— В общем…
— Что?
— Нужно сделать личность одной… моей знакомой. Подруге.
— Подруге? Хех! — хохотнул вдруг Ве-ня. — Ну ты даешь! Напугал старика! — но потом вдруг посерьезнел. — А что за подруга-то? У нее проблемы с властями?
Знал бы ты, друг Ве-ня, какая это подруга… — мрачно подумал Ми-ха, глядя в добрые бесцветные глаза приятеля, — и какие у нее были проблемы. Когда я, прежде чем прийти сюда, к тебе, стоял над ней, — спящей и безмятежной, — приставив маг-нум к ее виску, и почти нажал на спуск… Сэд, Сэд, Сэд и Джаббат!
— Нет, вроде. Пока нет. Но будут точно, если ты не поможешь с доками. Нужен статус воска. И пристроить куда-то.
— Понятно… Откуда она взялась-то?
— Ну, кто ж ее знает. Сам понимаешь…
Ве-ни-ам задумался.
— Слушай, а нельзя ее Стражам подсунуть? Как с тобой вышло — помнишь, ты рассказывал? И все вроде бы законно, а? — спросил он Ми-ху после минутного раздумья.
— Ага, ищи ее потом свищи по всем кварталам Дна… — тут Ми-ха сообразил, наконец, подходящий довод. — Она мне денег должна. Пока не расплатится, в общем.
— А, ну тогда ясно, — Ве-ни-ам как будто успокоился. Или сделал вид, что успокоился. Хитрющий, гад, — усмехнулся про себя Ми-ха, — всегда себе на уме. Но слишком уж полезный. И хороший он человек, ведь жизнь спас. Ми-ха вспомнил, как тот когда-то ответил на его вопрос, чем он занимается по жизни: «Помогаю хорошим людям, вроде тебя».
— Я тебе тогда сброшу по вайднету ее снимок, сетчатку и пальчики.
— Не вопрос, давай, присылай, — Ве-ни-ам снова стал добродушен как обычно. — Травки хочешь? Заварил недавно. Травки хорошие, тонизирующие. А то что-то ты какой-то бледный. И нервный. Ты садись, садись, в ногах долгой силы нет.
— Давай, — Ми-ха оглянулся и присел на первый попавшийся стул. — Только недолго. Дела.
Ве-ни-ам, кряхтя, встал со стула и зашаркал шлепками в сторону жилого сектора своего уютного подземелья. Ми-ха снова рассеянно посмотрел по сторонам и позволил себе чуток расслабиться. Проклятый недосып, — сотый раз за последнюю неделю подумалось ему.
И тут на него накатила знакомая волна, которую Ми-ха ни с чем уже не мог спутать. Он по привычке сжал левой рукой на груди амулет. Кулак сомкнул пустоту — камня не было! Зато ощущение жжения и неожиданная боль в голове пришли как старые друзья — без приглашения. Ми-ха вскочил и бросился к выходу. Как же это он забыл брюлик? Засмотрелся дурак на девку…
— Постой, Ми-ха! — раздалось откуда-то из недр бездонной квартиры. — А как же травки?
— В другой раз, Ве-ня, в другой раз… — только и успел буркнуть Ми-ха, вываливаясь во тьму коридора. В его голове запоздало промелькнула мысль, что о самом главном он с толстячком так и не поговорил.
Иринка выскочила на улицу и замерла от неожиданности. По широкому проспекту, волнами холмов уходящему к подернутому дымкой горизонту (ну вылитый Сан-Франциско, прямо как в ее мечтах!), в обе стороны неслись стройные плотные ряды бесколесных «брикетов» местного автопрома, волшебно и c тихим рокотом паривших над чересчур блестящим асфальтом. Вчера ночью, садясь с Ми-хой в какую-то машину, то ли маршрутку, то ли такси, она даже не заметила, что тачка была без колес! Такой вот стресс по прибытии…
Тротуары, в отличие от проезжей части, оказались довольно пусты, людей было совсем немного. Да и люди все были какие-то странные на вид… Большая часть их была одета совсем не по погоде. На улице было солнечно и тепло, даже жарко. Большинство же прохожих кутались в плащи и теплые куртки, вяло передвигали ноги и вообще смахивали на вполне знакомый ей контингент. Иринка таких вдоволь повидала около своего дома в Москве, сидевших на корточках возле соседнего подъезда, где обитал дилер.
И кроме Иринки никто-никто из этих людей, привычно уткнувшихся глазами в тротуар, не смотрел на ясное, почти белое небо. Да и что они там могли такого необычного увидеть? Амулет бешено дергался и мигал, не переставая. Иринка прикрыла его кофтой и, не отрываясь, смотрела на небо. И вот, наконец… Сначала появилась едва заметная светящаяся точка, малюсенькая звездочка на дневном небосводе. Какое-то время точка стояла на месте. Спустя минуту она начала вдруг стремительно расти, и вот — появился белесый хвост. Секунд через двадцать точка увеличилась настолько, что Иринка даже смогла различить человекоподобные очертания. Падает, как она тогда — раскинув руки-ноги-голову звездой… А потом вдруг «звезда» резко исчезла за крышей ближайшей многоэтажки через дорогу. Иринке даже показалось, что среди городского шума и гомона толпы она услышала хлопок или звук далекого взрыва, донесшийся сверху.
И все. На небе остался только рваный белый шлейф, который тут же начал таять и через минуту исчез совсем. Значит, человек, как и сама Иринка, упал на крышу! Или довольно метко попал в крышу… Иринка огляделась по сторонам, соображая как перебежать оживленную улицу с кучей полос. Справа, в полусотне метров она заметила что-то вроде подземного перехода и быстро побежала к нему.
