Пилот, пошелестев бумагами, назвал цифры.
— Вот зачем тебе это? — проворчал я. — Ты не знаешь, где мы находимся?
— А ты знаешь, какой меридиан они приняли за ноль? — возразил Миша. — Или хочешь всю параллель обшаривать?
Я немедленно выехал в Порт-Артур. Маленький кораблик «Адмирал Колчак» уже был на плаву, правда без вооружения, силовой установки и подводных крыльев. Я планировал поставить на него паровую турбину, спецификации которой уже были на заводе. С ней расчетная скорость крейсера составляла порядка 40–45 узлов. Но пришлось довольствоваться тем, что есть. Мы в рекордные сроки — всего за пять дней, демонтировали дизель с тепловоза и установили его на судно. Скорость составляла всего 20 узлов, увеличив наше путешествие минимум в два раза. Но другой вариант — подождать три-четыре месяца, пока на заводе изготовят и соберут турбину. Столько американцы точно не протянут.
Вооружение «Адмирала Колчака» состояло из двух шестиствольных ракетных установок, значительно большего калибра, чем наше первое творение: одна — на носу, вторая — на корме. И 12,7-миллиметрового пулемета на платформе у мостика.
Пока мы готовились, Семенов, взяв «Ришительный», уже отбыл в Новый Нью-Йорк.
Я набрал в экипаж судна двадцать человек, включая Родина, Белкина и Молодцова, мы погрузили продовольствие, закрепили на палубе испытанный в боях БТР-80, и отплыли. Тихим ходом прошли по реке. На выходе из устья Урала я послал позывные. Экипаж самолета отозвался. В ту же минуту «Адмирал Колчак» покачнулся на волне — мы вышли в открытое море.
На четвертый день вдали показалась земля, хотя мы все время шли одним курсом. Вероятно, материк здесь изгибался, или это был какой-то остров. Мы приближались к экватору. Жара стояла нестерпимая — термометр в тени показывал 42 градуса. Обшивка бронетранспортера накалилась до такой степени, что кузнец кипятил чайник прямо на нем. Палубу обливали водой ежечасно.
Я связался по радио с Верхнезаводском. Дядя сказал, что, несмотря на все усилия, установить связь с Новым Нью-Йорком пока не удалось. Тогда я вызвал Семенова. Он проделал уже около трети пути до города американцев.
На восьмой день пути на горизонте показались острова — где-то здесь и разбился самолет. По словам пилота на острове был лес и горы, но под эти признаки подходили все острова. Провиант у американцев подходил к концу — нам следовало торопиться.
После полудня Миша ворвался в мою каюту, и вытащил меня на палубу. Я изо всех сил сопротивлялся — внутри была хоть какая-то тень. Но сразу забыл про жару — над одним из островов поднимался дымовой столб.
Я связался с американцами, уточнить — не они ли развели костер, чтобы привлечь наше внимание. Оказалось — нет. Тогда я спросил, не видят ли они дым. И на этот вопрос ответ был неутешительным — вокруг слишком густая растительность, чтобы видеть хоть что-то. Но попросили поторопиться.
Что же… Кинжай говорил, что их предки пришли с юга, из-за большой воды. Похоже на этих островах и живут предки наших знакомых скагов. Помня, чем началось наше знакомство с чертями, я приказал удвоить посты и выдать экипажу автоматы.
Мы еще полтора дня искали нужный нам остров. Аэронавты во всю матерились по радио, недоумевая, как можно не найти четвертый с севера большой остров. Нет, маленькие острова они не считали. и на кадрах аэрофотосъемки их слишком много, чтобы попытаться сосчитать. Плюс была облачность, потому сколько маленьких островов — они не знают. Но клянутся демократией, что если считать только большие острова, то они на четвертом с севера. И вообще у них кончается провиант, и осталось только две таблетки для обеззараживания воды.
Меня уже подмывало утопить судовой журнал, и по возвращении отрапортовать, что нашли только трупы. Но под вечер мы увидели остров, наиболее подходящий под описание. Однако берег нас разочаровал: деревья поднимались прямо из моря, толпились на илистых топких, отмелях, где кишели неведомые гады, а воздух был отравлен невыносимо зловонными испарениями. О высадке не могло быть и речи.
Мы поплыли вдоль побережья, отыскивая местечко погостеприимнее, и через несколько километров достигли устья мутной реки. Несмотря на быстрое течение, нам удалось в него войти и подняться километров на пятнадцать. Но и здесь илистые наносы окончательно преградили нам путь.
Вокруг на заболоченных берегах шевелились, хлюпали и шипели в тине омерзительные, почти протоплазменные создания. Странные серые или ядовито-зеленые кучи живого студня амебовидными движениями переползали из лужи в лужу. Мы задыхались от запаха гнили; термометр показывал +48 в тени! Когда настала ночь, берега осветились фосфоресцирующими пятнами разных цветов, размеров и форм, которые медленно передвигались в удушливом мраке.
После долгих поисков мы обнаружили на правом берегу скалистый выступ, на котором, по-видимому, не было живых существ. «Адмирал Колчак» пристал к нему. Мы пришвартовали судно канатами, вбив в мягкий сланец железные клинья. С борта на берег лег бревенчатый помост, по которому броневик осторожно съехал на сушу.
— Кто пойдет? — спросил Миша. — Ты, я, Паша и Дима?
— Ты и Дима останетесь, — возразил я. — На «Адмирале Колчаке» должен остаться хоть кто-то, кто сможет довести его до порта. И достойный механик. Белкина я брал именно как механика.
Взяв с собой, кроме геолога, еще одного матроса, я вызвал самолет. Узнав, что мы наконец нашли нужный остров, американцы завопили от радости.
