— О-Стелли, помоги мне получить металлический нож.
— Тебе нож? — удивилась девушка. — Зачем?
— Я хочу попробовать усовершенствовать станок О-Горди. Ей трудно уже справляться с тяжелым челноком.
— Но все наши старые женщины ткут или прядут. Так было всегда.
— И плохо, что так было всегда! — возразил Артем. — Разве они не заслужили хотя бы маленького облегчения своим рукам.
О-Стелли смерила его долгим изучающим взглядом:
— Ты прав, наверное, но… Что ты собираешься смастерить, что-то вроде тех ваших машин, о которых рассказывал недавно?
— Нет, таких машин здесь не сделать. Они почти полностью заменяют человека, потому что используют другую, не человеческую силу, а силу ветра, пара, падающей воды. Я же хотел бы лишь немного облегчить работу ткачих, чуточку освободить их руки.
— Освободить их руки? А скажи, там, у вас, эти ваши машины могут сделать такую ткань, как эта? — она прикоснулась к складкам своего воздушного тонкито.
— Нет, не могут, — честно признался Артем. — Я вообще никогда не видел такой ткани, если не считать… Да, я никогда не видел ничего подобного, — поспешил он замять нечаянно вырвавшиеся слова.
— Но ты сказал: «если не считать…» — не дала ему вывернуться О-Стелли. — Если не считать чего?
Вот положение! Не рассказывать же ей о фотографии, которую он видел у Николая Ивановича. Ведь если фотокамера запечатлела там, на обледенелом уступе ее, О-Стелли — а он все больше склонялся к этой мысли — то это еще одна из тайн, окружающих жизнь эрхорниотов. И едва ли разумно раньше времени показывать, что он, хоть и ненамеренно, прикоснулся к этой тайне.
— Если не считать одежды древнеегипетских цариц, которую я видел на рисунках, — нашелся наконец Артем.
— Вот оно что! Да, помнится, ты как-то говорил об этом. А знаешь, почему так тонка и невесома эта ткань? Почему все мое тонкито можно сжать в кулачке?
— Видимо, она сделана из очень тонкой пряжи. Я читал, что прядильщики того времени, о котором я тебе рассказывал, могли вручную вытянуть из крохотной щепотки шерсти весом вот в этот кругляшок, — подбросил Артем на ладони случайно оказавшуюся у него в кармане копеечную монету, — нить длиной чуть ли не в поперечник верхнего обвода вашей котловины. И ценилась такая пряжа выше самых редких драгоценностей…
— Что тут удивительного? — перебила его О-Стелли. — Точно такую же пряжу могут изготовить и самые искусные из наших мастериц. Нити, которые они вытягивают одним им известным способом из специально обработанной шерсти, едва различимы самым острым глазом. Но сделать это могут только человеческие руки. А ты собираешься заменить их какой-то машиной.
— Такие руки не заменишь никакой машиной, кто будет с этим спорить. Только какой срок понадобился на изготовление ткани, из которой сделано твое тонкито?
— Над изготовлением ее работало несколько мастериц. И ушло на это больше года.
— Так я и думал. Но речь идет о другом. Мастериц столь высокого класса, наверное, не так много. И тонкито, подобного этому, не носит ни один другой эрхорниот. Большинство из них ходят в одежде из грубой ткани. Изготовление ее я и хотел бы сделать более легким и быстрым. А нужда в этом, похоже, есть. Многие ваши мужчины совсем пообносились. Почему не попробовать ускорить труд ткачих?
— Что же, попробуй, я не возражаю. Только… У нас очень мало ножей. Все они в мастерской у резчиков посуды. И никто не вправе выносить их оттуда.
— Зачем выносить? Я могу работать и в мастерской, там даже удобнее. Только мне понадобится еще какой-нибудь ненужный ткацкий станок.
— Хорошо, я скажу О-Брайну, он все сделает.
— Спасибо, О-Стелли, — сказал Артем, мысленно прикидывая, с чего начать работу над будущим станком. Он знал, что юная эрхорниотка слов на ветер не бросает, а старый О-Брайн ни в чем не перечит своей любимице.
Действительно, уже на следующее утро ему предоставили все необходимое, и он, не теряя времени, приступил к работе. Теперь он проводил в мастерской все свободное от занятий с О-Стелли время. Но дело продвигалось медленно. Не было навыка к делам подобного рода, не было нужного инструмента: много ли сделаешь одним ножом.
Пожилые резчики добродушно посмеивались над его затеей. Зато молодые мастера с самого начала заинтересовались необычным замыслом и постепенно начали помогать Артему: подбирали необходимые сорта дерева, вырезали по его чертежам детали, скрепляли их одним им известным способом.
Впрочем, со временем и старики увлеклись новым делом. Особенно один из них, дядюшка О-Гримм. Сначала он долго присматривался к Артему и его детищу, то одобрительно прищелкивая языком, то с сомнением покачивая головой. А однажды вечером, когда они остались одни, вынул из своего верстака несколько собственных олотоо и положил их перед Артемом:
— А если так, сынок?
— Сделать не один, а два челнока?
— Конечно. Двойной выигрыш времени получится и ход каретки будет ровнее.
Артем внимательно просмотрел все эскизы О-Гримма, хлопнул его по плечу:
— Здорово, дядюшка О-Гримм. Я бы никогда до этого не додумался.
— Две головы всегда лучше одной, — довольно хмыкнул старик. — А я вот давно присматриваюсь к тебе. Хороший ты вроде человек. Совсем не такой, как мы привыкли думать о тех, кто за горами, в большом инее. Только сторонишься больно простых людей. А зря! Зашел бы как-нибудь после работы. Сдается мне, нам есть о чем потолковать.
— Я с удовольствием, дядюшка О-Гримм. Хоть сегодня, прямо сейчас.
— А что, пойдем, обрадуем мою старушку. Она гостей любит. И угостить найдет чем.
— Покажешь свои подземные хоромы?
— Не-е-ет! Я не в пример другим все лето в шатре живу. Люблю воздух, солнце, звезды. Люблю слушать по вечерам, как шумит прибой. Я ведь в молодости пастушил в лугах. Да и теперь нет-нет да и выберусь туда к своим сыновьям. Двое их у меня. И так же, как я, не засиживаются под землей. Хоть и косятся на них за это старики. А живем мы со старухой почти рядом с тобой, на соседнем острове. Только мостик там недавно убрали. Видно, специально, чтобы мы дольше не познакомились.
— А кому это надо?
— Есть тут такие. Потом сам поймешь.
Впрочем, многое Артем понял уже в этот вечер, когда после сытного ужина О-Гримм вывел его из шатра и, усадив прямо на траву под огромным звездным небом, начал неспешный разговор:
— Ты рассказал бы мне о том большом мире, откуда прибыл. Я понимаю, на это целого хода луны не хватит, Но хоть самое основное.
Артем с минуту подумал:
— Ну, слушай.
— …Та-а-ак, — протянул в задумчивости О-Гримм, когда Артем закончил свой рассказ. — Все это, конечно, не так страшно, как нам внушают, загоняя под землю. Но… Если и дальше будет продолжаться эта ваша «конфронтация» и «гонка вооружений», то, как знать… может, и справедлив наш Великий завет…
— А что за Завет? Чей он? Тетушка О-Горди как-то упоминала мне о нем. Но объяснить толком так и не смогла.