— Ещё хуже?
— Да. Но не спрашивай. Всех гаданий не перескажешь, — строго ответила мать и отдёрнула руку. Серко почувствовал, как в душе от этого появляется тяжесть сомнений. Только сейчас он заметил у матери первую седину. Казалось, что за несколько дней она постарела на многие годы…
— Болит моё сердце за вас, не хотела я этой дороги и не будет вам в ней добра. Ты ведь тоже проклятием волчьей крови отмечен. Не забыл?
В памяти сразу вспыхнул ночной разговор, когда Серко попытался узнать о расплате за силу Зимнего духа. Лучше бы даже не спрашивал…
— Нет, не забыл. «За свои раны требуется отмщение в той же мере», — так ты говорила.
— Всё так. В дороге об этом помни всегда. Не свершишь мести, не насытишь ей волка и ярость тебя одолеет. Вся жизнь изломается, прахом пойдёт и близких погубишь, — на этих словах губы Анюты разошлись в печальной улыбке. — Тяжко лишь от того, что человек ты не злой. Не сумела я тебя воспитать как положено. Мало лупила.
Серко ухмыльнулся, вспоминая нелёгкое детство. Тогда он даже усомнился в любви своей матери, но сейчас был готов жизнь отдать за неё.
— Пока вы в походе, нам нужно готовиться, — гораздо серьёзней сказала Волчица. — Сеча в лесу лишь начало. Чужаки сызнова нападут и придётся драться на пороге убежища. Я останусь здесь вместе с отцом и мы будем с надеждой ждать вашего возвращения. Но… — во взгляде Анюты застыл непроницаемый холод, — в день первого снега мы сгинем. Враги одержат победу и это было в каждом гадании, где вы не нашли логово в срок. Вам надо успеть… Снова племя свою жизнь в одни руки вверяет.
— Мы найдем новое логово, справимся с бедами и не допустим такого! — горячо пообещал ей Серко. Волчица с одобрением кивнула наследнику. Потянувшись за спинку кровати она извлекла перетянутый шнурами свёрток. Аккуратно развязав кожаные ремешки, Анюта открыла для взгляда снайперскую винтовку украшенную оберегами. Пальцы с нежностью заскользили по вырезанным на дереве рунам, как будто радуясь встрече со старым другом.
— Влада возьмёт её токмо лишь от тебя; сестра меткий выстрел тебе задолжала. Перун помнит это оружие и направляет каждую пулю. Без слов к Громовержцу «Пера» не ударит достаточно метко. Скажи Владе об этом, она должна знать.
Как величайшую драгоценность мать передала «раненую» винтовку в руки потомка и, расставаясь с ней, тихо вздохнула. «Пера» была ей дороже, чем жизнь.
— Страшная сила в этом оружии. Не позволяй чужакам прикасаться к нему, — словно напутственный заговор зашептала Волчица. — Каждый выстрел «Пера» судьбы вершит. А коли не выстрелит, так судьба тоже решится.
Сын плотно завернул чехол снова и сжал в руках так, как будто боялся его уронить.
— На том всё. Ступай к сестре. Завтра с солнцем отправляетесь в путь. Верьте в Богов, просите помощи предков, почитайте Рода-отца и Тёмную Мать. Ежели тяжко придётся, зовите Зимнего духа на помощь, но не сгорите в его ярой злобе. Особливо ты…
Выслушав последнее наставление, Серко встал, склонил голову и быстро вышел из комнаты. Он более не обернулся назад… не хотел видеть, как катятся по лицу слёзы Волчицы.
Влада встретила его недружелюбно. Сжавшись на постели как паук над богатствами, она перебирала разную мелочь из дорожного рюкзака. В дальнем походе всё могло пригодиться.
— Ну что явился, балабол? Приласкала тебя наша матушка? — с обидой взглянула на брата сестрица. Она не привыкла к материнским ударам и Серко не мог знать за что досталась та звонкая оплеуха.
— Я смотрю, она и тебя «приласкала»? — он попытался начать разговор, но девушка молча вернулась к своим «драгоценностям». Тогда брат со стуком поставил возле кровати чехол с заговорённой винтовкой.
— Принёс тебе кое-что…
— «Пера»? — захлопала светлыми ресницами Влада.
— А ты ещё спрашиваешь?
