Он подошел к отверстию.
«Вчера в Люксембурге, сегодня в гостинице, — думал он, — кажется, сама судьба заставляет меня подсматривать».
Он увидел мужчину около сорока лет, сидящего за столом, на котором стояла лампа и были разложены инструменты. Человек пытался вставить в отверстие бочонка ружейный ствол.
В это время в дверь его номера постучали. Человек быстро собрал инструменты и сложил их в ящик стола, ружейный ствол сунул под матрац, а бочонок за занавеску.
Но стук явно был условным, и тот успокоился. Он открыл дверь своему посетителю. Тот тихо вошел.
— Ну, Буланже, — спросил пришедший, — как идет ваша работа?
— Движется, господин Томассэн! Завтра я вам доставлю одну вещицу.
— И вы ручаетесь за ее действие?
— О, от этого подпрыгнет вся Директория!
— Прекрасно!
Кожоль молчал и думал:
«Этот Томассэн… Кажется, я знаю его голос… Как бы мне его увидеть?»
Наконец, он разглядел дюжего краснолицего человека. Волосы его были тронуты сединой, одет он был как зажиточный землевладелец.
— Нет, я его не знаю, — разочарованно произнес Пьер.
Но в эту минуту на лице крестьянина появилось столь знакомое Кожолю выражение, что он чуть не вскрикнул от изумления.
— Я узнал его! Аббат Монтескье!
— Видите ли, Буланже, — сказал мнимый крестьянин, — я попал в довольно-таки неудобное положение. Дело в том, что сейчас возвращаются эмигранты, а я с несколькими друзьями купил кое-что из национализированного имущества. Так… никуда не годные замки, разве что на продажу кирпича и земель, на которых они выстроены. Может быть, для того, чтобы эти благородные пришельцы не стали их реставрировать, стоит взорвать, эти развалины. Потому что, если нанимать рабочий, это будет слишком дорого. Я приехал в Париже отыскать мастера, и мне дали ваш адрес. Я надеюсь, что вы справитесь с этим проектом, и все, что должно быть уничтожено, будет сделано быстро.
Буланже достал свой бочонок и положил его на стол, поближе к свету.
— Вот взрывное устройство. Под основание закладывается порох, в отверстие вставляете ружейный ствол, в который заправлено огниво. Аппарат кладется куда угодно, в нем есть шнур произвольной длины, этот шнур и приводит аппарат в действие.
— Может быть, стоит заменить шнур фитилем?
— Фитиль может погаснуть или гореть слишком медленно. В этом случае вы можете захотеть взглянуть, все ли в порядке, а в результате замок может обрушиться вам на голову.
— Сколько надо пороха, чтобы взорвать, скажем, флигель какого-нибудь здания?
— Поместите бочонок под фундамент любого здания и сообщите мне о результатах.
— Но ведь если смешать картечь с порохом, то получится страшный взрыв! — предположил аббат, слишком ужасаясь, чтобы можно было поверить в его искренность.
— О, Да! За один раз можно уничтожить человек сто, или тряхнуть целый квартал, — подтвердил Буланже.
— Стоило бы предложить кое-кому поиграть с подобной штукой, — со смехом сказал аббат.
— О, особенно если учесть, что потянуть за шнурок можно совсем незаметно для других!
— Ну, а, скажем, если я сторожу кого-то, кто должен проехать в повозке по улице, а мы находимся здесь же, то как можно уберечься?
«Какому же дьяволу готовит он этот маленький праздник?» — подумал Пьер.
— Итак, — продолжал аббат, — вечером, на узкой улице я ставлю тележку с устройством, но оставляю свободный проход повозке моей жертве. Затем я беру шнурок и протягиваю его поперек улицы, примерно на высоте груди лошадт, привязываю шнурок к противоположной стороне и спокойно иду дальше. Лошади налетают на шнурок — и… готово! Враг разлетелся на тысячу кусочков!
Мастер слушал аббата внимательно.
— Да, — сказал он, — но для этого слишком многое должно совпасть.
Буланже вынул из кармана часы и посмотрел на них.
— О! — сказал он. — Жена будет беспокоиться, она ждет меня к ужину.
— Она знает, что вы ходите сюда?
— Нет. Я ей сказал, что работаю в Венсенском форту для снабжения Республики военными принадлежностями. Она не любит, когда я работаю дома. И, пожалуй, она права. Она боится за себя и детей, когда я вожусь с порохом. Бедная женщина, она так пугается…
— Кстати о порохе, — сказал аббат, — купите его и для меня, потому что я не разбираюсь в этом деле. Возьмите это на себя.
И господин Монтескье подал Буланже сверток с луидорами.
— Но тут в десять раз больше, господин Томассэн!
— Ничего, мы посчитаемся после. Так возьмите… и — до завтра…
— Нет, завтра я не работаю, я обещал жене и детям, что проведу этот день с ними.
— Ну тогда — послезавтра, — сказал аббат.
— Хорошо, — согласился мастер, спрятал деньги в карман и ушел.
Кожоль оставил свой наблюдательный пункт, желая проверить, пойдет ли аббат следом за мастером. Но на лестнице раздались шаги только одного человека.