Карлос снова заговорил, голос его поднимался до сердитого визга. Когда он закончил, Витас снова повернулся к Рэчел.
— Мой друг очень сердится. Он говорит, что только сумасшедшая могла ожидать, что он доведет ее до Диабло за ту ничтожную плату, о которой вы договорились. Что вы должны были понимать, что он будет ждать оплаты … другого типа.
— Это ложь, — ответила она отчаянно. — Я заплатила ему столько, сколько он запросил. О, Боже, как я желала бы, чтобы это вообще не начиналось!
— А вот это, — убийственным тоном заявил Витас де Мендоса, — единственная умная вещь, которую я от вас услышал.
Ружье в его руке шевельнулось и поднялось. Карлос кое-как поднялся на ноги и уставился на него, что-то блея высоким дрожащим голосом, на лбу у него выступили капли пота.
Рэчел задохнулась:
— Что?.. Что вы собираетесь сделать?
Он даже не обернулся — все с той же мрачной улыбкой он, не отрываясь, смотрел на Карлоса:
— Вы не первая женщина, пострадавшая от рук друга Карлоса. Может быть, я осчастливлю мир, сделав так, чтобы вы были последней.
— Но вы не можете! — Голос Рэчел был резок от ужаса.
— Могу, — мягко возразил он. — У меня есть средство, — он слегка шевельнул ружьем, — и желание сделать это.
— Но я вам не позволю! — Рэчел с трудом поднялась на колени. — Это будет хладнокровным убийством, и вы хорошо знаете это. Ни в одной стране такое не сошло бы вам с рук. И ничего не произошло… Вы же знаете.
— Да, знаю, — сказал он. — Но если бы я опоздал на полчаса… Что тогда? Карлос, знаете ли, любит грубую игру, да и этим дело бы не закончилось. Вы вовсе не направлялись в Диабло. Я думаю, что Карлос собирался свезти вас к границе Венесуэлы и встретиться там со своими дружками. После этого никто не узнал бы о вас… если, конечно, у вас нет друзей, посещающих притоны в Каракасе или в Буэнос-Айресе.
Сильная дрожь пробежала по ее телу. Она, разумеется, слышала о подобных происшествиях, но всегда считала, что это бабьи выдумки. Ей никогда и в голову не приходило, что с ней самой может случиться такое.
— И все-таки, — возразила она тихо, — вы не можете убить его.
Он долго и пристально смотрел на нее, потом жестом приказал ползающему в его ногах Карлосу подняться.
— Тебе повезло. Сеньорита дарит тебе жизнь. Я не был бы столь щедрым. А теперь — в путь. Но сначала — ремень из твоих брюк, пожалуйста. — Так как Карлос заколебался, он продолжил безжалостно: — Скромность не та черта, которая тебе присуща, так мне кажется, маленький человечек. Совсем недавно тебе не терпелось снять брюки перед сеньоритой. — Он щелкнул пальцами. — Твой ремень, и не заставляй меня больше ждать.
Карлос подчинился, бормоча вполголоса проклятья, а Витас продолжал спокойно:
— Как ты, без сомнения, знаешь, в нескольких милях по течению есть маленький поселок. Прогулка быстрым шагом при свежем ночном воздухе охладит твой пыл. И не позволяй мне увидеть твою отвратительную рожу около Асунсьона.
Он сделал повелительный жест ружьем, и Карлос, спотыкаясь и придерживая обеими руками сползающие брюки, побежал. Еще некоторое время до них доносились звуки его спотыкающихся шагов и проклятия, но постепенно они замерли где-то вдали, и ночь вокруг них снова затихла.
Напряженное тело Рэчел вдруг расслабилось, и она поняла, что сейчас ее стошнит. Со стоном она выбежала из освещенного костром круга, и в тени ее начало отчаянно рвать. Когда спазмы кончились, она продолжала лежать без движения — лишь дрожь сотрясала ее тело с ног до головы. Как сквозь туман почувствовала она, что Витас де Мендоса стоит на коленях с нею рядом.
