— Но ты улыбнулась.
— И что? Разве это…
— Ты красивая. И улыбка у тебя красивая. А еще странно видеть тебя смутившейся, — перебил ее Андрей.
— Это из-за беременности. Тяжело порой контролировать свои эмоции. Еще и тяжело хожу. Токсикоз только недавно прошел. И плохо себя чувствую постоянно. Слабость, спать охота, а по ночам, наоборот, могу проснуться и больше не уснуть. Ноги болят. Спина отваливается. Еще и грудь набухла. Так соски слабые. Молозиво так и льется. Приходится в лифчик специальные вкладыши подкладывать. И перепады настроения. То убивать охота, то плакать, то обниматься и в любви признаваться. Вот минуту назад тебя я видеть не могла, а сейчас таким милым стал. Почему-то кажется, что беременность — это как болезнь на девять месяцев.
— Ничего, ты просто одна, вот тебе так и плохо. А еще страшно, — он подошел и обнял ее. Провел руками по темным волосам.
— Мне всегда страшно.
— Знаю. Пойдем в комнату. Там намного удобнее сидеть, чем здесь.
— Ты странный.
— Это чем? — перемещаясь в гостиную, спросил Андрей.
— Какая тебе выгода от всего этого?
— О, теперь ты меня обвиняешь в меркантильности. А никакой. Люди ведь могут жить просто так, потому что им хорошо вместе.
— Со мной сложно.
— Я этого не заметил. Капризничаешь не больше чем другие. Я тебе это уже говорил. Не попадаются мне другие женщины. Все с причудами.
— Хочешь сказать я того? — она покрутила пальцем у виска.
— Зачем? Ты своеобразная. Любишь играть. Проверять мое терпение на прочность. Могу сказать, что мою маму ты не переплюнешь. А все твои выпады я переживу, — он смотрел как она ходит из угла в угол по комнате. И о больных ногах вместе со спиной забыла.
— Я не могу относиться к твоим словам серьезно.
— Так посмейся, если считаешь это шуткой. Опять начинаешь заводиться?
— Это просто глупо! — она остановилась. Посмотрела на него.
— А что по твоему неглупо?
— Как мы жить будем?
— Тяжело первые пару лет. Потом станет проще и ситуация выправится. Учебу я бросать не буду. С ребенком помогу по мере сил. Жить будем у меня. Я не могу бросить маму и сестру. Этого они точно не переживут, как бы отец не уверял меня в обратном. Он мне тут посоветовал съехать. Мол, тогда мама в себя придет. А как я от них уеду? Аню одну брошу? Это не дело. Если бы не проблемы, что свалились лавиной на меня, то я давно с тобой попытался переговорить. Понять, что ты за тайну скрываешь. Но останавливало слово, что тебе дал, да и времени не было.
— Нет у меня никаких тайн, — она села рядом.
— А сейчас какое настроение? Меня поколотить или обняться? — спросил он.
— Обняться.
— Такое настроение мне по душе. — Андрей обнял ее, пересаживая к себе на колени. Неожиданно ее руки обняли его за шею. Нос уперся куда-то в плечо.
— Я по тебе скучала, — едва слышно сказала она.
— Я тоже скучал, — распуская ее тугой пучок волос, сказал он. Пальцы зарылись в густые волосы. Касаясь кожи. Маша лишь тяжело вздохнула.
— Глупо все это?
— А наша жизнь вся глупая. И что теперь? Нам не жить?
— Не знаю, — она тихо вздохнула. И плечи расслабились. — А ты всегда такой?
— Какой?
— Неконфликтный.
— Я не люблю ссориться. Да и чего нам с тобой делить?
— Я ведь ничего толком о тебе не знаю.
— Как и я. Но это мне не мешает настаивать, чтоб мы поженились, — ответил Андрей, спускаясь пальцами к ее шее и тонким плечам.
— Я хочу тебе доверять, но боюсь.
— Я понимаю.
— И в кого ты такой понимающий?
— В кого не знаю, но явно специально сделанный, чтоб понять вот такую холодную снежинку с горячим сердцем.
— Смешной. — Она подняла на него лицо. На губах улыбка. Он наклонился к ее губам. Мягкий поцелуй. Нежный и осторожный. Маша уцепилась за халат.
— Мне нельзя.
— Целоваться?
— Нет, кувыркаться.
— Так я тебе что-то предлагаю другое? Просто поцеловал, — хмыкнул Андрей. Они сидели в тишине. Каждый думал о своем. — Так попробуем вместе жить?