— Не бойся ничего, — чувствуя Женино состояние, еще раз коротко проговорила спутница. И вывела ее в небольшой сумрачный зал, перегороженный плотной тканью надвое. — Богоречивый, предначертанное свершилось…
Черноволосая склонилась в низком поклоне. В ответ из-за занавеси послышался сиплый, задыхающийся мужской голос:
— Тиорида, дитя мое, освети же ее…
И Корнецкая почувствовала, как кто-то невидимый пристально осматривает ее тело, освещенное пламенем факела.
— О Боги, черный день, и вправду свершилось… — Жене показалось, что голос за перегородкой сделался скорбным, но уже в следующее мгновение она от изумления даже вздрогнула, услышав негромкое: — Подойди ближе, «хорошо рожденная». Дай мне руку.
От неожиданности ноги натурально перестали повиноваться. С трудом сделав шаг, Женя приблизилась к занавеске вплотную… Одно время чуть не на каждой станции питерского метрополитена красовались якобы каменные «древнегреческие» рельефы в виде мрачноватой физиономии со вздыбленными волосами и разинутым ртом. В этот рот надо было засунуть руку, после чего опустивший монетку клиент получал бумажку с «пророчеством». Друзья много раз подначивали Женю испытать таким манером судьбу, но она неизменно отказывалась. И вовсе не из суеверных соображений. Прорицания автоматического оракула для нее были такой же фигней, как и туманные посулы цыганок. Ей просто казалось, что дурацкая машина должна была обязательно обжечь ее или уколоть. Или вовсе сломаться и намертво защемить ее руку…
Вот и сейчас, просунув ладонь в узкую щель, Женя еле сдержала бешеное желание сразу же отдернуть ее. И, в общем, не зря. Ее плоти коснулись человеческие пальцы, покрытые чем-то, напоминавшим старую, пересохшую клеенку. Корнецкая мгновенно вспотела, ее заколотил озноб.
Зато голос за занавесью вдруг стал красивым и сильным:
На мгновение повисла тишина, затем голос, снова ставший отталкивающе-скрипучим, с трудом выговорил:
— Иди же в свой круг Хроноса, Евгения. Тиорида позаботится об этом…
И Корнецкая услышала, как что-то подобное огромной змее, шурша чешуей, медленно поползло за занавесью в потаенную глубину храма…
Вот тут ее заколотило по-настоящему. Какие, к бесу, подземные пары из разлома, якобы содержавшие наркотические газы для одурманивания неграмотных пифий! Черноволосая окутала ее плечи широким, благословенно теплым химатионом и повела Женю в боковой проход. Там ярко горели двухпламенные лампионы, а в воздухе разливалось благоухание ароматных смол. Там снова был нормальный, живой, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ мир, и Женя готова была целовать каждый его камень. Вот так и оценишь, только побывав у подобной завесы…
— Это придаст тебе сил. — Тиорида подала Корнецкой чашку теплого козьего молока, смешанного с медом, напитка, которым, согласно легенде, вспоила Зевса в критской пещере божественная коза Амальтея. Подождав, пока Женя выпьет, жрица начала объяснять: — Знай же, есть четыре формы Хроноса. Первая — это непредсказуемое, изменчивое его течение в эпоху Хаоса. Ее сменяет свободное, резко перескакивающее, расчлененное время Урана. Следом наступает жесткая предопределенность царства Кроноса. И, наконец, время становится законом под властью громовержца Зевса…
Заметив, что Корнецкой захотелось добавки, рассказчица чуть заметно улыбнулась, налила из гидрии еще и внимательно посмотрела Жене в глаза.
— Все формы Хроноса живут в человеке, и не потому ли душа его может заглядывать в будущее, не забывая о прошлом и пребывая притом в настоящем, а осознание не ведает границ и не подвластно пространству и времени… А теперь, Евгения, слушай внимательно, здесь тайна. — Тиорида скинула красное покрывало, и на ее голове засверкала диадема верховной жрицы-пифии. — Есть на Гее места, где Хронос и Топос едины, век там неотличим от мгновения, а люди подобны Богам. Осознай суть легенды. Вот здесь, — черноволосая показала рукой себе под ноги. — Аполлон лучезарный уничтожил змея Пифона, разорвав временное кольцо. Тем самым он наделил понимающих властью над вечностью… Пойдем же.
Она поманила Женю рукой, и, миновав небольшой, узкий коридор, они оказались перед запертой бронзовой дверью.
Сняв со стены лампион, Тиорида отворила дверь. И, высоко подняв руку, осветила небольшую комнату, сплошь заваленную различной одеждой. Корнецкая пригляделась и ахнула. Среди прочего добра валялись… малопоношенные джинсы фирмы «Rifle».
— Да, «хорошо рожденная», ты не ошиблась, — с улыбкой проговорила пифия. Оказывается, она внимательно наблюдала за Женей. — Мы знаем будущее, но вмешаться в него мы не в силах. Это удел в нем живущих…
И добавила очень серьезно:
— Торопись.
