Анжела осталась в лесу, а рыцарь и паж отправились в Прагу.
Башни, церкви и высокие здания богемской столицы чернели в темном небе, когда четыре всадника медленно выбрались из города через южные ворота.
Впереди ехал Эрнест Кольмар.
В нескольких шагах за ним на лошади, когда-то принадлежавшей Лионелю, ехал Эрмах. Он держал за поводья коня, предназначенного для Анжелы Вильдон. Поодаль следовали слуги с поклажей.
Уже за воротами к ним присоединилась Этна со своими прислужницами.
При появлении сестры Сатанаисы Эрмах вскрикнул от удивления.
Никто не обратил на это внимания, но Эрмах продолжал пристально рассматривать девушку.
Кольмар сообщил Этне, что их еще должен догнать молодой незнакомец, и рассказал испуганной девушке, какие приключения случились с ним. Через несколько минут они услыхали шум среди деревьев, окаймлявших дорогу, и к ним приблизилась, как и обещала, Анжела Вильдон.
Она была: по-прежнему в броне.
— Добро пожаловать, мой храбрых! избавитель! — воскликнул Кольмар.
Когда он представил Этне своего друга, она даже не заподозрила, что перед нею та самая Анжела, о которой она заботилась.
Пока наша героиня садилась на лошадь, Этна, обернувшись, в первый раз заметила Эрмаха.
Она вздрогнула, словно ее внезапно укусила змея, потом опять подняла глаза на пажа, и значительный взгляд, брошенный им на девушку, ясно показал, что она не ошиблась.
Солнце уже исчезло за горными вершинами, окаймлявшими горизонт, когда наши путешественники остановились у ворот довольно красивой гостиницы на краю дороги.
И хозяин, и жена его, и все слуги выбежали к приезжим, ибо золотые шпоры рыцаря, говорящие о высоком звании, великолепные одежды Этны, паж, две прислужницы и слуги показывали знатных господ.
Этна ушла в отведенную ей комнату, чтобы привести в порядок свой туалет перед ужином, и Кольмар с Анжелой остались наедине в большой зале гостиницы. Она предупредила рыцаря, что, не желая еще раскрывать свое инкогнито, будет ужинать одна.
Между тем Этна, направляясь в комнату, где сидели Кольмар и Анжела, встретила в коридоре пажа Эрмаха.
— Я желала поговорить с вами, Эрмах, — сказала Этна. — Пойдемте ко мне, там нам никто не помешает.
— Хорошо, Марьета, — холодно бросил паж.
— Молчите! Я не ношу уже этого имени, — промолвила Этна тоном полусердигым, полуумоляющим.
Потом, быстро повернувшись, зашагала в свою комнату.
— Чего вы хотите от меня? — спросил Эрмах, пытаясь скрыть волнение под внешней сдержанностью.
— Эрмах, — сказала Этна, — мы будем друзьями… не так ли?
— К чему вам моя дружба, Марьета? — произнес паж, бросая пламенные взгляды на молодую девушку, губы его дрожали. — Когда мы жили в одном доме, я — как смиренный служитель, а вы — словно блестящая звезда, восторгающая всех, я вас любил! Да, я имел смелость любить вас и обожать!
— Ах! Будь она проклята, ваша любовь! — вскричала Этна, — Но вы забыли о ней?
— Нет… не забыл… и не забуду никогда! — покачал головой Эрмах. — Но только потому не забуду, что связал другую цель с этой страстью.
— Какую же? — спросила Этна.
— Мщение, — ответил Эрмах с горечью.
— О! Это жестоко, это низко! — воскликнула Этна, не в состоянии преодолеть охвативший ее гнев.
— Какое мне дело до ваших слов? — произнес Эрмах. — Они не страшнее ваших поступков. Помните, как, бросившись к вашим ногам, я признался вам в любви, сводившей меня с ума? Никогда не забуду я той минуты и никогда полностью не отомщу за себя! Помните, с каким презрением вы меня отвергли?..
— Но вы простите меня? О, вы простите! — взмолилась Этна, серьезно испуганная. — Скажите мне, Эрмах, скажите, что прощаете!
— Никогда! — ответил паж.
— Но чего вы хотите? Каким способом будете мстить мне? — продолжала Этна.
— Вы любите Эрнеста Кольмара! — заявил паж.
— Ах! — вскричала Этна. — Нет… вы ошибаетесь, Эрмах…
— Вы пытаетесь меня обмануть, — прервал ее паж. — По пламенным взглядам, которые вы бросали на него сегодня, по страсти, с какою любовались им…
— Довольно, довольно! — перебила Этна, — Вы правы, я люблю Эрнеста Кольмара.
— Он был очень добр и великодушен ко мне! — воскликнул Эрмах. — Он вызволил меня из этого отвратительного дома…
— Да, вы оба помогли друг другу, — заметила Этна. — Но вспомните вашу клятву, Эрмах, клятву, запрещающую открывать тайны Белого Дома и замка Гамелен.
— Я не нарушу ее, — заявил паж, — но, далее не нарушая, я смогу кое-что сказать рыцарю Эрнесту Кольмару.
— Нет, нет, вы не погубите меня, Эрмах! — вскричала Этна, молитвенно сложив руки. — Вы не захотите, чтобы я умерла от стыда в присутствии человека, которого люблю. Неужели ничто не может вас тронуть: ни слезы, ни просьбы?
— Одно условие… только одно, — пробормотал Эрмах, не спуская глаз с Этны.
— Какое же? — задрожала Этна, предугадывая ответ.
— Это условие, — повторил паж с ударением, приближаясь к Этне настолько, чтобы она почувствовала на своих щеках его жгучее дыхание, — это условие нетрудно угадать в женщине, находящейся в присутствии мужчины, ослепленного страстью и готовою отомстить, если он будет отвергнут.