— Вы не боитесь, что не сможете уснуть? — спросил он.
— Ничуть, — сказала она, — Я решила спать так мало, как только может человек, в течение двух следующих недель. — Она порылась в своей сумке и нашла флакончик пилюль. — Видите? Хотите одну?
— Сахарин? — спросил Спенсер.
— Декседрин, — ответила девушка, бросая таблетку в рот и запивая ее глотком кофе.
— Нет, спасибо, — отказался Спенсер. — Кофе взбадривает меня настолько, насколько мне надо.
— Ну, а я держусь уже со вчерашнего дня. Если бы не дексики, я бы уже точно вырубилась. Мы вчера вылетели из Лос-Анджелеса специальным рейсом. Прибыли сюда буквально за несколько минут до посадки.
Девушка снова начала рыться в своей сумке, но не найдя того, что искала, в конце концов попросила у Спенсера сигарету.
— Знаете, — сказал Спенсер, — будь я на вашем месте, устроил бы хорошую взбучку вашему транспортному агенту. Ночь на спецрейсе плюс день на путь в Европу — совсем не то для начала медового месяца.
— Медовый месяц?! — девушка захохотала и поперхнулась дымом. Затем она понизила голос до доверительного шепота: — С ним?..
— Простите, — извинился Спенсер. — Я думал, вы вместе. Мне очень жаль.
— Мы и есть вместе, — сказала девушка, жадно затягиваясь, — И мне тоже очень жаль.
— Он ваш брат?
Девушка заговорщически огляделась, затем наклонилась к уху Спенсера и прошептала:
— Он мой... — она остановилась, дым выходил из ее рта вместе со словами и окутал голову Спенсера. — Извините, — сказала она, отгоняя дым в сторону. — Он мой выигрыш.
— Он ваш выигрыш?.. — недоверчиво спросил Спенсер.
— Ш-шш... — прошептала девушка, поднеся палец к губам, глаза ее сверкали озорным светом. — Вы его разбудите. — Она хихикнула, раздавив сигарету в пепельнице, и подобрала ноги под себя.
— Так он вам не...
— Нет, — сказала девушка, — он мой выигрыш, все верно. Я выиграла его в шоу “Вопросы и ответы”.
Спенсер засмеялся:
— Вы просто невозможны!
Девушка подняла руку и возвела свои большие серые глаза к небесам.
— Божья правда. Я его выиграла вместе с путешествием в Европу. Юный Дэвид Эйзенхауэр.
— Вот теперь я знаю, что вы меня надуваете. Эго не юный Дэвид.
— Конечно, нет. По-настоящему его зовут Пол Хендерсон. Я просто зову его юным Дэвидом Эйзенхауэром, потому что он такой дьявольски честный. А уж опекун! Вы не поверите. Мне попадались дедушки, которые не были так заботливы. Боже, не спи он сейчас, так сидел бы тут рядом, весь — будто лом проглотил от того, что я сижу и говорю с вами. Поэтому я его и усыпила.
— А что вы сделали: ударили его по голове тяжелой сумочкой?
— Не так грубо. Я насыпала ему в устричный суп секонал.
Спенсер зааплодировал и не удержался от смеха.
— Вы просто ходячая аптека. Пилюли на все случаи.
Девушка гордо кивнула.
— И если надо, пилюля за пилюлю!
В глубине салона стюардесса опустила экран.
— Сегодня мы смотрим, — объявил голос по интеркому, — “Планету вод” с Джэнис Франклин и Нейлом Мак-Дэвиггом.
— Господи! — устало произнесла девушка. Спенсер был польщен.
— Если вы хотите смотреть фильм, — продолжал голос, — вы найдете наушники и инструкции в кармашке на спинке кресла перед вами.
— Я не стану смотреть фильм, — сказала девушка.
— Не смотреть мы не сможем, — ответил Спенсер. — Но мы не обязаны слушать.
— Тогда не будем слушать. Зачем нам подмена? У меня есть вы.
Экран засветился. Изумрудно-зеленая вода. Мужчина в акваланге медленно плывет на камеру. Ближе. Ближе. Лицо в маске заполняет весь экран.
— Вы кое–что обо мне знаете, — сказал Спенсер. — Я знаю оба имени вашего сопровождающего. Но своего имени вы так и не назвали.
— Бернадетта, — ответила девушка. — Бернадетта Финлетгер.
Ник Холлистер был уже на пути к своей машине, готовый отправиться в аэропорт и перехватить рейс на Париж, когда услышал телефонный звонок. Он помедлил и, охваченный чувством неминуемой беды, вернулся назад в дом.
Это был Мэхон с известием о переменах, произошедших в последнюю минуту. У Холлистера внутри все обмякло.
Санчон, искусный и деликатный вор, ждал в Париже с дубликатом чемодана Спенсера. Он должен был подменить его, когда багаж начнут выгружать из самолета, забрав чемодан с плутонием и оставив на его месте такой же с балластом. Человек Эмбоа тоже был в Париже, ожидая в аэропорту, когда можно будет принять контрабанду, переложить в свой дипломатический багаж и отбыть на рандеву с куратором официальной переписки. Все было подготовлено для передачи в Париже. Но багаж был на пути в Рим.
Холлистер повесил трубку и тяжело облокотился на стол, с трудом дыша и тупо мотая головой, как боксер, получивший слишком много ударов и повисший на канатах ринга. На карте были жизни жены и дочери. А его рассудок был парализован, неспособен выдать новую мысль. Он заколотил кулаками по крышке стола, надрывные проклятия глухим эхом отдавались в доме. Мозг панически метался среди туманных и незначительных альтернатив.