— Оставьте меня, пожалуйста, — еле выговорила она. То, что ее стошнило, само по себе было достаточно плохо, не говоря уже о том, что этот человек стал свидетелем ее слабости.
— Не будь дурочкой, — сказал Витас чуть устало. — Выпей немного.
Он протянул ей узкую серебряную фляжку. “Еще один подарок от anamorador”, — подумала Рэчел, открывая крышку и поднося флягу ко рту. Что-то похожее на жидкое пламя потекло по ее горлу, и она отдернула фляжку, задохнувшись. Но дрожь почти сразу же прекратилась.
Она села, потянулась за одеялом и сказала тихим и напряженным голосом:
— Большое вам спасибо.
Его голос прозвучал насмешливо:
— Какого усилия это, должно быть, вам стоило! Сядьте к огню и согрейтесь. Карлос хотя бы позаботился о самом необходимом, прежде чем пытаться вас изнасиловать.
Рэчел сидела и смотрела, как он подкинул дров в костер и снова наполнил кофейник. Она слабо запротестовала, когда он начал накладывать сахар ложку за ложкой в темную парящую жидкость, прежде чем передать ей кружку, но он не обратил на это внимания.
— Ты перенесла сильный шок. — Это было все, что он сказал ей отрывисто и подал кружку.
“Это совершенно верно”, — подумала она, отхлебывая послушно глоток за глотком. И все же самый сильный шок у нее вызвало его неожиданное появление.
— Как вы узнали, где нас искать? — наконец спросила она. Витас был занят — расседлывал лошадь. Он успел уже расстелить для себя одеяло по другую сторону костра.
— Это было нетрудно. — Он вытянулся на одеяле, надвинул шляпу на глаза и потянулся за своей парящей кружкой кофе. — Я весь день ехал за вами.
— Вы ехали за нами? — Голос ее изумленно поднялся. — Но зачем?
— Из всех людей именно вы не должны бы задавать этот вопрос, — сказал он лениво. — Карлос мне хорошо известен, а многие видели его вчера в Асунсьоне с вами вместе.
— Понимаю, — сказала она, но это было неправдой. Она ничего не понимала. Рэчел облизала губы. — Он… он казался таким безобидным маленьким человечком. — Она снова вздрогнула, вспомнив мокрые губы и жирные жесткие руки.
— Коралловая змея тоже кажется безобидной, когда лежит на склоне и греется на солнышке, но ты скоро поймешь, как ошиблась, если приблизишься к ней. И эта ошибка может оказаться смертельной. Как она чуть было не оказалась для тебя. Как ты могла быть такой безрассудной?! Кто угодно сказал бы тебе правду о Карлосе, если бы ты спросила, и все же ты бросилась в лес с человеком, о котором практически ничего не знала. Ты всегда ведешь себя так по-дурацки с мужчинами?
— Это была естественная ошибка, — заявила она холодно. — Мне нужен был проводник, и он подошел ко мне. Я поняла так, что ваш друг Рамирес направил его ко мне.
Рот его насмешливо скривился.
— Хуан имеет свои недостатки, но поставлять беззащитных овечек прямо в зубы тигру — не один из них, — протянул он. — Совсем наоборот, он думал, что вы благополучно находитесь… под моей защитой.
Эта небольшая пауза перед последними его словами не ускользнула от ее внимания.
“Вместо “под защитой” следует понимать “в постели””, — сердито подумала она. В ней снова всколыхнулся прежний антагонизм. Может быть, она и вынуждена быть ему благодарной, но и только. Это вовсе не означает, что он ей должен нравиться, он или его macho, мужской шовинистический апломб по отношению к женщинам.
— Что ж, ошибиться всегда можно, — пожала она плечами с добродушной иронией.
Он зажигал одну из своих тонких сигар, и взгляд, который он бросил на нее, был в равной мере ироничным и непринужденным. Этот взгляд напомнил ей о долгом мгновении в его объятиях, когда ее тело хотело не только поцелуев.