— Будем у вас часа через два, — проинформировал я их. — Если у вас осталось горючее — зажгите костер. Дым будет служить отличным ориентиром.
Я проверил напоследок автомат. Зарядил подствольный гранатомет. Загнал патрон в патронник Стечкина, и, убрав пистолет в кобуру, забрался в башню к пулеметам. Паша сел за штурвал, матрос устроился в десантном отделении, и мы тронулись в путь.
Молодцов уверенно вел машину на юго-запад. Я крутил башней по сторонам, осматривая окрестности. Каменистая полоса протянулась всего километра три, после чего пошел мягкий, скользкий грунт. Несмотря на восемь ведущих колес и сброшенное при помощи СРДВШ давление в шинах, бронетранспортер то и дело начинал буксовать, пытаясь закопаться в грязь.
Мы продвигались с трудом. Я уже понимал, что погорячился, обозначив американцами столько короткий срок. Вода фонтанами вылетала из-под колес. Волнорез раздвигал заросли тростника, а катки с хрустом перемалывали их в труху.
Запах тухлых яиц, вызванный гниением этих трав, а может быть, желатинообразных существ, преследовал нас неотступно. Через два часа этой мучительной езды мы увидели, наконец, далеко впереди столб дыма. Местность начала повышаться, и отвратительные ползучие твари исчезли. Грунт снова пошел твердый, каменистый. И вот я увидел вдалеке силуэт бомбардировщика времен Великой Отечественной с поломанными крыльями.
Заметив нас, американцы, сначала остолбенев от удивления — все же не каждый день видишь в экваториальных лесах на чужой планете простой и привычный глазу бронетранспортер, но, придя в себя, радостно маша руками, бросились навстречу машине. Все они, кроме одного, одетого в авиационный комбинезон, были в форме военно-морского флота США. Я открыл боковой люк и впустил их внутрь. Ввосьмером мы еле уместились в броневике — столько народу в нем отродясь не было. Но это не помешало бурным излияниям американцев. Они едва не сломали мне пальцы восторженными рукопожатиями.
Самому старшему из них было лет тридцать пять. Как начальник экспедиции он представил мне остальных, начав с белокурого гиганта, который был выше меня на целую голову — капитан Эллиот Смит. За ним шел коренастый брюнет, капитан Рональд Брюстер. Огненно-рыжего расхлябанного парня звали Дональд О'Хара, он был лейтенантом.
Оставался человек в комбинезоне. Указывая на него, американец сказал:
— А это для вас сюрприз: Микола Онищенко, географ и ваш соотечественник!
— Ничего себе — соотечественник, — удивился я.
— Ну он же — украинец! — возразил американец.
— Не обращая внимания, — отмахнулся Онищенко. — Для них украинцы, белорусы, казахи, армяне и даже поляки — все русские. Я уже привык.
— С такой логикой мексиканцы — американцы, — покачал я головой.
Самого начальника экспедиции звали Артур Джейнс, целый полковник! Я в свою очередь познакомил всех с Павлом и матросом, оказавшимся моим тезкой. Изголодавшие летчики с жадностью набросились на наши сухпайки. Я обратил внимание, что американцы прекрасно знакомы с ними, составом консервов, и даже ловок орудуют пластиковым консервным ножом, на освоение которого мне в свое время понадобилось почти неделю. Только украинца смутил давно истекший срок годности, но после того, как я заверил, что они хранятся в глубокой заморозке, и он с аппетитом зачавкал.
— Знакомы с ИРП-1? — поинтересовался я у полковника.
— Только в качестве трофейных, — ответил он и набитым ртом.
Но, заметив, как я напрягся, он поспешно пояснил:
— Шутка. Я служил в Ираке, и туда их нам поставляли из Казахстана. Наши пайки, они… — Джейнс скорчил брезгливую мину. — А у вас и обмундирование, и питание, и особенно оружие — во! — американец показал большой палец. — Мы первым делом после десантирование собирали АК, и воевали исключительно с ними. Сперва командование пыталось бороться с этим, а потом отстали. Запретили только фотографироваться с Калашниковыми. А у наших винтовок… хм… проблемы из-за песка.
Накормив американцев, мы стали собираться в обратный путь. Я сказал, что возьму с собой только троих, а мой матрос и двое летчиков пусть останутся — демонтируют вооружение с самолета и все приборы, которые можно спасти. Особую ценность, конечно, представляли четыре авиационных мотора, но собирать их пришлось бы по всей поляне. Да и БТР был маловат для такого груза.
Полковник приказал ехать Онищенко, Смиту и Брюстеру, а сам с О'Харой и моим тезкой заперся в самолете. Пренебрегая безопасностью, я уселся рядом с украинцем. Мой английский был далек от совершенства, так что с хохлом мне было проще общаться, чем с американцем. Все же братья-славяне.
От него я узнал, что после падения Челябинского метеорита, который никто не ждал, второй метеорит, значительно больший, и именно тот, который ждали, пролетел над Юго-Западом США. Нет, пролетел он слишком высоко, чтобы нанести какой-либо урон, но британские ученые, которые бороздили океан неподалеку на исследовательском судне, считают, что железо-никелевый метеорит создал какое-то возмущение в электромагнитном поле, в результате чего город и был заброшен на другую планету.
Но американцам повезло значительно меньше. Новый Нью-Йорк угодил прямо в середину океана. Из семидесяти тысяч в живых осталось около десяти тысяч человек! На острове оказалось кладбище самолетов и несколько производственных объектов, наполовину разрушенных катастрофой. Естественно, как и в любом техасском городе, в Новом Нью-Йорке был большой запас оружия. С продовольствием было сложнее — пришлось питаться исключительно рыбой.
— На то, что плавает, я теперь даже смотреть не могу, — признался Микола.