—У меня есть возможность передать телеграмму.
— Какую телеграмму?
— Оба всем, что происходит.
Катлен вопросительно посмотрела на него.
—Я не могу вам сказать, как. Надо, чтобы все подписали, и срочно!..
— Сейчас это, пожалуй, невыполнимо.
— Можно спросить у каждого.
— И опасно... У вас есть контакт с ними?
Игорь смолчал.
— Я не уверена даже, что вы правильно сделали, сказав мне...
— Вы можете донести?!
— Нет, на это я, пожалуй, еще не способна... Но и подписать мне, честно говоря, будет трудно... Идемте к Кларку...
Астахов был рад возможности прекратить танец Игоря и Катлен. Он быстро подошел к автомату и выключил его. Все обернулись к двери, возле которой стоял музыкальный ящик, и увидели Питера Калишера. Толстяк держал в руках свой неизменный черный зонт, с которого стекали капли воды, и улыбался приветливо.
— Что же вы? Веселитесь, я не помешаю.
Калишер ждал вопросов. Но журналисты смотрели на него молча. Тогда он вздохнул, поставил зонт на пол и сказал:
— В таких случаях говорят: у меня есть для вас, господа, две новости — одна приятная, а одна неприятная. Начну с приятной. Неподалеку от отеля я видел на углу первую проститутку. Стоит, лапочка, под дождем. Это признак стабилизации нового режима. Жизнь нормализуется.
Никто не улыбнулся. Калишер еще раз вздохнул и уже серьезно, садясь в кресло, сказал:
— Другая новость неприятная, Я только что от премьер-министра, он наотрез отказывается освободить вас, пока вы все не подпишете заявления, опровергающего ваши вчерашние телеграммы насчет американских инструкторов и так далее.
Никто но проронил ни слова.
— Господа, положение очень серьезное. Новый премьер — человек решительный. Если он захочет вас... никто вам не поможет.
— Это он сам вам сказал? — спросил Максвелл.
— Нет, мне он оттого не говорил. Но поверьте моему опыту, такое бывает. На редакции надежда маленькая, я сегодня слушал радио. Во всем мире уверены, что вас арестовало и даже, может быть, уже уничтожило не временное правительство повстанцев, а Центральное правительство республики Гранатовых островов. За то, что вы не поддержали его домыслов насчет американского вмешательства,
— Вы ведете с нами битву по всем правилам науки,— сказал Кларк.
— Битва закончилась,— очень серьезно ответил Калишер.— Началась война.
Он помолчал немного, посмотрел выразительно на Астахова, Игоря и Мэри. Tе беспрекословно удалились. После этого сказал:
— Ну, давайте говорить в открытую. Хорошо. Здесь есть американские советники. Даже солдаты. Вы считаете меня сотрудником Центрального разведывательного управления? Валяйте.— Калишер поднялся с кресла, на котором сидел, и оглядел своих собеседников:— А чего вы хотите? Чтобы все эти Гранатовые острова с неимоверными запасами нефти, со стратегически важным положением в океане попали в руки к русским?
— Послушайте,— перебил Калишера Максвелл.— Мы болтаемся здесь десять, нет —уже одиннадцать дней и не встретили ни одного доказательства, что русские пытаются завладеть этими островами...
В окне, ведущем из кухни в сад и закрытом тонкой проволочной сеткой, показалось лицо американского сержанта, того, что был на ночном аэродроме. Он внимательно осмотрел кухню — там никого, кроме Астахова, не было,— негромко сказал:
— Господин управляющий...
Астахов вздрогнул.
— Господин управляющий, возьмите две корзины, идемте со мной за продуктами.
— Сейчас?— удивился Астахов.— Не поздно?
— Возьмите две корзины и выходите,— повторил приказание сержант.
— Я позову сына, он мне поможет,—сказал Астахов.
— Я вам буду помогать. Идемте.
Астахов взял две корзины и направился к выходу.
— Через черный ход,— распорядился сержант.
Астахов повернул и вышел на улицу через дверь черного хода.
В холле продолжался разговор Калишера с журналистами.
— А вы думали встретить здесь русскую дивизию? Русские умнее нас. Они добиваются контроля незаметно... В мире идет война. Если не мы их — они нас. И в таких делах быть слишком чистеньким опасно. Знаете, есть рекламная песенка: «Селедку а сметане не едят пуритане». Чтобы селедку в сметане ели мы, а не они, можно позволить незначительные компромиссы с собственной совестью.
— Перед поездкой сюда я разговаривал по телефону с президентом,— сказал Кларк.— Он сказал мне, что у него есть договоренность с русскими — не вмешиваться в дела этого района. Он сказал мне, что не в интересах Соединенных Штатов создавать здесь напряженность.
— Президентов много,— жестко и властно сказал Калишер. Сейчас он вовсе не был похож на обаятельного толстяка, который явился журналистам утром.— А родина у нас одна-единственная, и мы служим именно ее интересам. Двое из вас, которые уже согласились подписать,— настоящие патриоты.— Калишер сделал паузу.— Я советую вам по-размыслить об этом. Рано утром я приду за окончательным решением.— Он повернулся было, чтобы уйти, но вдруг остановился.— Хотелось бы сказать два слова вам, господин Кларк. Насколько я знаю, у вас есть личные причины торопиться в Нью-Йорк.
Кларк посмотрел на Калишера так, будто тот ударил его хлыстом.
— Что вы имеете в виду?