Взаимная любовь — это запредельная дружба: два одиночества, принимающие, оберегающие и поддерживающие друг друга.
одиночество и любовь
…Поговорим сейчас, Друг мой, о самой сильной, нет, точнее скажу, — самой великой нашей зависимости. И о самом мучительном, самом мощном источнике чувства одиночества…
Для прикидки сухая цифра. В Западной Европе сейчас около 60 процентов людей, находящихся в статистически бракоспособном возрасте от 20 до 60 лет, живут одни. Без семьи и без постоянной пары. Много разведенных; много и таких, у кого семьи вообще не было…
У нас тоже таких все больше. Люди от этого, конечно, страдают (правда, не все).
А мы с тобой уже знаем, что эти отдельно живущие одиночки — только часть тех, кто мучается одиночеством. Другая часть состоит в браках, живет в семьях...
во мраке просыпаясь.
Не люблю просыпаться в темноте. Не боюсь, но не люблю. Знаю почему. Темно было в родовых путях… И я задыхался в одиночестве, я погибал. Жертва первоудушья — чудом спасен, — не переношу духоты, застойного воздуха- нужны сквозняки. Неприятна тьма, где я вынужденно малоподвижен. Да и кому приятно такое обломное гробожительство?..
Проснувшись в темноте, стараюсь сразу усиленно шевелиться, куда-то передвигаться, во что-то верить, с кем-то внутренне говорить и кого-то любить, пусть даже не обозначенно…
Учтем, Друг мой, что видимый нами свет — для кого-то тьма, а тьма для кого-то свет. Антимиры — не далекие астрофизические абстракции, а реальность нашего каждодневного бытия, они в нас присутствуют и действуют постоянно, они — плоть нашего одиночества.
Л.А.
Редко пишу верлибром: трудней дается, чем стих рифмованный.
Этот, про мир всеобщей невстречи и непересекающейся любви, к поэзии не отношу, это просто фотография. Просто в таком мире, в такой геометрии души мы и живем, только привычность позволяет нам этого не замечать.
Страна, в которой жить можно, лишь нарушая ее законы, — это наша страна, Друг мой, Страна Одиночества, похожая на Россию. Так что все в порядке, живем. В рассказе о невстречной любви будет много личного, но без последовательности, вразброс, как и в жизни…
Любовь — не только проходной балл для продолжения рода, у нее есть и другой, высший смысл, недоказуемый, но ощутимый.
В игре Провидения жизнь и любовь — карты равнодостойные; но любовь часто оказывается козырной и побивает инстинкт выживания.
В природе многие животные погибают сразу после оплодотворения.
У этих видов выживание особи нужно только для выживания рода, не более. У человека тот же принцип вписан в душевное устройство многих людей, которые без любви не ощущают смысла своей жизни. При любовных потерях у них включается инстинкт смерти, проявляющийся в депрессии, доходящей подчас до влечения к самоубийству.
Когда человек любит, то о смысле любви никаком, конечно, не думает, просто любит…
Многолетняя работа с жертвами любовных травм убедила меня, что шансы выдержать это испытание и жить дальше, обретя новый смысл — и шансы погибнуть или опуститься, сдаться распаду — в среднем относятся как 51 к 49: несмотря на весь беспредел любви, контрольный пакет акций все-таки за человеческим духом. Но человека часто приходится дополнительно убеждать в том, что в кулаке судьбы всегда зажаты по меньшей мере две спички: длинная и короткая, что можно разжать этот кулак и совершить открытый, осознанный выбор.
Для продолжения рода достаточно просто влечения, а для развития духа нужна любовь. Нужна для передачи не физической наследственности, а духовной.
Любовь — я имею в виду самый высокий смысл этого слова — нужна вовсе не только тем двоим, которые любят друг друга, и не только тому, кто любим, будь это муж или жена, любовник или любовница, родитель или дитя. Любовь нужна Жизни в целом, нужна мирозданию.
