Вилли де Клерк (Willy de Clercq), бывший еврокомиссаром по внешнеэкономическим отношениям в конце 1980-х гг., вторит ему: «свобода торговли смогла расцвести в первый раз, только в результате её теоретического обоснования в противопоставлении с широко распространённым меркантилизмом, которое сделали Давид Рикардо, Джон Стюарт Милль (John Stuart Mill) и Дэвид Хьюм (David Hume), Адам Смит и прочие [представители] Шотландского Просвещения, а также в результате относительной стабильности, обеспечиваемой Соединённым Королевством, как единственной и относительно доброжелательной сверхдержавой или гегемоном второй половины девятнадцатого века». W. de Clercq (1996), 'The End of History for Free Trade?' in J.Bhagwati M.Hirsch (eds.), The Uruguay Round and Beyond – Essays in Honour of Arthur Dunkel (The University of Michigan Press, Ann Arbor), p. 196.
J. Bhagwati (1985), Protectionism (The MIT Press, Cambridge, Massachusetts), p. 18. Бхагавати, а также и другие современные экономисты-сторонники свободной торговли придают этому эпизоду настолько большое значение, что для обложки своей книги он выбрал карикатуру из сатирического журнала «Punch» за 1845 год, изображающую премьер-министра Роберта Пила (Robert Peel) в виде сбившегося с пути мальчика, которого твёрдой рукой наставляет на истинный путь свободной торговли, строгая и прямая фигура Ричарда Кобдена, ведущего активиста в кампании против «Кукурузных законов».
C. Kindleberger (1978), 'Germany's Overtaking of England, 1806 to 1914' (chapter 7) in Economic Response: Comparative Studies in Trade, Finance, and Growth (Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts), p. 196. 67 Отрывок из: The Political Writings of Richard Cobden, 1868, William Ridgeway, London, vol. 1, p. 150; as cited in E. Reinert (1998), 'Raw Materials in the History of Economic Policy – Or why List (the protectionist) and Cobden (the free trader) both agreed on free trade in corn' in G. Cook (ed.), The Economics and Politics of International Trade – Freedom and Trade, Volume 2 (Routledge, London), p. 292.
Отрывок из: The Political Writings of Richard Cobden, 1868, William Ridgeway, London, vol. 1, p. 150; as cited in E. Reinert (1998), 'Raw Materials in the History of Economic Policy – Or why List (the protectionist) and Cobden (the free trader) both agreed on free trade in corn' in G. Cook (ed.), The Economics and Politics of International Trade – Freedom and Trade, Volume 2 (Routledge, London), p. 292.
See D. Landes (1998), The Wealth and Poverty of Nations (W.W. Norton & Company, New York), p. 521.
Bairoch (1993), p. 46. Одна французская Следственная комиссия в начале XIX в. также утверждала, что «Англия взобралась на вершину процветания, только за счет того, что в течении столетий неизменно следовала системе защиты и запрещения». Приводится по: W. Ashworth (2003), Customs and Excise – Trade, Production, and Consumption in England, 1640–1845 (Oxford University Press, Oxford) p. 379.
Приводится по изданию: List (1841), p. 95. Питт фигурирует как граф Чэтэм, которым он являлся в то время.
Полная цитата: «Случись американцам либо путём политических интриг, либо другого рода насилием, остановить импорт европейских производителей и, тем самым, отдать монополию тем своим землякам, кои могли бы изготавливать схожие товары и направить значительную часть своих капиталов в такое предприятие, они бы замедлили, а вовсе не ускорили последующее приращение стоимости своего годового продукта, и помешали бы, а отнюдь не способствовали бы следованию своей страны в направлении подлинного богатства и величия». Adam Smith (1776), The Wealth of Nations, издание 1937 г. Random House, стр. 347–348. Позднее позицию Смита подхватил уважаемый французский экономист XIX в. Жан-Батист Сэй (Jean-Baptist Say), который, как считается, сказал, что «подобно Польше, США следует полагаться на сельское хозяйство и забыть о промышленном производстве». Цитата приведена в List (1841), стр. 99.
