— Да ведь разговор-то уж больно содержательный, девушка. — Он хотел казаться скромным.
— Бросьте, сеньор Зе, спойте…
— Да я гитару дома забыл…
— Неважно… Бальдо сходит…
Антонио Балдуино немедленно бежал к лачуге, где жил Зе Камарао. Но тот очень любил, чтобы его упрашивали.
— Я нынче не в голосе… Вы уж извините, девушки…
Теперь уже все просили:
— Спойте, Зе Камарао.
— Ну ладно уж, спою, только одну, не больше…
Но он пел больше, пел самые разнообразные песни — плясовые, запевки, чувствительные куплеты, печальные песни, вызывающие слезы на глаза людей, и АБС, где каждый куплет начинался с новой буквы алфавита. АБС были о приключениях бандитов и разбойников и прямо приводили в восторг Антонио Балдуино.
Это был романс о разбойнике Лукасе да Фейра, одном из любимых героев Бальдо:
Люди тихонько переговаривались между собой:
— Отчаянный парень был, видно, этот Лукас…
— Говорят, птицу на лету сбивал…
— Говорят, душевный был человек…
— Душевный?
— Только богатых грабил… А деньги бедным отдавал…
— Вот, разве я не говорил?
— Настоящий мужчина, черт возьми…
В этом месте Зе Камарао начинал бросать нежные взгляды на девушек и улыбался своей самой обаятельной улыбкой. А они восхищались им так, словно он-то и был тот самый Лукас да Фейра, про которого сложили эту песню. Мужчины громко смеялись. В следующих куплетах говорилось про верность разбойника данному слову и про его храбрость, которой он сам очень хвастался:
Но был момент, когда голос Зе Камарао становился особенно звучным, а взгляд — особенно нежным. Это когда он пел куплет на букву «у»:
Тут он бросал взгляд на самую красивую из девушек, и в этот момент он был Лукасом да Фейра, разбойником и убийцей, который всё же любил кого-то…
И он заканчивал песню под восторженные аплодисменты всех присутствующих:
Женщинам очень нравилось:
— До чего ж красиво…
— Печально так, прямо за сердце берет…
Разговор становился всеобщим:
— Говорят, Жубиаба всякие заклинания и наговоры знает…
— Говорят, Жоао от наговора умер…
— Да неправда… Он умер из-за злобы своей… Он был хуже змеи.
Старый, толстый негр, все время чесавший перочинным ножиком подошву ноги, принялся тихонько рассказывать:
— Слышали, как он поступил со старым Зекиелем? Вот послушайте, так у вас волосы дыбом станут… Вы ведь все знаете — старик был правильный человек. Хороший был человек, надежный. Я его близко знал, вместе работали, я — каменщик, и он — каменщик. Да, правильный был человек… Другого такого не встретишь. Да как-то раз принесла нелегкая к нему в дом этого самого Жоао. Негодяй заделался его другом, да только затем, чтоб у старика дочку увести. Вы, верно, помните Розу. Я так хорошо ее помню. Она была самая пригожая из всех девушек, что я видел вот этими глазами, которым уж скоро гнить в сырой земле. Так вот Жоао стал ее обхаживать, все о свадьбе речь заводил…
Одна женщина сказала:
— Точно также и мой Роке… А потом бросил…
— Ну так вот, назначили они день… Но как-то раз вечером старый Зекиель ушел на работу. Он тогда работал в порту, грузчиком… Жоао, как он был жених и, значит, ему во всякое время в дом входить позволено, пришел и повел Розу в комнату, будто бы смотреть приданое, что у старика было в сундуке припрятано… Она потом рассказывала, что кричала, да не слышали. Когда старик вернулся, он прямо с ума сошел. А Жоао, который только бахвалился, что он храбрый, перепугался и долго от всех прятался, пока в один прекрасный день вместе с еще двумя молодчиками не выследил Зекиеля и не напал на него в темноте. Уж они его били, били… Так что ж вы думаете? Негодяй даже не был арестован. Говорят, ему важные господа покровительство оказывали…
— Ага, говорят… Как-то раз его увидел один солдат и задержал, так знаете, что было. Жоао отпустили, а солдата в тюрьму упрятали…
Никто не заметил, как приблизился Жубиаба. Знахарь сказал:
— Он умер дурной смертью…
Люди опускали головы, они знали, что нельзя спорить с Жубиаба, ведь он — чародей.
— Он умер дурной смертью. Глаз милосердия вытек у него. Остался только глаз жестокосердия.
Тогда молодой негр с мощным торсом подошел поближе к знахарю:
— Как вы сказали, отец Жубиаба?
— Никто не должен закрывать глаз милосердия. Это очень дурно — закрывать глаз милосердия… Это приносит несчастье.
Он заговорил на языке наго, а когда Жубиаба говорил на языке наго, негров охватывала дрожь: