И самое страшное:
— Ну, иди же сюда, чудо мое золотое, ласковый, сладкий мальчик… А вырос-то как, цветочек мой шелковый. У, какие у тебя мускулы. Геркулес будешь. А реснички — ну прямо как у девочки. Книжки уже читает, умничка, стишки сочиняет… Пушкин будешь. Стройненький какой, деревце мое ненаглядненькое…
Тайну ее я узнал, подслушав разговор взрослых. У нее родился когда-то мальчик, которому не удалось закричать, а больше детей не было, вот она и возлюбила меня вместо того сынка…
Стало тетку жалко до омертвения, а себя стыдно до тошноты. Я старался ей улыбаться и не хамить, но по-прежнему всякий раз, как она дотрагивалась до меня словами, руками или губами, испытывал ужас и дрожь омерзения: казалось, какая-то болотная, черная, чавкающая дыра изнутри нее всасывает меня…
Это было ее материнское, ее женско-сиротское болящее одиночество, но что я мог знать о нем — и что она о моем?.
Теперь я кое-что знаю и об одиночестве бездетных, и о взаимном одиночестве родителей и детей, и родителей между собой, и родителей со своими родителями — и дальше, и дальше, по цепочке истории…
А у маленьких человечков все видать сразу.
Совсем немногое нужно в детстве, чтобы почувствовать себя одиноким. Родителям не до тебя, своими делами загружены. Родителям слишком до тебя: контролируют, требуют, достают, не дают личного пространства, жизнь твою превращают в надзираемую камеру-одиночку.
С кем-то сверстники дружат, а с тобой нет, в кого-то влюбляются, а в тебя…
Не только и не обязательно одиноки сироты или уроды, больные, изгои-омеги или шизоиды. И здоровье, и красота, и ум, и одаренность, и общительность, и успех — все одиночеству на руку, всем оно пользуется — не снаружи, так изнутри, не сразу, так погодя…
Нет братьев-сестер — вот тебе одиночество как изначальность, живи в нем. Родился братишка или сестра — одиночество на тебя набрасывается уже с другой стороны и не только нещадно грызет всякий раз, как родительское внимание и любовь уделяются новоприбывшему, но и не отступает, когда тобой занимаются: ты больше не веришь в свою безусловную ценность: тебя уже с кем-то сравнивают и часто не в твою пользу, тебя могло и вообще не быть — пережили бы, есть еще кто-то…
Родители ссорятся, воюют, разводятся — мир твой жестоко разрубается надвое, душа кровоточит, и одиночество подступает вплотную: нет рядом одного, значит, легко может не быть и другого… Родители в любви, дружны, всегда заодно — а ты в одиночестве: видишь, как им вполне хватает друг друга, а ты вроде как что-то лишнее, довесок какой-то, а уж если случается застать их за постельным занятием…
Подружки, друзья?.. Грянет иной раз радость общения, да, но дружба — нечастая ныне ласточка даже среди детей, а уж как редко долетает до середины жизни. Хмель приятельства улетучивается все быстрей, все жесточе похмелье..
Одиноко, когда ты свободен и радостен, а разделить свободу и радость не с кем, и иссыхает радость, а свобода дуреет…
Каждый в своей норе живет, каждый своей дорогой идет. Побегали вместе во дворе, поиграли, пообщались — и все: по домам, по углам, по делам, по урокам. Как не хочется расставаться, если хоть слегка заискрило родство душ… Как жестоко уводит тебя железная рука жуткой тетки по имени Необходимость в страну долженствования, страну разобщенности..
Опыт беспомощного детского одиночества имеет каждое существо, всякая живая душа проходит через него, и при любой особости у всех больше общего, чем различного.
Разгляди, ощути одиночество другого как свое собственное — вот, мой Друг, и лекарство от одиночества, рецепт для всех случаев..
зимний трамвай
стихи с участием дыхания
Что-то с памятью моей стало.
Все, что было не со мной — помню…
бегство из одиночия
…Так что же, спросишь, и в самом деле все так печально и безнадежно? Неужто же в мире людском нет ничего, кроме разобщенности и одиночества? Неужели все одиноки, каждый сам по себе, каждый одинок— и точка, и все?..
Нет, Друг мой, вовсе не все — потому я и пишу тебе, что одиночество не есть точка, а лишь вопросительный знак с многоточием.
Одна из сторон жизни, одно из ее свойств, одна из переменных, составляющих уравнение бытия. Есть, слава Богу, есть и другие!