Гамильтон разделил эти мероприятия на одиннадцать групп. В их число входили: (i) «защитные налоги» (таможенные тарифы, на современном языке); (ii) «воспрещение соперничающих товаров или налоги равнозначные воспрещению» (запрет на импорт или запретительные пошлины); (iii) «воспрещение вывоза материалов промышленности» (запрет на экспорт промышленного сырья); (iv) «денежные «баунтиз» (субсидии); (v) «надбавки» («premiums») (специальные субсидии для важнейших нововведений); (vi) «освобождение от налогов [при ввозе] материалов промышленности» (либерализация импорта промышленного сырья); (vii) «возмещение налогов, коими обложены материалы промышленности были [при ввозе]» (возвратные пошлины при импорте промышленного сырья); (viii) «поощрение новых изобретений и открытий в отечестве, и воспринятие в Соединённых Штатах оных, кои в прочих странах могли быть сделаны; в особенности к машинам касательство имеющих» (призовые деньги и патенты на изобретения); (ix) «рассудительное руководство к осмотру промышленных товаров» (поддержание промышленных стандартов); (x) «содействие денежным переводам из одного места в другое» (развитие финансовых услуг); и (xi) «содействие перевозке и перевалке товаров» (развитие транспорта). Alexander Hamilton (1789), Report on the Subject of Manufactures , as reprinted in Hamilton – Writings (The Library of the America, New York, 2001), pp. 679– 708.
В молодые годы Гамильтон и Бёрр были друзьями. Однако, в 1789 г., Бёрр, несмотря на то, что горячо поддерживал кандидатуру Гамильтона, изменил свою позицию и [сам] принял пост генерального прокурора штата Нью-Йорк из рук губернатора Джорджа Клинтона (George Clinton). В 1791 г., Бёрр победил [на выборах] тестя Гамильтона Филиппа Шуйлера (Philip Schuyler) и занял пост сенатора, на котором он противодействовал политике Гамильтона. Гамильтон, в свою очередь, помешал выдвижению Бёрра кандидатом в вице-президенты в 1792 г. и его назначению министром-посланником во Францию в 1794 г. В довершение всего перечисленного, на выборах 1800 г. Гамильтон буквально вырвал президентство из рук Бёрра и принудил его стать вице-президентом. На этих выборах номинировались четыре кандидата – Джон Адамс (John Adams) с Чарльзом Пинкни (Charles Pinckney) от Партии Федералистов, и Томас Джефферсон с Аароном Бёрром от оппонентов – Демократической Республиканской партии. В голосовании коллегии выборщиков (electoral-college) кандидаты от Демократической Республиканской партии выбыли, а Бёрр неожиданно набрал равное число голосов с Джефферсоном. [по 73] Когда Палате Представителей пришлось выбирать между двумя кандидатами, Гамильтон склонил федералистов в сторону Джефферсона. Он поступил так, несмотря на то, что был против Дефферсона почти так же сильно, как против Бёрра; дело в том, что он считал Бёрра беспринципным оппортунистом, в то время как Джефферсон был человеком убежденным, хотя и руководствовавшийся неверными принципами. В итоге Бёрру пришлось довольствоваться постом вице-президента. Затем в 1804 г., когда Бёрр баллотировался на пост губернатора штата Нью-Йорк, Гамильтон развязал кампанию очернения против Бёрра, и в этот раз не дав ему получить желаемого. Подробности приводятся по: J. Ellis (2000), Founding Brothers – The Revolutionary Generation (Vintage Books, New York), pp. 40–41 and J. Garraty & M. Carnes (2000), The American Nation – A History of the United States , 10th edition (Addison Wesley Longman, New York), pp. 169–70.