Перебежав улицу по переходу, Иринка кинулась к высотке. На ее счастье подъезд был открыт, более того — распахнут настежь. Она метнулась к лифтам, маячившим в дальнем конце просторного холла. Здесь ее ждал облом — все четыре лифта оказались защищены хитроумными подобиями земных домофонов. Зато путь на пожарную лестницу был свободен. Сотня этажей пешком… Но Иринка снова уже чувствовала тот необычайный прилив сил, как после своего падения. И она, не колеблясь, бросилась к лестнице.
— Я узнал, что у меня есть огромная семья, — начала она читать вслух вдруг пришедшие на ум детские стишки, в ритм прыжкам через пролеты, чтобы не сбивать дыхание. — И тропинка, и лесок, в поле — каждый колосок…
Сколько она уже преодолела? Пятьдесят? Шестьдесят? Восемьдесят?
— Речка, небо надо мною — это все мое, родное!
Родное, как же… Более чужого, чем это проклятое белое небо, ничего и быть не может. А вот ее детям, если вдруг они у Иринки здесь появятся, окажется в самый раз…
На стенах мелькали какие-то большие желтые значки — наверняка, цифры — но получалось, что прочитать-то она их не могла. И в надписях на бытовой технике в каморке Ми-хи тоже ничего нельзя было разобрать. Ладно, поживем-увидим. Пока что земляка надо спасать…
Наконец, после бесконечного числа ступенек и пролетов, она уперлась в тупичок с небольшой дверью, оказавшейся запертой наглухо. Недолго думая, Иринка, у которой все же здорово перехватило дыхание от такого подъема, сделала вдох и мощным йоп-чаги вышибла дверь. Не успев даже толком удивиться, что ей удалось это с первого раза, Иринка выскочила на залитую солнцем крышу, зажмурилась от яркого света, бьющего по глазам после полумрака, что царил на лестнице…
И вдруг получила удар в грудь такой чудовищной силы, что чуть не улетела с крыши. Падая, Иринка врезалась головой в поребрик, что шел по периметру крыши. В голове что-то ярко вспыхнуло и взорвалось дикой болью. А как же все эти безболезненные травмы до этого? Черт подери, кто ее ударил-то?!
Словно в ответ на ее немой вопрос, сверху ей прилетел еще один удар ноги, — едва успев раскрыть глаза, Иринка успела заметить! — обутой в… кроссовку «Nike»! В голове опять будто что-то взорвалось… Все же Иринка, превозмогая боль и не дожидаясь следующего удара, перекатилась влево и услышала тяжелый шлепок о бетон подошвы той самой стильной кроссы… Иринка крутанулась на месте и успела сделать подсечку «найку». Хозяин модной обувки жестко шмякнулся где-то рядом, но тут же с выдохом сделал подъем с прогибом. Иринка тоже быстро вскочила, оттолкнувшись руками, и встала в стойку. Невысокий, блондин, в джинсе и свитере, от обгоревшей куртки — одни рукава… Ее бил земляк! Гаденыш! Вернее, паденыш… Лицо вытянутое, злое, глаза бешеные… Истинный ариец, блин! Бетон в том месте, куда он попал ногой вместо головы Иринки, раскрошился, как после удара кувалды…
— Эй, подожди! — крикнула Иринка, — остановись! Я же своя!..
Земляк зарычал и снова атаковал. Молниеносный рывок вперед, и сразу же бронебойный фронт-кик. Кикбоксер… Тот еще бык! Иринка резко присела и, защищая солнечное сплетение, поставила блок обеими руками. Но все равно отлетела назад и, разрушив часть короба вентиляции, упала на колени. Куски бетона брызнули во все стороны. Слишком мощно… Паденыш опять высоко подпрыгнул и выставил колено, чтобы пригвоздить ее к крыше… Вот ведь упорный гад! — пронеслось в голове Иринки. Снова перекат, Иринка что есть силы ударила обеими ногами из положения лежа — и оба противника разлетелись в стороны, сметая провода и ломая антенны. От его колена в бетоне осталась вмятина… Твою жеж гребаную мать! Так может продолжаться до бесконечности… Или пока кто-то из них не скинет другого с крыши…
И тут блондин, вне себя от ярости, схватился за какую-то трубу, что торчала из стены, осталась от антенны… И оторвал ее! Теперь у него в руках был дополнительный и весьма весомый аргумент… Которым он мог, например, проделать в Иринке дыру. По ясным голубым глазам было видно, что сможет. Иринке вдруг стало по-настоящему страшно…
Ариец кинулся вперед. Ей ничего не оставалось, как только из последних сил уворачиваться от бешено, с диким свистом, вращающейся трубы. Наконец, Иринка снова пропустила страшный удар, всего на секунду отключилась и…
Парень стоял над поверженной Иринкой, занеся трубу над головой, как двуручный меч, чтобы вогнать рваным краем в девичью грудь. Вбить осиновый кол, будто поганой вурдалачке. Прямо в сердце, под раскаленный амулет…
— Нет, — только и успела прошептать Иринка, — только не так…
— Stirb, Schei?e! Auch was bist du?!
— вдруг прорычал блондин. Труба пошла вниз… Иринка закрыла глаза.
За что?!!
Знакомые быстрые щелчки откуда-то слева… Три, четыре, пять… Справа вдруг слышен звон упавшей трубы и глухой удар падающего тела. Иринка открыла глаза, увидела над собой лишь чистое небо… Странный шорох, словно кто-то над ухом сыплет песок из кулака. Она повернула непослушную голову на звук, и вот — рядом лежит проклятая труба, рваный ее край скалится ей прямо в лицо, а за трубой — заплетается странный вихрь из коричневой пыли…
Над Иринкой склонилось знакомая фигура. Ему так идет этот шрам…
— Ми-ха? — прошептала она и широко раскрыла свои огромные глаза.