— Ты покажешь этому человеку все, что он просит, — ровным тоном сказал Инкассатор.
— Откуда мне знать? — хрипло выдавил из себя Перски. — Вдруг этот тип со своей дамочкой из налоговой инспекции? Нет такого закона, чтоб наговаривать на себя.
— Балда! Кой черт налоговой инспекции потеть над тем, как вернуть Лонегану его денежки?
Перски с трудом выпрямился. Его лицо постепенно приобретало нормальный оттенок.
— Книг здесь действительно нет. Они в моей квартире.
— Мы пойдем туда и посмотрим, — сказал я. — Куда двигаться?
— По лестнице. Квартира прямо над складом.
Верита разложила бухгалтерские книги и кучу бланков-форм на кухонном столе.
— Мне понадобится некоторое время, чтобы разобраться во всем этом.
— Сколько? — спросил я.
— Вероятно, весь остаток дня. Порядком тут и не пахнет. У вас найдется блокнот на четыре колонки? — Последний вопрос относился к Перски.
— Я все достал. Больше у меня ничего нет.
— Я сбегаю за ним в магазин, — сказала Верита.
Когда она ушла, Перски посмотрел на меня и спросил:
— Хотите пива?
— Не откажусь.
Мы прошли на кухню. Перски извлек из холодильника две банки и перелил их в кружки.
— Ты хоть раз делал газету? — поинтересовался он, переходя на «ты».
— Нет.
Я сделал хороший глоток. Пиво оказалось прохладным, но не холодным по-настоящему. Перски, очевидно, следил за моим лицом, поскольку счел нужным пояснить:
— Что-то случилось с проклятым холодильником. Он то работает, то нет. Слушай, если ты никогда не делал газету, то что заставило тебя заинтересоваться именно этой?
— А я и не говорил, что заинтересован. Это идея Лонегана.
— Почему он считает, что ты справишься?
— Не знаю. Наверное, потому, что я когда-то пытался писать и работал в нескольких журналах.
— Это не одно и то же. — Тут Перски кинул на меня проницательный взгляд. — Ты, выходит, как я? У него на крючке?
— Нет. Между нами все чисто.
Это была правда. В данный момент я не был должен Лонегану ни пенни.
Перски немного помолчал.
— Будь осторожен. Лонеган держит половину мира за хвост и не прочь прихватить за то же место остальную половину.
Я ничего не ответил.
Внезапно лицо Перски впервые выразило какую-то заинтересованность:
— Пробовал писать, говоришь? А что?
— Статьи, комментарии, стихи, фантастику. Всего понемножку.
— И как, удачно?
— Не очень.
— Я бы управился, кабы знал, с какой стороны браться за ручку. А так… Получается, что слова-то у меня есть, только вот в приличные предложения они никак не складываются. Было время, когда мне казалось, что они сложатся. Отсюда и газета.
— А раньше ты чем занимался?
— Распространением нескольких подобных газетенок по штату. Шли они хорошо. И вообще: все казалось настолько просто, что я мигом ухватился за этот вот листок, как только представился шанс. — Он тяжело вздохнул. — Только «просто» не получилось.
— А как ты попал на крючок к Лонегану?
— Как все. Берешь немного. Потом выясняется, что должен уже много.
— У тебя есть, точнее, было дело. Как насчет банков?
— Глухо. Я махнул на них рукой почти сразу.
— Сколько ты должен Лонегану?
— Хрен его знает. Сам дьявол не разберется после этого растительного существования «шесть за пять» неделя за неделей. Не удивлюсь, если целый миллион.