Корнецкая уже успела почувствовать себя в пресловутом секонд-хенде «У Раскладушкина». Причем перед самым закрытием, когда продавцы уже складывают товар в большие полиэтиленовые мешки и пересчитывают выручку. Не мешкая, не брезгуя и особо не привередничая, она натянула на себя чьи-то брюки и свитер с чужого плеча, обулась в безразмерные боты «привет с кладбища»… И, памятуя, что на ее исторической родине в момент отбытия приближалась зима, накинула на плечи толстую шубу из искусственного меха.
Внимательно посмотрев на нее, Тиорида сняла с Жениной шеи ожерелье из огненно-красного граната, подарок Леонтиска. Женя почувствовала себя окончательно осиротевшей и хотела что-то сказать, но пифия коротко пояснила:
— В вашем времени его нет.
Отворила толстую каменную дверь в глубине комнаты и жестом пригласила «хорошо рожденную» следовать за собой.
Спуск по узкой мраморной лестнице был долог. Женю даже успел заново пробрать страх, уж не спускаются ли они опять в сумеречное царство человека-змеи?.. Но потом лестница не то чтобы кончилась — дальше ее ступени уходили, как в воду, в густую пелену белого искрившегося тумана. Здесь пифия остановилась и снова заглянула Корнецкой в глаза.
— Евгения, дальше иди не торопясь и представляй мысленно свое время — людей, книги, улицы… И не бойся ничего.
Она улыбнулась одними губами.
— Гелиайне — прощай…
Женя вдруг отчетливо поняла, насколько старше и мудрее ее была Тиорида.
— Гелиайне… — еле слышно прошептала она. — Спасибо за все…
Собралась с духом, шагнула вперед — и начала медленно погружаться в осязаемо плотную туманную купель.
Надо было сосредоточиться, как велела ей жрица, но какое там! В голову, как студенту на экзамене по плохо выученному предмету, упорно лезла всевозможная чепуха. Вспомнился дурацкий сон — небоскребы и готический старик в инвалидной коляске, завертелись отрывки из каких-то фильмов, чуть ли не про Хищника и Чужого. Женя едва не шарахнулась назад, понимая, что этак недолго и «промахнуться», зевнуть свой единственный шанс и вылететь вообще неизвестно куда…
Туманная пелена внезапно рассеялась. Корнецкая очутилась в узкой, вытянутой пещере. Там царила кромешная темень, но это была вполне нормальная, «посюсторонняя» темень, а впереди брезжил свет. Он озарял на стенах большущие кристаллы льда — желтые и коричневые. Женя невольно оглянулась… Пещера как пещера, никаких волшебных туманов.
Корнецкая вздохнула (она сама не взялась бы сказать, с облегчением или с тоской), и изо рта вылетело плотное облако пара. В пещере стоял самый натуральный мороз. Женя двинулась вперед и вскоре выглянула в узкую расщелину.
Природа была как в кино! Величественные кедры, верхушки которых уже убелила сединой ранняя зима, мохнатые сосны, замершие в торжественной неподвижности… И синее, невероятно глубокое небо, настежь распахнутое навстречу стратосферному холоду.
«И почему не догадалась, дура, прихватить шапку?..» Еще, наверное, не лишне было бы припасти в дорогу харчей, ведь зимний поход неизвестно куда по тайге, где растут кедры, — наверняка дело нешуточное. Ну так зря ли говорят: знал бы прикуп, жил бы в Сочи… Спасибо и на том, что зима не успела завалить лес снегом метра на полтора, да и плевок пока еще не замерзал на лету, — с чего, как говорят, по мнению жителей таких мест, только начинаются серьезные холода… Тем не менее стоять на месте было ни в коем случае нельзя, ноги в затрепанных ботах и так уже мерзли. Подняв воротник шубейки до самых ушей, Женя двинулась чуть заметной тропинкой вдоль каменистой гряды. И вскоре поняла, что зэковская баллада припомнилась ей не случайно.
С противоположного конца широкой просеки явственно доносился рев бензопил, вгрызавшихся в древесину. Изредка раздавался предупреждающий крик, и тогда на землю, задевая соседей прощальными взмахами веток, валился очередной красавец-кедр: легкие планеты лишались еще одной альвеолы. Шаг, другой — и Корнецкая почувствовала на себе тяжелый взгляд обладателя черного нумерованного бушлата.
«Во дает жизнь, откуда здесь пушнина?» — отчетливо прозвучала в Жениной голове мысль заключенного. Что касается пушнины, Корнецкая сперва истолковала было это слово применительно к своей искусственной шубе, но скоро поняла, до какой степени заблуждалась. Зэк преисполнился несбыточного вожделения:
«Ща сейф лохматый с Колюхой по тихой возьмем…»
Женя помахала зэку рукой. Она его ничуть не боялась.
И тут раздалось грозное:
— Стой, стрелять буду!
На Евгению Александровну изумленно уставились два молодца с рожами такими же красными, как и погоны на их обтянутых шинелями плечах.
…за период с… по… на территории России наблюдалось четыре случая потери связи с находившимися в зонах боевого дежурства самолетами авиации дальнего действия с ядерным оружием на борту, после чего по совершенно непонятным причинам они входили в пике и врезались в поверхность земли…