Человек, помоги себе - Сальников Юрий Васильевич 34 стр.


Ликуя, ухватишься? Сразу согласишься? Или промолчишь?

Я кашлянула, чтобы не подвел, не дрогнул голос.

— И когда же смогу увидеть Ларису?

Н. Б. деловито взглянул на часы.

— Давай так. В пять прямо к «Лучику».

— В пять? Хорошо. — Я побежала к подъезду.

Правильно. Про кино — ни звука. Пусть думает как хочет — приняла, не приняла его приглашение. Если и приду, то лишь для того, чтобы увидеться с Ларисой. Надо же с ней выяснить все до конца.

Дома не было ни мамы, ни папы. И преотлично! Не представляю, о чем говорила бы сейчас с ними. Их расспросы еще впереди: где опять моталась да почему ушла с уроков? Проведают и про это.

Но сейчас, по крайней море, одна.

С Ларисой же увидеться надо. Если уж что-нибудь делать, так делать! Как следует! Железный принцип. И в пять часов я приду к «Лучику», строго спрошу: что она думает? Неужели ей не стыдно? Больше меня никто не интересует.

Никто? Зачем ты снова обманываешь себя, Ольга Кулагина?

Почему же тогда оказалась перед зеркалом, да еще с таким пристальным вниманием разглядываешь лицо, щупаешь щеки и нос? Хочешь убедиться, что не совсем уж уродка? И на щеках приятные ямочки? А взгляд открытый и симпатичный? И глаза, хоть выпученные, все-таки выразительные? Да и фигура, в общем, ничего. Далеко до Ларисиной, но стройная, особенно если затянуть этот белый поясок. А нос… Что ж! Пусть такой, чем кнопкой, как у Алямовой.

Кстати, не позвонить ли ей? Узнать, что было в школе на последних уроках? Нет. Привяжется, Сорока.

«Дзинь и трр» — телефонный звонок.

— Оленька, тебя трудно найти. — «Ну вот — легка на помине!» — Оленька, ты просто неуловимая стала. Куда опять улепетнула? Слушай, завтра у наших третьеклашек сбор, хочу прочитать им письмо «бывуча» Федора-подводника, оно у тебя в летописи, принеси. А Шумейко сегодня получил письмо от Аннушки, Марату показал, они что-то оба скрывают. В воскресенье у Аннушки день рождения, решили завтра навестить Олега Ивановича, ты пойдешь? А Зинуха по истории хорал заработала, Владимир Семенович ее хвалил. А Н. Б… Да, знаешь, что он отмочил позавчера, ну, когда я его встретила…

Пи-пи-пи. Что такое? Я лихорадочно постучала по рычажкам и набрала Розин номер. Но все так же пели короткие гудки. Может, она мне звонит? Немного подождала и набрала снова. Опять занято.

Вот — великое изобретение телефон, а полной гарантии прочной связи не имеешь даже в век кибернетики.

С досадой положила я трубку, и сразу — дзинь и трр! — наконец-то!

— Ну, ну, говори!

— Что — говори? — мамин голос прозвучал глухо и сдержанно.

— Ой, это ты?

— А ты думала кто?

— Думала — Роза. Мы с ней сейчас говорили.

— А где опять бегала?

«Вот — начинается!»

— Потом, мама. В общем, из-за Ларисы.

— Видела ее?

— Нет еще.

— А тебе звонили.

— Кто?

— Кто-то из ребят. Спросил: дома ли мадмуазель принцесса, и захихикал. Сказала — ты в школе. Повесил трубку. Ни здравствуйте, ни до свидания.

— Это один из Динкиных. Я его уже видела.

— Да? Побеседуем обо всем этом потом. Папе скажи — задержусь, у нас профсоюзное. До вечера.

Тоже — «до вечера». Кажется, к нынешнему вечеру накапливается событий более чем предостаточно. Лаконичный мамин стиль не предвещал доброго — «побеседуем потом». Моя беготня уже доводит ее до скрытого раздражения.

«Дзинь!» — папин голос:

— Скажешь маме, я задержусь, у меня политзанятия.

— А она только что звонила, просила передать — у нее профсоюзное.

— Ясно. Что нового? — Папин голос полон доброжелательства.

— Пока ничего.

— Ну, бывай, дочь.

— Бывай, папа.

Да, великое изобретение — ни шага с места и за минуту — общение с обоими родителями.

Я сама покрутила диск.

— Леонид Петрович! Ларису еще не нашла. Но узнала: она с Черпаковой снимает квартиру или комнату. Хотят вместе жить.

Назад Дальше