— Через час, — ответил солдат. — А для чего вы спрашиваете?
— Для того, что вы должны объяснить своему товарищу разницу между сестрами. Я не могу отворять дверь и показывать мою госпожу при каждой смене часовых.
Дружески поклонившись, Линда удалилась в комнату, которую занимала вместе с Беатриче. Через несколько минут она вернулась, неся сверток с одеждой, опять разменялась несколькими словами с таборитом и вошла в комнату своей госпожи.
Прошел час, часового сменили. Только новый караульный занял место, как Линда опять появилась из комнаты.
— Честь имею кланяться, девушка, — промолвил таборит.
— Это вы, Гондибер! — воскликнула Линда, узнав солдата. — Последний раз, когда мы виделись, вы стояли на часах у палатки Сатанаисы, в лесу, где был разбит лагерь, несколько недель назад.
— С того времени я нахожусь в гарнизоне соседнего города. И хотя я очень рад встрече с вами, но сожалею, что она случилась при таких печальных обстоятельствах. Вы представляете, как я удивился, услышав, что у Сатанаисы есть сестра?
— А! — протянула Линда. — Часовой, который здесь стоял, объяснил вам, в чем дело?
— Да, — ответил Гондибер, — он рассказал мне все относительно заключенной.
— А он сообщил, что Сатанаиса теперь у сестры? — прибавила Линда.
— Нет, он не говорил, что Сатанаиса уже здесь! — вскричал Гондибер. — Наверное, когда она приехала, я был в конюшне, иначе о ней стали бы болтать в караульной.
Тут дверь в комнату отворилась, и вышла Беатриче.
— Ступай, Линда, — сказала она, — Сатанаиса хочет ехать в Прагу, чтобы броситься к ногам генерала и умолять его сжалиться над сестрой, но сперва она желает кое-что приказать тебе.
— Иду, — молвила Линда и поспешила в комнату.
Гондибер качал расхаживать по коридору, посвистывая с воинственным видом.
Через несколько минут Линда и Беатриче вышли в слезах. Гондибер приблизился к ним и спросил, не случилось ли нового горя?
— Разве мало того, что есть? — возразила Линда голосом, прерывающимся от вздохов. Потом, сделав над собой усилие, чтобы успокоиться, прибавила: — Сестры прощаются, может быть, навсегда, и мы не стали их стеснять своим присутствием в эту горестную минуту. Сейчас Сатанаиса плачет в объятиях своей бедной сестры, но скоро она выйдет.
— Дай Бог, чтобы она преуспела в своем предприятии, — вздохнул Гондибер. — Дай Бог, чтобы великий Жнжка удовлетворит ее ходатайство!
Только он произнес эти слова, как дверь створилась и появилась Сатанаиса.
Да, это была Сатанаиса, одевая в тот самый живописный костюм, что и тогда, когда мы в первый раз представили ее читателям: пунцовый бархатный корсаж, открытый на груди и зашнурованный красными шнурками.
На лице ее было выражение глубокой горести, но следы слез уже исчезли.
Едва выйдя в коридор, она затворила за собою дверь и любезно поклонилась табориту. Тот опустил свой бердыш с видом глубокого уважения перед таинственной женщиной, завоевавшей привязанность и восторг, всех солдат Жижки.
— Прощайте, мои добрые и верные друзья! — сказала Сатанаиса Линде и Беатриче. — Я отправляюсь в Прагу, чтобы вымолить прощение для моей сестрь. Возвращайтесь скорее к ней и утешайте ее, как можете.
— Прощайте, сударыня! — отвечала Линда, целуя руку Сатанаисы.
— Да защитят вас святые ангелы! — прошептала Беатриче, следуя примеру своей подруги.
— Еще раз прощайте, милые дети! — промолвила Сатаниса дрожащим голосом. Потом, обратясь к Гон-диберу, она сказала: — Добрый и великодушный солдат, служитель Жижки, одна из этих девушек говорила о тебе в таких выражениях, которых я не забуду. Будь уверен, что я побеседую насчет тебя с генералом.
— Да благословит Господь ваше предприятие! — произнес Гондибер, глубоко растроганный. — И дай Бог, чтобы вы избежали опасностей!
Когда Гондибер поднял глаза, которые опустил, не выдержав блестящих взоров молодой девушки, она была уже далеко: он приметил ее, быстро шагающую по длинным коридорам к лестнице, ведущей к тыльной стороне гостиницы. Линда и Беатриче воротились в комнату Этны и заперли за собой дверь
В эту минуту в залу вошел хозяин гостиницы и что-то тихо сказал бургомистру
— Пожалуйста, извините меня и подождите немного, — обратился старик к Кольмару и Анжеле.
Потом он удалился вместе с трактирщиком.
— Мне угрожает опасность, — сказала Анжела, едва двери затворились за ними. — Вероятно, посланцы Жижки напали на мой след.
— Какова бы ни была эта опасность, — заметил Кольмар, — рассчитывайте на мою дружбу.
Дверь распахнулась, и появился бургомистр с офицером, но, прежде чем они успели закрыть дверь, Кольмар и Анжела увидели множество бердышей, сверкавших по другую ее сторону.
— Арестуйте этого человека, — велел бургомистр офицеру, указывая на Анжелу.
Анжела положила руку на эфес шпаги, Эрнест Кольмар — тоже.
— Избегайте насилия, — промолвил почтенный бургомистр и повелительно, и умоляюще. — Из уважения к вашему званию, рыцарь, я собирался арестовать вашего спутника, произведя как можно меньше шума, но если вы пожелали сопротивляться, не забудьте — нас много.
— Вы правы, — согласилась Анжела. — Я не хочу, чтобы из-за меня пролилась хоть одна капля крови. Я сдаюсь.
— Но нам должны назвать причины такого обращения с вами! — запальчиво воскликнул Кольмар.
— Слушайте, — сказал бургомистр, вынимая из кармана бумагу. — Три государственных пленника убежали из пражского замка. На том, кто помог им, была броня, похищенная из арсенала крепости. Во все стороны разосланы гонцы с приказанием поймать преступника, один из этих гонцов сейчас приехал в гостиницу. Теперь, — прибавил он, — когда я все объяснил, надеюсь, что вы не станете сопротивляться и не принудите меня прибегнуть к силе.
— Вы получите этого молодого человека, только перешагнув через мой труп! — вскричал Эрнест Кольмар, заслоняя собой Анжелу.
— В таком случае позовите солдат, — пожал плечами бургомистр, повернувшись к двери.
— Остановитесь! — закричал вдруг таборитский офицер, схватив бургомистра за рукав полукафтана и оттаскивая от двери, за которую тот уже взялся. — Посмотрите! — добавил он.
— Ах! — воскликнул бургомистр, внезапно приметив перстень на пальце рыцаря. — Верно ли я понял, — продолжал он, подходя к Кольмару, — что вы намерены воспротивиться аресту незнакомца, оказавшегося виновным в измене Жижке?