такси, он покурил возле афишной тумбы и, убедившись, что за ним нет слежки, не спеша двинулся к дому, в котором жил Темников. Хозяин квартиры усадил своего нежданного гостя на диван возле открытой балконной двери, сам сел к столу и закурил.
— Что случилось? — недовольно спросил он гостя. — Я же тебе приказал несколько дней посидеть дома. Так ты вместо этого еще и сюда приперся.
— Ничего не случилось, — ответил Сапожник. — Просто я одного знакомого в городе встретил, Николай Александрович, — сообщил он хозяину квартиры.
— Ну и что? — с недоумением посмотрел на гостя Темников. — Пришел поделиться со мной этой радостью? Или пожаловаться, что он с тобой не поздоровался?
— Ты не считай меня совсем уж за дурака, — обиделся гость. — Я его встретил в сквере, недалеко от киоска, где вчера…
— Понятно, — перебил его хозяин квартиры. — И о чем же вы говорили?