Есть разобщенное, разъединенное состояние души, и есть приобщенное, соединенное. Есть мир доверия, участия и доброты, мир, стремящийся к пониманию и согласию. Есть счастье дружбы, и счастье любви возможно всегда, покуда живешь. Все преходяще, но это вечно и в преходящести: встреча душ — это жизнь жизни, мой Друг, и мы этим живы…
…В особо тяжкие для моей души времена, помню, долго и нудно один и тот же сон то и дело снился, словно настырный учитель хотел втолковать что-то тупому ученику.
И вот я один попадаю на тропку, заводящую меня в густой высокий кустарник, иду в надежде, что вот-вот тропка выведет обратно на дорогу, где снова соединюсь со спутниками… Но нет — тропка теряется, исчезает, тьма нагоняет меня, становится почти совсем темно, я один в зарослях, продираюсь сквозь ветви и сучья, никого и ничего не видать, кроме диких кустов и темнеющего беззвездного неба над головой. Понимаю, что заблудился, что потерял своих, начинаю метаться туда-сюда, пытаюсь кричать, но крик мой выходит сдавленным, слабым, никто не слышит…
Что делать, куда дальше продираться?! — я знаю, что где-то рядом дорога — еще не успел уйти далеко — но как мне теперь попасть на нее, как угадать верное направление?..
Были и вариации этого сна, когда знал, что мой друг, любимая или ребенок в это же время тоже заблудились во тьме где-то неподалеку, попадают в опасность, а я не могу прорваться сквозь тьму и кусты, не могу найти и помочь…
Все такие сны кончались отчаянной безуспешной попыткой вырваться из ветвистых лап темноты, иногда диким воплем…
Не надо быть докой психоанализа, чтобы догадаться: сон это про одиночество, образ одиночества жизненного пути, заблудшего одиночества. И особо ярко в нем явлен тот факт — в жизни всегдашний! — что дорога для заблудившегося обычно находится рядом с ним, в двух шагах, нужно только эти шаги сделать, дорогу увидеть, нащупать, почувствовать и понять, что она та самая — и пойти, пойти..
(И твоя дорога, наверное, совсем близко!.)
Внутри основного значения того сна могли быть повороты: знаки телесного недомогания (в те времена меня мучила язва, курил, сердце шалило…) — или указания на духовный кризис. Тропка, уводящая в непроходимые кусты, может означать, что жизнь утеряла высший ориентир, измельчилась, залживела, привела душу в разобщенное состояние.
Ложь есть одиночество наихудшее, черное… В те дни я писал много малохудожественных стишков для внутреннего употребления, вроде этого разговора сынка с мамой (или с папой).
«Ряд естественных утешений» — название этой мрачной шуточке верное, притом, по-моему, превосходящее ее качеством.
…Да, нагоняющая темнота, навязчиво снившаяся, конечно, была образом моего внутреннего одиночества. Разобщенное состояние души ослепляет. Кажется, ничего больше нет и не может быть, не видать ни зги…
Давай еще последим, как одиночество идет с нами сквозь разные возрасты и жизненные положения, как скользит, словно тень, то сзади, то сбоку, то впереди, то бледнее, то гуще…
Переменчивый свет разных общений и общностей то ярок, подчас ослепителен, то еле брезжит в глубоких сумерках или мерцает откуда-то издали… Кто-то в потемках целый век проведет и не узнает иного…
Тени одиночества нет, когда светило — прямо в душе: озарение религиозной верой, взлет дружбы, любовь взаимная, вдохновение или просто радость бытия — но потом…
Помнишь, бывало уже Светило уходит, тень делается сплошной, тьма застилает все…
Мы ее, эту нутряную тьму, в беседе с одним знакомым продвинутым отроком окрестили так: одиночь, или одиночие — аляповатое, жутковатое, но выразительное словослияние.
Нашествия одиночи могут случаться в любом возрасте, с тою лишь разницей, что у маленького ребенка это протекает, как и большинство детских болезней, обычно резче, острей, чем у взрослого, зато и быстрее, полнее проходит, хотя не бесследно…
Когда же гормоны созревания начинают бродить, одиночие, раз наступив, даже без внешнего повода, просто откуда-то изнутри, может затягиваться на неопределенное время. Само себе создает поводы и причины, само себя строит, растит, питает, наподобие опухоли, само себе даже нравится…