- Вот тебе, вот вот… Во,- приговаривал он.
Оболочка расплющилась, потом разлохматилась, и наконец одна за одной переломились упругие стальные жилки.
- Всё! - отдуваясь, сказал Гришка, -Ну и крепкий же! Все руки отбил.
Таща за собой конец провода, он побежал к посёлку. Серёга припустился за ним.
У дороги оба остановились и выглянули из кукурузной чащи.
Пусто кругом. Ни души.
- Гришка, - шёпотом сказал Серёга. - Давай мы провод ещё в одном месте перебьём? Чтобы фашисты не смогли его соединить!
- Давай! - согласился Гришка.
Камней в придорожной канаве оказалось сколько угодно, и провод на этот раз перебился удивительно быстро.
Ребята свернули отбитый кусок провода в тугой тяжёлый моток и снова выглянули на дорогу.
Пустая дорога, тихая.
- Шнелль, шнелль, шнелль, цум тойфель! - послышался сзади хриплый немецкий голос.
Серёга и Гришка ужами скользнули в кукурузную чащу, залегли, затаились.
Фашисты остановились в нескольких шагах от мальчиков. Один из них нагнулся и поднял с земли конец перебитого провода. Второй, держа автомат наизготовку, оглядывал кукурузные заросли.
Серёга ещё сильнее прижался к земле. Ему показалось, что фашист смотрит прямо на него.
И тут где-то совсем рядом тишину распорола короткая автоматная очередь. За ней ещё одна и ещё…
Фашисты бросили провод и побежали через кукурузу в сторону пединститута.
Там уже разгорался бой.
Едва фашисты скрылись из виду, ребята вскочили, двумя огромными прыжками перелетели через дорогу, вихрем ворвались в калитку крайнего дома и оказались в чужом саду.
- Фу! - сказал Гришка, размазывая рукавом куртки грязь по лицу. - У меня до сих пор вся спина трясётся…
- У меня тоже, - отозвался Серёга.
- И чего вас носит нелёгкая в такое время по улицам?- заворчал кто-то рядом. - Немец - он сейчас озверелый, поймает на мушку и -поминай, как звали. Был человек - и нет человека… Не посмотрит, взрослый или ребёнок.
Только сейчас ребята заметили деда Филиппова.
- Мы, дедушка, только на минутку выскочили, посмотреть, как они отступают, - сказал Гришка.
- А что это у тебя за провод? - кивнул дед на Гришкины руки.
- Это мы там… в кукурузе нашли, - сказал Серёга.- Идём, смотрим - лежит. Хороший провод, зачем будет пропадать? Взяли.
- Взяли, говоришь? - прищурился на Серёгу дед.- А ты чей будешь-то, малый?
- Серёга я, Тарасов. Неужели не узнали? Мы с матерью на Школьной улице живём. В доме номер шестнадцать.
- А я на Пролетарской, - сказал Гришка.
- То-то, смотрю, знакомые будто, - сказал дед.- А ну, давайте домой, да побыстрее. Матери небось там с ума сходят, а вы в такое время по полям шастаете!
На улице Гришка передал провод Серёге.
- Спрячь подальше, чтобы никто не видел.
В свой двор Серёга пробрался через соседский сад и сразу же закопал провод в тайник, где хранились автоматные гильзы.
- Ты где это шатаешься, поганец? - встретила Серёгу мать.- Я что тебе говорила? Чтобы на улицу носа не смел показывать! А ты сразу же за ворота? Ты посмотри, что в городе делается!
Она продолжала ругать Серёгу тогда, когда он мыл руки, и тогда, когда он обедал, но Серёга почему-то не чувствовал себя виноватым. Наоборот. Звенела в нём огромная радость, будто он сам стал солдатом и участвовал в том бою, который вели наши части против фашистов, засевших в городе.
А под вечер уже ни одного фашиста в городе не осталось.
В город вошла Красная Армия.
Утром, едва успел Серёга подняться с постели, подъехала к дому легковая военная машина. Вышло из неё несколько офицеров и -прямо во двор.
«Наши! - обрадовался Серёга. - Наверное, у нас жить будут! Вот красота!»
Тут дверь отворилась и в комнату вбежала мать.
- Одевайся скорее! - сказала она.- Там тебя ждут. Из штаба приехали.
Растерялся Серёга.
- Из штаба? Из какого такого штаба? И для чего?
- Не знаю! Сказали, что ты им нужен. Да не мечись по комнате! Рубашка вот здесь, на стуле.