Аналогичным образом, промышленное развитие Латинской Америки получило неожиданный импульс, когда Великая Депрессия 1930-х гг. нарушила международную торговлю.
Гамильтон предложил выпускать государственные ценные бумаги, чтобы финансировать инфраструктурные капиталовложения. Сама идея «занимать, чтобы вкладывать» была в то время подозрительна многим, включая и Томаса Джефферсона. Делу Гамильтона не помогало то обстоятельство, что государственные заимствования в Европе в те времена обычно использовались для финансирования войн или экстравагантного образа жизни правителей. В конце концов Гамильтону удалось убедить Конгресс и купить согласие Джефферсона, согласившись на перенос столицы на юг – во вновь отстроенный Вашингтон в округе Колумбия. Также Гамильтон хотел учредить «национальный банк». Идея заключалась в том, чтобы банк частично принадлежал государству (20%), и действуя как банкир правительства мог бы развивать и обеспечивать стабильность финансовой системы. Он мог бы обеспечивать систему дополнительной ликвидностью, выпуская банкноты, пользуясь своим особым положением финансового учреждения, поддерживаемого государством. Также ожидалось, что банк сможет финансировать промышленные проекты общегосударственной важности. Джефферсон и его сторонники и эту идею считали опасной, потому что считали банки, по существу, движущей силой спекуляций и эксплуатации. Для них полугосударственный банк был ещё хуже, потому что он базировался на искусственно созданной монополии. Чтобы отвести их потенциальное сопротивление, Гамильтон просил учреждения банка на основании временной 20-летней лицензии, которую ему дали, и Банк США (Bank of the USA) был учреждён в 1791 г. Когда в 1811 году срок её действия истёк, Конгресс её не продлил. В 1816 г. был учреждён другой Банк США (так называемый Второй Банк США) под другой 20-лентней лицензией. Когда в 1836 г. вышёл срок её действия, её также не обновили (подробнее см. Главу 4). После этого в США не было полугосударственного банка почти 80 лет, до тех пор пока в 1913 г. не был создан Федеральный Резервный Совет (их центральный банк).
Выставка называлась «Александр Гамильтон. Человек, который создал современную Америку» и проходила с 10 снетября 2004 г. по 28 февраля 2005 г. См. вэб-сайт: http://www.alexanderhamiltonexhibition.org
Партия Вигов являлась главным соперником господствующей в то время Демократической партии (образована в 1828 г.) весь период с середины 1830-х по начало 1850-х гг., и в пяти выборах в период с 1836 по 1856 гг. дала двух президентов – Уильяма Харрисона (1841–1844 гг.) и Захарию Тейлора (1849–1851 гг.).
Приводится по Garraty & Carnes (2000), p. 405.
Цитата приводится по: R. Luthin (1944), ‘Abraham Lincoln and the Tariff’, The American Historical Review , vol. 49, no. 4, p. 616.
Одним из главных экономических советников Линкольна был Генри Кэйри (Henry Carey), в то время ведущий экономист-сторонник протекционизма в США, являвшийся сыном другого выдающегося экономиста- сторонника протекционизма Мэтью Кэйри (Mathew Carey). Мало кто слышал о нём сегодня, но он считался одним из самых глубоких американских экономистов. Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали о нём, как о «единственном значительном американском экономисте» в своём письме от 5 марта 1852 г. к Вейдермейеру (Weydemeyer), см. K. Marx & F. Engels (1953), Letters to Americans, 1848-95: A Selection (International Publishers, New York), as cited in O. Frayssé (1994), Lincoln, Land, and Labour , translated by S. Neely from the original French edition published in 1988 by Paris, Publications de la Sorbonne (University of Illinois Press, Urbana and Chicago), p. 224, note 46.
