— А... куда ты уходишь?
— Ого, — присвистывает Миднайт, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть мое лицо. — Неужели, тебе интересно?
— Вовсе нет, — я отворачиваюсь и молюсь, чтобы краска не залила мои щеки.
— У меня назначена встреча, — его голос звучит бодро и довольно. — Но не переживай. Я не стану флиртовать с девушками.
— Можешь спать, где угодно и с кем угодно. Мне все равно, — бросаю я.
— Я притворюсь, что поверил тебе, — Миднайт смеется в кулак. — Выспись, потому что завтра мы с тобой кое-кого навестим.
— Может, достаточно говорить загадками? — я вскидываю руками. — Зачем мы в Иерусалиме? Точно не из-за того, что в тебе проснулся азарт туриста.
Он слегка щурит глаза и наклоняет голову вправо.
— Узнаешь обо всем завтра.
Я даже не злюсь. Потому что, когда я рядом с Миднайтом, то в ярости всегда.
— Надеюсь, ты отлично проведешь ночь в моем доме, — радушно улыбаясь, он разводит руками. — Только постарайся больше ничего разбивать и ломать до моего возвращения, договорились?
Может, мне тут все поджечь?
— Да, — я улыбаюсь ему в ответ.
— Твое лицо выглядит пугающе, но я надеюсь, что ты будешь хорошей девочкой.
Миднайт разворачивается и идет к выходу. Он останавливается прежде, чем переступить порог, но так ничего и не говорит.
Еще через несколько секунд его стройная фигура скрывается из поля моего зрения.
Я тереблю пояс белого махрового халата, пока мне в голову не приходит мысль, что лучше его снять и надеть что-то легкое и удобное из имеющихся в моем гардеробе вещей. Я рыскаю в чемодане и быстро нахожу голубой топ к черным джинсам. Быстро надеваю это поверх нижнего белья, затем бросаю халат на спинку стула, а после выхожу из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Постоянно оглядываясь, я чувствую себя шпионом. Миднайт мог бы сговориться с прислугой, чтобы те следили за мной, не выпускали из спальни и так далее. Но меня невозможно удержать в клетке, именно поэтому я двинулась на осмотр большого дома, что принадлежит мерзавцу, не заслуживающему даже кирпича с фасада.
Мне повезло. На пути никто не встречается, а это значит, что я смело могу пройти в левое крыло. Двери там повыше и двустворчатые. Так и не поймешь, за какой из них кроется комната Миднайта. Я открываю одну за другой, пока не встречаю что-то оригинальное среди одинакового, светло-бежевого цвета всех дверей. Та, у которой я стою, выкрашена в темно-коричневый, и высота ее достигает до самого потолка. Учитывая то, насколько славолюбив этот парень, можно с уверенностью предположить, что впереди меня ждет именно его спальня.
Я угадала. Заперевшись, не спеша разглядываю золотые узоры на темно-зеленых стенах, кровать огромнейших размеров с балдахином, гардеробную и два кресла у окна. На них висят черные шторы. Они приоткрыты, поэтому в спальню просачивается солнечный свет. Он, кстати говоря, стал более ласковым, и уже не так адски печет, поэтому позже я даже могу прогуляться по саду, без опасений получить удар.
— Как здесь красиво, — тихо говорю сама себе, проведя рукой по поверхности камина, на котором стоят фотографии в рамках.
Я решаю не вглядываться. Возможно, знать про Миднайта больше, чем я рассчитывала, — ошибка.
Прыгаю с разбега на мягкую кровать, и пушистые покрывала встречают мое тело с особым теплом. Я ощущаю на простынях запах парня и, сама того не ожидая, вбираю ноздрями его аромат, сжав пальцами подушку, буквально приклеившись к ней носом. Даже не хочется делать замечание самой себе. Знаю, что это неправильно, но безумно хочется.
Все-таки, не выдержав, подрываюсь и, подбежав к камину, принимаюсь разглядывать фотографию справа. Я не сразу замечаю ее, потому что она менее приметная: очень старая, черно-белая. На ней двое взрослых мужчин с лихо-закрученными усами, двое молодых парней с гладко выбритыми лицами и милая, юная девушка, длинноволосая и изящная. Ее волосы захвачены в свободный хвост, несколько темных прядей струятся по одному плечу. Все бы ничего, если бы не один странный и интересный факт, невероятно меня пугающий. Один из молодых парней на старом фото — Миднайт.
Я совершенно точно не могу спутать. Я совершенно точно понимаю, что это тот самый парень, который обожает сарказм и готов соревноваться в нем с кем угодно. Сощурившись, я беру рамку в руки и хмурюсь, чтобы рассмотреть все, не упустив ни одной детали.
Черт! Да на них же одежда восемнадцатого, или девятнадцатого веков! Мои познания в истории не позволяют мне сделать окончательный вывод, однако понятно, что столько люди… даже ведьмы и колдуны молодыми быть не могут!
Как такое возможно?
Я пальцем провожу по фотографии, задевая голову Миднайта, такого беззаботного. Внешне он совсем не изменился, но взгляд стал другим, более циничным. А на этом старом фото Миднайт добр, юн и мил. Наверное, такой Миднайт мне бы с легкостью понравился.
Но я все еще в ужасном шоке. Отшатываюсь, присаживаясь на край кровати, опустив руку с фото, но разглядывая каждый угол с настойчивостью, страхом и любопытством.
Эти люди на фотографии — его семья? Дальние родственники? Может, они его предки? И жил когда-то человек, как две капли воды похожий на моего нового знакомого.
Самый важный вопрос, ответ на который я так и не получила до сих пор… Кто такой Миднайт?
ДЖЕЙН
Я всюду слышу его. Голос, преследующий меня, куда бы ни пошла, куда бы ни взглянула. Голос, произносящий слова, ранящие сотней кинжалов в самое сердце. Отравляющие сознание, испепеляющие чувства, что бурлили во мне безудержной силой и помогали оставаться в здравом уме.
Всего лишь несколько слов, повторяющиеся снова и снова. Словно против собственной воли я несусь по замкнутому кругу, из которого невозможно выбраться... невозможно прекратить это нескончаемое движение.
Я загнана в ловушку и безжалостно казнена обстоятельствами.
Тот человек... демон (не знаю, как будет правильнее назвать его), самым жестким образом излил на меня правду, которую я так жаждала получить. Мое неравнодушие к вопросам, терзающим меня на протяжении долгого времени, привело, наконец, к шокирующим ответам.
Я потеряла память, потому что потеряла свою душу. Она заточена в Тардесе — загробной темнице, которая таит в себе нечто зловещее. То, что нельзя выпускать.
Росс знал об этом.
Эйден знал об этом.
Им обоим было известно о причинах того, что после аварии я очнулась совершенно другим человеком.
Они оба утаивали от меня то, что я должна была знать.
Один — потому что желает во что бы то ни стало вернуть мою душу из Тардеса. Несмотря на то, что многие опасаются этого, он готов пожертвовать целым миром ради того, чтобы я стала прежней, и мои чувства к нему так же изменились.
Второй — потому что пытается удержать рядом с собой, испугавшись того, что если ко мне вернется душа, я перестану любить его.
Прикрывшись тем, что пытались уберечь меня, Картеры действовали в собственных целях. Чтобы защитить СВОИ чувства и самих себя от боли.
Оба поступили эгоистично и лишили меня права выбора, оставив в стороне наблюдать за всем творящимся безумием.