В сознании «каббалистов-христиан» еврейский алфавит влез на место Творца. Затуманенные грехом «герметики» не поняли того, о чем в Писании сказано явно: после пришествия Спасителя богоизбранничество языка-народа перешло от евреев к христианам. А бывший возлюбленный Богом язык рассеялся искусительным алфавитом по миру. Словно кто-то литеры в поднебесной типографии рассыпал.
Обольщенные европейцы начали покидать шатры предка своего Иафета. Они предпочли не к Богу-Слово обращаться, а медитировать на буквы. Так эти знаки превратились в маленьких, корявых, покрытых шипами идолов. В такие объекты тут же и вселяются бесы. Поэтому неудивительно сугубо пантеистическое ощущение мистиков, что буквы иврита одушевлены. Баал Шем Тов учил: «Каждая без исключения буква содержит в себе миры и души, и стремление к Богу; восходя одна за другой, они соединяются друг с другом, и связываются воедино, и прикрепляются друг к другу, образуя слово. Итак, они и впрямь связаны с Божественной сущностью, и посему душа твоя заключена в них». [5]. Я бы сказал иначе: находится в плену.
«…христианские каббалисты утверждали, что Зогар представляет собой чистое, не искаженное измышлениями Талмуда изложение принципов иудаизма, которые совпадают с принципами истинного христианства. Эта точка зрения имела широкое хождение среди просвещенных христиан, и Зогар разрешали печатать даже в годы жестоких гонений на евреев, когда по всей Европе сжигали Талмуд». [94].
Погрызенные крысами и источенные червями древние свитки доказывали: переставляя буквы (и овладев специальным дыханием), можно, подобно Богу, продолжать творение и управлять всем сущим, «…каббалист произносил какую-либо библейскую фразу вновь и вновь до тех пор, пока она не утрачивала смысл, а затем повторял эту «обессмысленную» фразу, выполняя дыхательные упражнения и ритуальные телодвижения и созерцая «перестанавливающиеся» сами собой буквы фразы». [5]. Это в прямом смысле бес-смысленное «искусство» называлось гематрией. Абракадабры невразумительных заклинаний поползли именно из нее.
Заниматься гематрией каббалисты заставляют и своего Б-га. «Хасиды рассказывают притчу о простом человеке, который обратился к Богу с такой речью: «Господи, Ты знаешь, что я неграмотен, что мне не под силу даже читать слова из Твоих священных книг. Я знаю и помню только алфавит. Поэтому я прочитаю тебе буквы алфавита, и Ты сам сложи из них слова моей молитвы». [5].
В каббале говорится, что величайшие ангелы плетут из еврейских молитв венки и возлагают их на главу Всевышнего. Поистине терновый венец из ивритских букв-колючек!
Вот способ медитации, описанный еще в XI веке. «Техника «Измерение Тела» связана с… визионерскими странствиями по путям космической бороды — и представляет собой путешествие от стоп до темени космического тела Адама Кадмона, сопровождающееся перестановками Священных Имен (букв и чисел), связанных с теми проявлениями Божества, с которыми путешественник встречается на каждой из стадий медитации. Выполнять все эти визуализации не требовалось: обычно каббалист сосредотачивался на какой-либо одной части тела на протяжении нескольких месяцев или лет». [5]. Вот, например, способ визуализации подошвы правой стопы: «Буквы для перестановок таковы:
Пе-Реш-Коф-Мем-Йод-Алеф
Алеф-Тау-Реш-Каф-Тет-Тет.
Числа для перестановок: 300 000 (прибавить Шин к каждой букве и повторить 1000 раз)». Представляете? Напоминает какой-то горячечный бред. Метод как будто специально нацелен на то, чтобы свести человека с ума. Что ж, современные книги по каббале мягко намекают на такую возможность, о которой, впрочем, мы уже говорили. «Экстатические медитации на буквы, которые использовал Авраам Абулафия, нередко приводили к двойственным результатам. Техника, которую он преподавал своим ученикам, требовала воздержания от сна и пищи, а также длительных упражнений в перестановке букв, что влекло за собой негативные побочные эффекты». [5].