Становление протекционистского режима торговли было не единственным итогом президентства Линкольна. В 1862 г. в дополнение к «Закону о земельных наделах» (крупнейшей в мировой истории программы земельной реформы), Линкольн обеспечил принятие «Закона Морилла» («Morill Act»). Этим законом создавались колледжи [образованные и финансируемые за счёт] «земельных грантов», которые способствовали взлёту возможностей США в НИОКР, которые в последствии стали их самым важным оружием в конкурентной борьбе. Хотя правительство [и до этого] поддерживало сельскохозяйственные изыскания, начиная с 1830-х гг., но «Закон Морилла» стал водоразделом в истории правительственной поддержки НИОКР в США.
Bairoch (1993), pp. 37-38.
Bhagwati (1985), p. 22, fn. 10.
Bairoch (1993), pp. 51–52.
В отзыве на мою книгу «Вышибая лестницу» («Kicking Away the Ladder») дартмутский экономист Даг Ирвин (Doug Irwin) утверждает, что «Соединённые Штаты начинали [уже] как очень богатая страна, обладающая высоким процентом грамотности, большим количеством землевладельцев, стабильным правительством и конкурентными политическими институтами, которые во многом гарантировали неприкосновенность частной собственности, огромный внутренний рынок на котором из региона в регион свободно перемещались товары и рабочая сила и т.д. С учётом таких чрезвычайно благоприятных условий, даже очень неэффективная торговая политика не смогла помешать экономическому развитию». D. Irwin (2002), review of H-J. Chang, Kicking Away the Ladder – Development Strategy in Historical Perspective (Anthem Press, London, 2002), http://eh.net/bookreviews/library/0777.shtml
К ним относятся: «добровольные» экспортные ограничения в отношении иностранных экспортёров (к примеру, японских автопроизводителей); квоты на импорт текстиля и одежды (через «Соглашение по международной торговле текстильными изделиями из разных видов волокон»); сельскохозяйственные субсидии (сравните их с отменой «Кукурузных законов» в Британии); и антидемпинговые пошлины (когда понятие демпинга в редакции американского правительства имеет перекос, направленный против иностранных компаний, о чём неоднократно выносились постановления ВТО).
Подробности по другим странам, затронутым в этой главе см. Chang (2002), chapter 2, pp. 32–51 and H-J. Chang (2005), Why Developing Countries Need Tariffs – How WTO NAMA Negotiations Could Deny Developing Countries’ Right to a Future, Oxfam, Oxford, and South Centre, Geneva (http://www.southcentre.org/publications/SouthPerspectiveSeries/WhyDevCountriesNeedTariffsNew.pdf)
Доказательства этого тезиса см. Nye (1991).
Средний тариф на промышленную продукцию составлял 14% в Бельгии (1959 г.), 18% в Японии (1962 г.) и Италии (1959 г.), около 20% в Австрии и Финляндии (1962 г.) и 30% во Франции (1959 г.). См. Chang (2005), Table 5.
Chang (2005), Table 5. В 1973 г. в ЕЭС входили Бельгия, Дания, Франция, Италия, Люксембург, Нидерланды, Великобритания и Западная Германия.
Средняя ставка тарифа, конечно, не даёт полной картины. Страна может иметь относительно низкую среднюю ставку, но как следствие того, что массированная защита в одних секторах уравновешивается крайне низкими или нулевыми тарифами в других. К примеру, в конце XIX – начале XX в.в. Германия, хотя и имела низкий средний тариф (5-15%), но очень сильно защищала стратегические отрасли, например выплавку стали и чугуна. В тот же период Швеция обеспечивала высокую тарифную защиту зарождающемуся машиностроению, при средней ставке [всего] 15-20%. В первой половине XX в. Бельгия сохраняла умеренный уровень тарифной защиты (в среднем 10% на промышленную продукцию), но интенсивно защищала ключевые сектора – текстильный (30-60%) и металлургический (85%).
R. Kuisel (1981), Capitalism and the State in Modern France (Cambridge Univesity Press, Cambridge), p. 14.
Например, Irwin (2002).
