— Буду иттить.
И снова сделала шаг и приставила ногу.
Поезд тронулся. «Ничего себе иттить», — подумал Борис, вскакивая на проезжающую мимо ступеньку и оглядываясь, чтобы посмотреть, как она идет. Она, казалось, совсем не двигалась с места, хотя и шагала очень энергично.
«А куда это она идет, — впервые подумал Борис, — в четырех верстах отсюда никакой деревни вроде нет. Неужели в поселок?»
У бабушки был такой замшелый вид, что Борису и в голову не пришло подозревать в ней поселковую жительницу. Он еще раз оглянулся, но уже нельзя было разглядеть не только людей, но и самого станционного здания.
Берестова в розыске не было, и никто не знал, где он. Зато все говорили о Водовозове, который вторые сутки шел за знаменитым бандитом и кулаком Тимофеем Сычовым. С Водовозовым был только один работник розыска.
— Сычов может к своим их завести, крышка тогда начальнику, — сказал кто-то.
— Ты что, Водовозова не знаешь, — отвечали ему, — будь спокоен, приведет твоего Сычова на веревочке.
— Я бы такими людьми зря не рисковал, — заметил бывший тут же Васильков. — Такие люди на дороге не валяются. Если поглядеть на него в масштабе, он есть мировой герой из его биографии.
— Незаменимых людей нет, — с отчаянной четкостью вдруг произнесла Кукушкина, и все сразу вспомнили, что она влюблена в Водовозова. — Если падет один, — продолжала она, — на его место станут десять.
— Один! Десять! — закричал Ряба. — «Незаменимых людей нет»! Каждый человек незаменим, если хотите знать. Если он как машинист заменим, так он, может, песни петь незаменим, а если он как столяр заменим, так для матери своей он незаменим. И для жены.
— Я не о том, — недовольно сказала Кукушкина.
— Зато я о том самом, — ответил Ряба.
А Борис не находил себе места: кто заговорен от пули или удара ножа? Да и легко сказать — вдвоем взять таких молодцов, как Сычов и его банда!
Зазвонил телефон. Это Берестов просил Бориса прийти к нему домой. Борис удивился неожиданному приглашению и, конечно, тотчас же пошел.
Берестов жил в небольшом доме — у той самой Анны Федоровны, которая первой узнала о появлении Левки. Анна Федоровна и открыла Борису, окинув его быстрым взглядом.
В комнате Дениса Петровича сидела какая-то девица самого независимого вида.
— Знакомься, Борис, — не глядя на него, сказал Берестов. Он был мрачнее тучи.
Девица сидела, нога на ногу, в единственном кресле Анны Федоровны. Из глубины этого кресла она царственно кивнула Борису головой.
— Опять у нас с тобой, Боря, беда, — начал Берестов, — и опять на той же самой дороге.
«Господи! — подумал Борис. — Кто же на этот раз?!»
— Старушку они убили, — покачав головой, сказал Денис Петрович.
Ну конечно, Борис знал, что это будет она. Не успел еще Денис Петрович сказать и слова, как Борис представил себе ночь и лесную дорогу, по которой, приставляя левую ногу к правой, ползет бабушка. Двигаясь таким образом, она конечно же шла весь вечер и оказалась на дороге, когда ударил «Левкин комендантский час».
— Не знаю, что у нее было брать. Узелок при ней нашли, в нем четыре яйца и пять пряников.
— Ничего у нее, кроме этого узелка, не было, — хмуро сказал Борис, — ничего у нее не взяли.
«Буду иттить», — вспомнилось ему. Почему он не проводил ее?! Где она сейчас? В мертвецкой?
Вдруг он заметил, что девица внимательно и насмешливо изучает его лицо, видно совершенно равнодушная к судьбе бабушки. Ему стало неприятно. Он не любил своей предательски подвижной физиономии — ему нравились лица мужественные и суровые, бесстрастные северные лица — и поэтому принял сейчас же самый холодный и равнодушный вид. Девчонка от этого, кажется, еще больше повеселела.
— Видишь, как дело пошло, — продолжал Берестов, — я, мол, сказал, что по дороге никто не пройдет, значит, всё — никто не пройдет.
— Ну что ж, — мрачно заметил Борис, — он свое слово держит.
— Он-то держит. Я тебе сказал, что Елена Павловна будет у нас работать?
Борис позволил себе взглянуть на Елену Павловну.
Ей на вид было не более двадцати лет. Насмешливое лицо ее с длинными и узкими глазами казалось освещенным солнцем, а короткие светлые волосы волною, как вода, бежали ото лба.
Не успел он ответить Берестову, как раздался стук во входную дверь, послышались шаркающие и какие-то подобострастные шаги хозяйки, грохот засова и голоса. С величайшим облегчением Борис узнал голос Водовозова. Он быстро взглянул на Берестова, который ничего не сказал, а только весело подмигнул: знай, мол, наших, — Борису показалось, что он знаком с обоими много лет.
Водовозов был весь в засохшей болотной грязи.
— Ты вызывал меня, Денис Петрович?
— Да что ты, Паша, в самом деле. Послать ко мне не мог?
Все замолчали, ожидая, что расскажет Водовозов, но он ничего рассказывать не стал.
— Всё в порядке? — опросил Берестов.
— А как же, — лениво ответил Водовозов, — только этого дядю надо в губернию отправлять с большим конвоем. Ну зверь.
Он покачал головой и тяжело опустился на стул.
— Устал?
— Есть немного около того.
— Пошел бы спать.
— Да нет, посижу маленько.