В тарабарщину заклинаний, конечно, никто не поверил бы, если бы не видел чудеса своими глазами. Бесы, обслуживавшие каббалистов, всегда старались не уронить репутацию баалшемов. И поражали воображение простофиль. В том числе — и в таких торжественных случаях, когда познать силу каббалы хотели высокопоставленные особы. Среди них был почитатель астрологии, алхимии и прочих колдовских тайн император Рудольф II. (35).
Знаменитый раввин рабби Лёв каких только представлений не давал в Пражском Граде! Превзошел самого Джона Ди, выступавшего там же! Вот после трапезы подвыпившие и объевшиеся гости рассаживаются в зале. Все ждут чуда. Гаснет свет. Появляется светящееся облачко. Постепенно из него формируется огромная фигура «Авраама». Он торжественно проходит через залу, борода развевается на неощущаемом присутствующими ветру. Следом проходят привидения «Исаака», «Иакова», его «сыновей»… Аристократы разинули рты. Создатель столь «благочестивого» зрелища рабби Лёв торжественно покидает дворец… Мы еще встретимся с ним.
«Полиграфия» аббата Тритемия.
Каббалистические фокусы заложили основы целой традиции европейского колдовства. (36). (Не случайно некромантия рабби Лева абсолютно идентична представлениям аббата Тритемия.) А представления еврейской мистики о мироздании породили фундаментальные принципы европейской науки. Бывший биофизик Лайтман не без гордости изрекает о каббале: «Науки нашего мира — это ее производные на низших ступенях».
Современные книжники рассуждают так: «Западная философия и наука, погибшие с греками и римлянами во 2 веке н. э., возродились в 16–17 веках. Философская и научная тьма (каков намек на христианство! — Ю.В.), протяженностью в пятнадцать веков, лежит между Эпиктетом и Марком Аврелием, с одной стороны, и Бэконом, Декартом, Лейбницем, Коперником, Кеплером, Галилеем и Ньютоном — с другой. Что-то должно было вызвать это возрождение, но что же? Может быть, каббалистические метафизические рассуждения таких еврейских и христианских ученых, как ибн Латиф, Луллий, Пикоделла Мирандола, Рейхлин (1300–1600), и работы таких еврейских ученых, как бар Хия, Бонфис, Леви бен Гершом (1200–1500), заложили интеллектуальный фундамент возрождения философии и научной методологии в Западной Европе 17 в.?» [19]. Надо признать: на этот раз мы имеем дело не просто с пустой похвальбой. Образно говоря, «возрождение» духов античного мира начиналось именно так. Прозвучали абракадабры из букв еврейского алфавита, и нежити зашевелись. Более того, их вторжение стало восприниматься как нечто «естественное».
«Известно, что с XVII века в Европе была воспринята единственная политическая доктрина: «естественное право». Из статьи в статью, из трактата в трактат стало переходить и многократно повторяться слово «естественный» в разных сочетаниях: «естественный закон», «естественное право», «естественная религия», «естественная мораль»…
Один из столпов европейского просвещения, Мозес Мендельсон, направив всю свою энергию на ниспровержение Христианской Церкви, обличая и критикуя христианское вероучение, настаивая на том, что только «естественная религия» и «естественный разум». имеют право на существование, писал, что только иудейское вероучение основывается не на божественном откровении, а на естественном познании и что единственная цель иудейского откровения состоит в практических законах и житейских правилах». [54].
В каббале мир окончательно не создан Богом за семь дней, нет. Все сущее создавалось и продолжает создаваться за счет истечений, эманаций, которые исходят от «высшего принципа». От этой идеи и «проистекла» теория эволюции.
Представление об эманациях постепенно изгнали личного Бога из сознания европейцев. В кого же тогда верить? В собственные силы! Так крепла религия атеизма, наступление которой в душе одного поэта и привело его от веры «в Богородицын покров» к строкам:
Знакомый лозунг-обманка. «Все во имя человека, все на благо человека» возник все оттуда же. Лайтман подтверждает: «В Зоар… говорится: «все высшие и низшие миры заключены в человеке; все что создано и находится во всех мирах — создано для человека».
А.Ф Лосев писал о неоиудаизме: «Израиль хочет создать себе спасение своими собственными силами, поэтому израильская стихия и лежит в основе новоевропейской культуры. Возрождение, просвещение, революция — все это имеет под собою опыт сведения благодати, которая дается даром и по неизвестному определению, на естественные усилия человека, которые должны быть вознаграждены по справедливости и в которых нет ничего таинственного, но все телесно и чувственно-реально… Большинство либералов, социалистов и анархистов даже совсем не знают и не догадываются, чью волю они творят».
Современный еврейский историк М.Даймонт как бы обобщает сказанное о кабале каббалы: «Быть может, понадобятся еще несколько столетий, чтобы осознать, что духовные, морально-этические и идеологические истоки западной цивилизации коренятся в иудаизме». Нет, столетий нам не надо. Ясно и так. Каббала морочила и продолжает морочить. Морочить и умереть — от одного корня. И мрак — тоже, хотя он иногда выдает себя за свет.
Об одном своем знаменитом мудреце Агада пишет: «Про Ионатана бен Узиэля рассказывали, что, когда он вдохновлялся изучением Торы, птицы, пролетавшие над ним, сгорали от пламени его воодушевления». Жутковатая картина! Вы уже обратили внимание: каббалистические и вообще неоиудаистические тексты часто упоминают свет и огонь? Не спутайте их со светоносностью ангелов, которые являются православным подвижникам.
О Божественном свете преп. Макарий Египетский пишет: «Невещественный и божественный огнь освещает души и искушает их… Сей огнь действовал в апостолах, когда возглаголали огненными языками. Сей огнь облистал Павла гласом и просветил его ум, омрачил же у него чувство зрения, ибо не без плоти видел он силу онаго света. Сей огнь видел Моисей в купине. Сей огнь в виде огненной колесницы восхитил Илию с земли… И ангелы, и служебные духи причащаются светлости сего огня… Огнь сей прогоняет бесов, истребляет грех, он есть сила воскресения, действенность бессмертия, просвещение святых душ, утверждение умных сил».
Но как все-таки отличить один свет от другого? Как не ошибиться?
Один из тех, кто этот опыт приобрел, был старец Силуан Афонский. Он предупреждал, дабы никто не спутал Свет Бога и свет люцифера: «если ты видишь свет и при этом ничего другого (т. е. ощутимой благодати), то это от «неприязни» и не должно его принимать». Солнце Правды радует и согревает, освещает верный путь. Иной же свет, пугающий и одновременно восхищающий адептов бесчисленных мистических учений, приводит к безумию и смерти.
Вот как являлась Сведенборгу сущность, которую он посчитал «Спасителем»: «Примерно между 12 и 2 часами по мне снова пробежала дрожь с ног до головы, причем слышался такой шум, как если бы столкнулось много ветров. Это привело меня в сильное сотрясение и повергло ниц…»
Устраивая свои представления для духовно жаждущих, но незрелых, а то и просто больных людей, Люцифер любит световые эффекты. То рогатый режиссер выводит на сцену визионерского театра какие-то светящиеся фигуры; то, как модернистские декорации, появляются сверкающие золотые шары; то лукавый осветитель включает «неземной» золотистый свет… Описания «контактеров» на удивление сходны — и древние, и современные.