В своей знаменитой статье, упомянутой в Главе 1, Джеффри Сакс и Эндрю Уорнер обсуждали, как «неверные» теории подвигли развивающиеся страны принять «неверную» политику. J. Sachs & A. Warner (1995), ‘Economic Reform and the Process of Global Integration’, Brookings Papers on Economic Activity , 1995, no. 1, pp. 11–21.
Когда провалился Канкунский раунд переговоров ВТО, выдающийся голландский экономист Виллем Бюйтер, который тогда был главным экономистом ЕБРР (Европейского Банка Реконструкции и Развития), заявил: «Хотя лидеры развивающихся стран правят странами, которые, в среднем, бедны или очень бедны, из этого не следует, что эти лидеры обязательно выступают от лица бедных и беднейших [жителей] своих стран. Хотя для некоторых это верно, другие же представляют коррумпированные и репрессивные элиты, которые кормятся тою рентой, которую создают торговые барьеры и прочие деформации, за счёт своих беднейших и наиболее беззащитных граждан». См. Willem Buiter, ‘If anything is rescued from Cancún, politics must take precedence over economics’, письмо в редакцию Financial Times , September 16 2003.
5 июня 1947 года в своём обращении, сделанном в Гарвардском университете, об этом плане объявил Госсекретарь США Джордж Маршалл. Все его параметры были определены на парижских переговорах, начавшихся 12 июля 1947 года. Его реализация началась в 1948 и окончилась в 1951 году, за этот период в опустошённые войной экономики Европы было направлено 13 миллиардов долларов (эквивалентно 130 миллиардам нынешних долларов). План Маршалла заменил собою План Моргентау, который до этого определял американскую послевоенную международную политику. План Моргентау, названный в честь министра финансов того времени (1934– 1945), имел своей целью положить конец экспансионистским стремлениям Германии путём её «пасторализации» (pastoralizing) [отбрасывания в сельскохозяйственное, доиндустриальное состояние]. В сочетании с советским стремлением завладеть передовым германским оборудованием [автор, видимо, не знаком с термином «репарации»], он представлял собой очень эффективный способ уничтожить германскую экономику. Тем не менее, вскоре стало ясно, что такие планы нежизнеспособны. После своей поездки по Германии в 1947 году бывший президент США Герберт Гувер объявил план Моргентау «иллюзорным», и заявил, что он не сработает, если только не уменьшить население Германии на 25 миллионов человек – с 65 до 40 миллионов. Очень познавательную дискуссию по этому вопросу см. E. Reinert (2003), ‘Increasing Poverty in a Globalised World: Marshall Plans and Morgenthau Plans as Mechanisms of Polarisation of World Incomes’ in H-J. Change (ed.), Rethinking Development Economics (Anthem Press, London).
Данные о росте в этом абзаце приведены по: A. Maddison (2003), The World Economy: Historical Statistics (OECD, Paris), Table 8.b
Willem Buiter (2003), ‘If anything is rescued from Cancún, politics must take precedence over economics’, письмо в редакцию Financial Times , September 16 2003.
Подавляющее большинство мексиканской диаспоры - это недавние эмигранты, но есть среди них и потомки тех мексиканцев, которые стали американцами в результате аннексии крупных частей мексиканской территории, включая, целиком или частично, нынешние Калифорнию, Нью-Мексико, Аризону, Неваду, Юту, Колорадо и Вайоминг по итогам Американо-Мексиканской войны (1846–1848 гг.) по Договору Гвадалупе-Идальго (1848 г.).
Данные приводятся по: M. Weisbrot et al. (2005), ‘The Scorecard on Development: 25 Years of Diminished Progress’, Center for Economic and Policy Research (CEPR), Washington, DC, September, 2005 (http://www.cepr.net/publications/development200509.pdf), Figure 1.
