Они мило рассмеялись и столь же мило обменялись символическими поцелуями.
«Прелестна, — прокатилось в голове у Прошина. — Но мне всегда претила в ней какая-то дамистость… Я все же склонен к женщинам спортивного типа».
— Держи презент, — он протянул сверток. — Паричок. Хвастливо отметим: из магазинчика пятой авеню Нью-Йорка, так что за качество ручаюсь. Ходи блондинкой, брюнетка. Я всегда симпатизировал блондинкам.
— Если мне не изменяет память, назвать твою бывшую супругу блондинкой было бы…
— Да, — согласился Прошин. — Она была какая-то пегая. Видимо, потому мы и разошлись…
— О, кого мы лицезреем?! — В перспективе коридора с сигаретой в зубах появился Андрей.
— Наконец-то мы потолкаемся животами! — в тон ему откликнулся Прошин, и они также расцеловались.
На секунду Прошина кольнуло нечто похожее на стыд. Вероятно, от присутствия при этой сцене Татьяны. Но в следующий миг это чувство сменила досадливая ревность…
«Ты привередливая скотина, — сказал Второй. — Ну, шахиншах! Мой гарем только мой, да? Ты подарил ей парик, пусть теперь она подарит тебе чалму».
— Ну, дуй к столу, — сказал Андрей. — Садись и напивайся до восторга.
— Да погоди ты… Как живешь-то, поведай…
— Приемы, визиты… Очень красиво. — Андрей оперся на груды шуб, повисших, на накренившейся вешалке. — Надоело до смерти. А ты?
— Работа, дом, машина. И тоже надоело до смерти.
— Нет в жизни счастья, — сказал Андрей.
— Да, — подтвердил Прошин, вглядываясь в его лицо и поражаясь, как же тот сдал.
Морщины, нездоровая матовость кожи, грузная фигура только подчеркивались девственной белизной рубашки и спортивным покроем брюк. Но все-таки многое, что так нравилось в нем женщинам, сохранилось. И жесткий, сильный рот, и лукавая зелень глаз, и глубокий вырез ноздрей, и красивая проседь в смоляных волосах…
— Ну, выглядишь ты превосходно, — заключил Прошин.
— Ах, милый лжец, — сказал Андрей. — Выгляжу я как раз скверно.
Теперь он стоял на фоне приколоченных к стенке оленьих рогов. Казалось, они росли из его головы.
Прошин невесело усмехнулся. Андрей, следуя его взгляду, обернулся, посмотрел на рога…
— Ты чего?
— Чего я? — спросил Прошин.
Они мило рассмеялись и столь же мило обменялись символическими поцелуями.
«Прелестна, — прокатилось в голове у Прошина. — Но мне всегда претила в ней какая-то дамистость… Я все же склонен к женщинам спортивного типа».
— Держи презент, — он протянул сверток. — Паричок. Хвастливо отметим: из магазинчика пятой авеню Нью-Йорка, так что за качество ручаюсь. Ходи блондинкой, брюнетка. Я всегда симпатизировал блондинкам.
— Если мне не изменяет память, назвать твою бывшую супругу блондинкой было бы…
— Да, — согласился Прошин. — Она была какая-то пегая. Видимо, потому мы и разошлись…
— О, кого мы лицезреем?! — В перспективе коридора с сигаретой в зубах появился Андрей.
— Наконец-то мы потолкаемся животами! — в тон ему откликнулся Прошин, и они также расцеловались.
На секунду Прошина кольнуло нечто похожее на стыд. Вероятно, от присутствия при этой сцене Татьяны. Но в следующий миг это чувство сменила досадливая ревность…
«Ты привередливая скотина, — сказал Второй. — Ну, шахиншах! Мой гарем только мой, да? Ты подарил ей парик, пусть теперь она подарит тебе чалму».
— Ну, дуй к столу, — сказал Андрей. — Садись и напивайся до восторга.
— Да погоди ты… Как живешь-то, поведай…
— Приемы, визиты… Очень красиво. — Андрей оперся на груды шуб, повисших, на накренившейся вешалке. — Надоело до смерти. А ты?
— Работа, дом, машина. И тоже надоело до смерти.
— Нет в жизни счастья, — сказал Андрей.
— Да, — подтвердил Прошин, вглядываясь в его лицо и поражаясь, как же тот сдал.
Морщины, нездоровая матовость кожи, грузная фигура только подчеркивались девственной белизной рубашки и спортивным покроем брюк. Но все-таки многое, что так нравилось в нем женщинам, сохранилось. И жесткий, сильный рот, и лукавая зелень глаз, и глубокий вырез ноздрей, и красивая проседь в смоляных волосах…
— Ну, выглядишь ты превосходно, — заключил Прошин.
— Ах, милый лжец, — сказал Андрей. — Выгляжу я как раз скверно.
Теперь он стоял на фоне приколоченных к стенке оленьих рогов. Казалось, они росли из его головы.
Прошин невесело усмехнулся. Андрей, следуя его взгляду, обернулся, посмотрел на рога…
— Ты чего?
— Чего я? — спросил Прошин.