Я сел у телефона, зажег сигарету и попытался призвать на помощь свою выдающуюся интуицию, как делают все сыщики в детективных романах, а некоторые — и в реальной жизни. Но единственное, что мне пришло в голову, так это то, что «ягуар» наверняка принадлежит Лансу Леонарду, и мои поиски движутся по замкнутой кривой.
От сигаретного дыма у меня заурчало в желудке. Я вспомнил, что страшно голоден. Пошел на кухню, сделал себе бутерброд с сыром и ветчиной и открыл бутылку пива. На кухонном столе я обнаружил записку от женщины, которая приходила убирать квартиру:
«Уважаемый мистер Арчер. Пришла в девять часов утра, ушла в двенадцать. Мне сегодня нужны деньги. Если Вы уйдете, пожалуйста, оставьте 3 доллара 75 центов в почтовом ящике.
Искренне Ваша Беатрис М. Джексон».
Я положил в конверт четыре доллара, написал сверху ее имя и вышел на крыльцо. Влюбленная парочка корольков, нежно воркующих под крышей, напомнила мне кое о чем. Почтовый ящик был полон: четыре счета, две просьбы об оказании денежной помощи от благотворительных организаций, размноженное на ротаторе письмо от члена конгресса, в котором утверждалось, что ему грозит опасность, брошюра, рекламирующая книгу «Секреты супружеского счастья», цена на которую снизилась до двух долларов девяноста восьми центов и которая продается только врачам, священникам и работникам общественных учреждений, и новогодняя открытка с лирическими стихами от девушки, с которой однажды на рождественском вечере мы напились до потери пульса.
Я сел за стол в холле, поставил перед собой бутылку пива и попытался сочинить ответ. Это оказалось нелегкой задачей. Мона напивалась на всех вечеринках, потому что потеряла мужа в Корее, а маленького сына — в детской больнице. Я подумал, что у меня тоже нет сына. А мужчина в сорок лет, один в пустом доме, без детей и близких, чувствует себя страшно одиноким. Мона была довольна привлекательна и умна, и все, что ей требовалось, так это ребенок. А чего ждал я? Богатую девственницу, имя которой занесено в календарь высшего света?
Я решил позвонить Моне. И когда я уже протянул руку, чтобы снять трубку, раздался звонок.
— Мерсеро?
Но в мое ухо с придыханием зашептал голос Бассетта:
— Я пытался связаться с вами раньше.
— Я здесь уже около получаса.
— Это значит, что вы ее нашли? Или прекратили поиски?
— Нашел и снова потерял. — И я вкратце объяснил ему, как все произошло, под аккомпанемент охов и ахов на другом конце провода. — Так что, в общем, пока похвастаться нечем. Самой большой моей ошибкой было то, что я взял с собой Уолла.
— Надеюсь, он не очень сильно пострадал? — Вместе с искренним беспокойством в голосе Бассетта звучало некоторое удовлетворение.
— Ничего, у него крепкая голова.
— Как вы думаете, почему она опять убежала от него?
— Вероятно, просто паника. А может быть, и нет. По-видимому, тут не заурядный случай со сбежавшей женой. И все время появляется Габриэль Торресе.
— Странно, что вы заговорили о ней. Все утро после нашей встречи с вами я вспоминал ее — с тех пор, как вы смотрели ее фотографию.
— Представьте, и я тоже. На фотографии они втроем: Габриэль, Эстер и Ланс. Габриэль убита, убийца не найден. Двое других — очень близкие ей люди: Ланс — кузен, а Эстер была ее лучшей подругой.
— Неужели вы думаете, что Ланс или Эстер?.. — Он замолчал, но смысл оборванной фразы был вполне ясен.
— Я только размышляю. Нет, вряд ли Эстер убила свою подругу. Но я считаю, она знает об убийстве то, о чем никто, кроме нее, не догадывается.
— Она что-то говорила?
— Не мне. Своему мужу. Мне почти ничего не известно, если не считать того, что почти два года спустя она оказалась в Каньоне Колдуотер, и на нее неожиданно свалилось богатство, так же как и на ее друга — коротышку с большими кулаками.
— И только на этом вы строите всяческие предположения? — Он нервно хихикнул. — Ну и что же вы там придумали?
— Очевиднее всего, здесь имеет место шантаж, а я никогда не исключаю очевидное. Ланс утверждает, что подписал контракт со студией «Гелио-Графф», и, видимо, это правда. Весь вопрос в том, как он умудрился этого добиться? Он, конечно, весьма привлекательный малый, но в наши дни одной привлекательности недостаточно. Вы знали его, когда он работал спасателем в клубе?
— Ну разумеется. Откровенно говоря, я бы никогда не взял его на работу, если бы так не просил его дядя. Обычно летом у нас работают студенты.
— Он мечтал о карьере актера?
— Насколько мне известно, нет. Он хотел быть боксером и усиленно тренировался, — произнес Бассетт с оттенком презрения в голосе.
— Но теперь он актер. Конечно, можно предположить, что в нем внезапно проявилась природная одаренность — иногда случаются довольно странные вещи, — но мне в- это мало верится. А кроме того, Эстер тоже собирается подписать контракт.
— Со студией «Гелио-Графф»?
— Пока не знаю. Но собираюсь выяснить.
— Попытайте счастья на студии. — Его голос стал резким. — Я все не решался дать вам подобный совет, хотя только для того и позвонил. В моем положении лучше держать язык за зубами. Однако утром я говорил с одним человеком, и в разговоре всплыло имя Эстер. А также имя Симона Граффа. Их видели вместе при довольно компрометирующих обстоятельствах.
— Где?
— Кажется, в отеле «Виндзор» в Санта-Монике.
— Совпадает. Она там жила. Когда это было?
— Несколько недель назад. Мой знакомый заметил, как они выходили из номера на одном из верхних этажей. Собственно, вышел мистер Графф. Эстер только выглянула из двери.
— Кто он ваш знакомый?
— Этого, приятель, я сообщить не могу. Один из членов нашего клуба.
— Симон Графф тоже член клуба.
— Уж не думаете вы, что я забыл об этом? Мистер Графф — самый влиятельный из наших друзей.
— Говоря это, вы, небось, вытянулись в струнку?
— Да, конечно. Надеюсь, мое доверие к вам — к вашему благоразумию — не будет подорвано…
— Успокойтесь. Я нем как рыба. А ваша телефонистка?
— Я сам за телефонистку, — ответил Бассетт.