«В году 1141 от Рождества Христова, мне было тогда от роду сорок два года и семь месяцев, опустился на меня с ясного неба огненный свет с молниями, — аббатиса Хильдегард диктует, а ее помощник Вольмер записывает. — Свет этот проник через мой мозг и пронзил мое сердце и грудь, как будто пламенем, которое, однако, не жгло, а только согревало, как солнце нагревает предмет, на который падают его лучи. И вдруг мне открылся смысл всех писаний псалтыря, Евангелия и всех католических книг Старого и Нового Заветов». Вольмер макает перо в чернила: «Лица, которые я вижу, приходят ко мне не во сне, не в сновидениях, не в состоянии помешательства, я воспринимаю их не физическими глазами и не где-нибудь в потаенных местах, я принимаю их в состоянии бодрствования, не помраченного, но ясного разума, глазами и ушами моего внутреннего «я», на виду у всех и в любом месте, как пожелает того Господь…»
Аббатиса заканчивает диктовку и ласково треплет своего помощника по щеке.
Может быть, и правда после осияния светом ангелы являлись ей по благодати Божией? Однако обратим внимание на странные подробности, сообщаемой изданной в Германии «Энциклопедии символов»: «Прорицательница очень любила зеленый цвет, ей казалось, что зеленое правит миром…
О, благородная зелень.
Тебя дарит само солнце.
Ты сверкаешь в свете дня
И источаешь божественный блеск.
Тебя обнимают объятия
Божественных тайн.
Ты бросаешь алмазы под лучами
восходящего солнца».
Речь не о зелени листвы и трав. Зеленоватое сияние, сверкание, феерический блеск алмазов — все это прямо как в Изумрудном городе! Кто же вручил аббатисе зеленые очки?
«Эксперты утверждают, что видение всего в зеленом цвете — одно из явлений, сопровождающих потребление некоторых наркотиков растения паслен». И еще: «Она путешествовала в иные миры, и ей являлись люди, которым были открыты тайны макро- и микрокосмоса, она замечательно лечила людей лекарственными травами, она очень откровенно писала о сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной и без колебаний принимала в своем монастыре мужчин».
Проходит более двух столетий, и над захоронением «святой» Хильдегард устраивается торжественная церемония. Наконец, могила открыта. Уже известный нам каббалист аббат Тритемий — тут как тут. Он торжественно вынимает из фоба истлевшую руку. Этот некромант не скрывает, что намерен использовать силу этой реликвии в специфических целях… И вот — памятная нам история при императорском дворе. Глаза жуткого «Гектора» пылают огнем… От Бога ли этот свет?
В то же самое время афонские монахи, сподвижники святителя Григория Паламы, составляют «Святогорский томос». Стремятся объяснить миру, что открывающийся православным подвижникам Свет Фаворский имеет природу, принципиально отличную от других видов прельстительного сияния. Вскоре станет окончательно ясно: две Церкви — Восточная и Западная — освещаются различным светом одна Фаворским, другая люциферическим. И еще через несколько веков один принявший католичество философ, холодно взирая на аскетическое стяжание святогорцами Нетварного Света, пожмет плечами: и надо же на это тратить жизнь! Это будет Владимир Соловьев, сидящий в первом ряду диавольской «латерна магики».
Итак, Владимир Соловьев. Человек не без странностей. Мало того, что любил хватануть без меры шампанского, но еще, говоря современным языком, был токсикоманом. Нюхал скипидар. Вошел в историю как религиозный философ, но в храм не ходил. Мережковский поражался: «Всю жизнь только и делал, что звал в церковь… а сам не шел… Да что это значит? Не объяснит ли критика? Но критика только широко раскрывает глаза от удивления, как добрая старая мама». Впрочем, что туг объяснять? Сам Соловьев в письме Величко писал: «Я прожил у Вас несколько недель великого поста, и мы с Вами правил поста не соблюдали и в церковь не ходили и ничего в этом дурного не было, так как все это не для нас писано, и всякий это понимает». Откровенно.