Зло рыкнув, девушка схватила свёрток и быстро развязала ремни. Знаменитое оружие племени было ей отлично знакомо. Уверенной рукой передёрнув затвор Влада проверила ход механизма. Как ни старалась она выглядеть недовольной, от Серко не укрылось с каким наслаждением сестра держит винтовку.
— От тебя возьму… Чтобы более шуток своих поганых не зубоскалил!
— А ещё раз не промажешь?
— Не промажу… Не увидишь такого и не порадуешься! — процедила охотница и тут же вздохнула. — Жаль патронов к ней почти не осталось…
— Никогда их много и не было. В пути тоже навряд ли достанем. Сколько есть?
Вытряхнув из чехла россыпь пуль, она наскоро пересчитала.
— Восемнадцать.
— И двух обойм тут не будет. Но ежели Среча даст добрый путь, стрелять не придётся.
— А всё-таки ты дурень, — расцвела Влада в надменной усмешке. — Думаешь, стёжка нас мимо врагов проведёт? Тут не то что стрелять надо будет — ножом резать или даже зубами рвать! У нас добрых знакомых в Явьем мире не затесалось. Даже другая Навь сжить со света пытается. Одиноки мы с тобою, Серко. Во всём мире одни…
— Пока родичи живы — одни не останемся, — легко сболтнул брат, но в ответ получил взгляд исполненный грусти. Улыбка Влады погасла; «проклятую изгнанницу» такие слова давно уж не радовали. Не зная, как теперь извернуться, Серко заметил в облике девушки нечто новое — металлическое солнце с извилистыми лучами. Оберег спускался с шеи на кожаном ремешке и был украшен тонким узором, подобно гильзе Серко.
— Материнский подарок?
— Это ярило, — погладила дочь Старшей Волчицы свой медальон. Ярило как раз могло поместиться в ладони. — Отдала со словами: «Уж больно ты мёрзнешь».
Серко рассмеялся и подсел ближе к сестре. Он обнял Владу за плечи и напряжение царившее в глазах цвета чистого неба исчезло.
— Мать велела за тебя крепче держаться и… слушаться, — шмыгнула носом девчонка.
— Наконец-то я смогу с тобою управиться, — подкольнул её брат.
— Ага, щас тебе! Такому-то колоброду я и покорилася?! Не дашь Шатунам меня утащить, уже и то ладно…
— Не бойся, не позволю с тобой случиться беде.
Сестра посмотрела на Серко по-особому, как будто тот он не шутил, а давал серьёзную клятву. Влада нежно прижалась к плечу, но парня вдруг кольнуло у сердца. Почуяв неладное, он резко отдёрнулся. Взгляд девушки растерянно ждал ответа за нежданно проявленную грубость, но парень сам не мог объяснить почему не обнял Одинокой Волчицы.
— Серко, — раздался голос отца возле порога и сын встрепенулся. Олег стоял рядом с ним и смотрел точно так, как и многие в племени — с тяжестью и ожиданием. — Идём на два слова, кое-что обсудить с тобой надо…
Серко был рад внезапному появлению отца, хотя от души желал помочь сестре в горе. Он чувствовал, что никак не может разглядеть всей глубины этой тёмной обиды. Понять печаль Влады оказалось не просто. Она могла над чем-то грустить, а через мгновенье высмеять это; была страшна в своём гневе, но тут же вела себя кротко. Своя жизнь и чужая смерть могли равно вызвать горькие слёзы и злую улыбку. Серко очень боялся однажды не распознать в ней настоящего. Влада могла обезумить, заиграться с духом Белой Волчицы… А ведь даже мать оказалась не в силах целиком подчинить себе Зверя.
Отогнав тяжёлые мысли, он поспешил выйти в след за отцом. Протягивая в руки карту завёрнутую в прозрачный пакет, тот пояснил.
— Дорога пойдёт от одного креста, до другого. На плане обозначены четыре места, но до каждого из них путь не близкий.
Серко с пониманием кивнул. Всё время отведённое на отдых в убежище он провёл рядом с Олегом. Отец учил тонкостям чтения карты, хотя Серко и сам смог разобраться во многом. Пусть вылазки за сказаниями напоминали разведку ближайших земель, но в них не мало удалось узнать об округе.