Стержень бытия, животворящая ось…
беседа из книги «Нестандартный ребенок», с некоторыми дополнениями
Корр. Т. Саторина — Владимир Львович, в моих попытках внять Фрейду я поняла среди прочего, что первый любовный и сексуальный опыт имеет решающее значение для всего развития и судьбы человека. Так ли это? Мне лично кажется, что решающей встречей в жизни человека часто оказывается не первая…
— Первая любовь действительно может оставлять глубочайший отпечаток, как и все первое: первая драка, первое наказание, первая ласка, первый учитель, первая двойка или пятерка… Но роковое влияние первого опыта, какое приписывает Фрейд всему человеческому, на самом деле имеет место менее чем у двадцати процентов людей. В большинстве мы все-таки не гусята, которые всю жизнь ходят за подушкой, как за гусыней, если им эту подушку показать сразу после вылупливания из яиц.
Только каждый пятый-шестой — такой вот гусенок, а у остальных решает судьбу и первый опыт, и второй, и десятый, и все вместе взятые.
— Чем же отличается первая любовь ото всех последующих и как на них влияет?
— Она первая, в этом весь сказ, хотя порядковый номер и ничего не значит, ибо всякая любовь, если это любовь — и первая, и последняя, именно эта любовь — ее не было еще и больше не будет… Не в первости дело, а в том, каков человек во время встречи с любовью — насколько открыт или закрыт, защищен или не защищен, развит или не развит.
Приведу прозаическую медицинскую аналогию. Представьте, что вы первый раз в жизни за болели — допустим, корью. Если не было прививки, болезнь может протекать и в легкой, и в средне тяжелой, и в очень тяжелой, смертельно опасной форме..
— Болезнь по имени любовь — тоже?..
— Конечно. Болезнь по имени Первая Любовь обрушивается на самую открытую душу, самое неопытное тело, самый наивный ум. У вас нет еще иммунитета против нее, кроме, может быть, каких-то врожденных выживательных защит, как-то: эгоизма, присущего каждому, способности переключаться и забывать…
Если вы от первой своей любви так ли, эдак ли выздоравливаете, то в близком подобии с тем, что происходит на уровне тела, в душе у вас могут примерно с равной вероятностью возникнуть два состояния. Одно назовем иммунитетом. А другое — гиперсенсибилизацией или подсадкой, сродни наркотической. Если иммунитет, то вы уже более или менее защищены от повторения в будущем отрицательных сторон вашего первого опыта — но увы, и положительных тоже! — и если в дальнейшем опять наступите на грабли, то это будут уже грабли другой конструкции, другой фирмы…
— Знать бы эти фирмы заранее…
— Если же подсадка, то… Догадались, да; вы не только не будете застрахованы от тех же самых граблей, но с упорством, достойным лучшего применения, будете сами искать их, снова и снова. Ну, а кто ищет, тот, как известно, всегда найдет — хоть и не обязательно то, что ищет…
рассказ из книги Нестандартный ребенок», с существенными дополнениями
Уже не в первый раз вспоминаю это, мой Друг, в беседах с тобой…
В любви, как нигде более, каждый одинок в своих трудностях, каждый несчастлив в одиночку. И у меня это был первый опыт одинокой любовной несчастности — первая любовная рана, и зажить ей, похоже, не суждено…
Неполных восьми лет от роду я впервые влюбился, влюбился страстно, беспомощно. Я и раньше, как говорил уже, лет с четырех-пяти, горько оплакивал свою никем-нелюбимость, хотя к этому не было еще вроде бы никаких оснований.
А тут она и пришла, нелюбимость, взаправду.
Накликал или предзнал — Бог ведает; но с восьмого лета моей жизни не покидает меня неизгладимое болевое ощущение, что меня не любят и никогда не полюбят, что я не достоин любви. И всю жизнь я жажду любви, жажду неизмеримо больше, чем нужно человеку на жизнь. Даже когда меня любили потом, я этому слабо верил. Тоска душевного одиночества, ненависть к себе, зависть и ревность посещали меня очень часто…
Первая детская любовь и пробуждение сексуальности обычно не совпадают и сперва не имеют друг к другу никакого отношения.
Именно так было у меня.
Я из числа тех, в ком сексуальность проснулась очень рано и бурно. А рос в то время, когда на вопросы пола было наложено жесткое, ханжеское табу советского толка. Все мои детские попытки что-то узнать об этом, разведать, тем паче изведать — наталкивались на яростное и непонятное сопротивление взрослых.