Мексиканский среднедушевой ВВП претерпел падение в 2001 (-1,8%), 2002 (-0,8%), и 2003 гг. (-0,1%) и вырос только в 2004 г. на 2,9%, что было едва-едва достаточно, чтобы вернуть доход на уровень 2001 г. В 2005 г., по некоторым оценкам, он вырос на 1,6%. Это означает, что к концу 2005 г. мексиканский среднедушевой ВВП был на 1,7% выше, чем в 2001 г., что эквивалентно ежегодному темпу прироста приблизительно в 0,3% за период 2001–2005 гг. Данные за 2001–2004 гг. взяты из соответствующих выпусков ежегодного отчёта Всемирного банка: World Development Report (World Bank, Washington, DC). Данные за 2005 г. (прирост дохода 3%) взяты из: J. C. Moreno-Brid & I. Paunovic (2006), ‘Old Wine in New Bottles? – Economic Policymaking in Left-of-center Governments in Latin America’, Revista – Harvard Review of Latin America , Spring/Summer, 2006, p. 47, Table. Данные о росте населения за 2005 г. (1,4%) экстраполированы по данным Всемирного банка за 2000-2004 гг., приведённых в: World Development Report 2006 (World Bank, Washington, DC), p. 292, Table 1.
Подушевой ВВП Мексики в период 1955–1982 гг. рос на уровне более 6%, по данным J. C.Moreno-Brid et al. (2005), NAFTA and ‘The Mexican Economy: A Look Back on a Ten-Year Relationship’, North Carolina International Law and Commerce Register , vol. 30. Поскольку прирост населения Мексики в этот период составлял 2,9% в год, то это даёт нам прирост среднедушевого ВВП примерно в 3,1%. Данные о приросте населения рассчитаны по: A. Maddison (2001), The World Economy – A Millennial Perspective (OECD, Paris), p. 280, Table C2-a.
Дальнейшие подробности см.: H-J. Chang (2005), Why Developing Countries Need Tariffs – How WTO NAMA Negotiations Could Deny Developing Countries’ Right to a Future , Oxfam, Oxford, and South Centre, Geneva (http://www.southcentre.org/publications/SouthPerspectiveSeries/WhyDevCountriesNeedTariffsNew.pdf), pp. 78–81.
Таможенные тарифы дают 54,7% поступлений в бюджет в Свазиленде, 53,5% на Мадагаскаре, 50,3% в Уганде и 49,8% в Сьерра-Леоне. См. Chang (2005), pp, 16–17.
T. Baunsgaard & M. Keen (2005), ‘Trade Revenue and (or?) Trade Liberalisation’, IMF Working Paper WP/05/112 (The International Monetary Fund, Washington, DC).
Теория ХОС названа в честь двух шведских экономистов Эли Хекшера и Бертила Олина (Heckscher, Ohlin) [Улина по-шведски], которые выдвинули её в начале XX в. и Поля Самюэльсона (Samuelson), американского экономиста, который развил её в середине XX в. В этой версии теории свободной торговли, для каждого продукта существует только одна «наилучшая практика» (т.е. наиболее эффективная технология), которой будут пользоваться все страны, если они производят его. Если каждый продукт имеет одну наилучшую технологию своего производства, сравнительное преимущество страны не может определяться её технологиями как в теории Рикардо. Оно определяется тем, насколько пригодны технологии изготовления каждого продукта для страны. В теории ХОС пригодность конкретной технологии для страны зависит от того, на сколько интенсивно она использует факторы производства (т.е. труд или капитал), которыми страна относительно обильно наделена.
В этом смысле Теория ХОС крайне нереалистична в одном важнейшем отношении – она подразумевает, что развивающиеся страны могут пользоваться теми же технологиями, что и развитые страны; но ведь именно невозможность применять более продуктивные (и, естественно, более сложные) технологии и делает эти страны бедными. И защита зарождающихся отраслей как раз и нацелена на повышение таких возможностей, известных среди экономистов как «технологические возможности».