Слово «сравнительные», в термине «сравнительные преимущества» относится не к сравнениям стран, а к сравнению продуктов. По причине того, что люди путают эти две вещи, они иногда считают, что бедные страны не имеют сравнительных преимуществ ни в чём, что логически невозможно.
Заметки Брифинга Белого Дома для Представителей Торговой Ассоциации за Свободную и Справедливую Торговлю от 17 Июля 1986 г.
Oxfam (2003), ‘Running into the Sand – Why Failure at Cancun Trade Talks Threatens the World’s Poorest People’, Oxfam Briefing Paper, August 2003, p. 24.
Данные по тарифам приводятся по: Oxfam (2003), стр. 25–27. Данные о доходах взяты из материалов Всемирного банка. В 2002 году, Франция и Бангладеш заплатили американских тарифов около 320 млн.долл. и 300 млн.долл. соответственно. Совокупный доход Бангладеш в том же году составил 47 млрд.долл., Франции - 1457 млрд.долл. В том же году Британия заплатила около 420 млн.долл. американских тарифов, тогда как Индия - около 440 млн.долл. Их доход в этом же году составил 1565 млрд.долл. и 506 млрд.долл. соответственно.
По оценке Oxfam 2002 года, европейцы, через субсидии и тарифы, поддерживают молочную промышленность на сумму 16 миллиардов фунтов стерлингов в год. Это эквивалентно сумме более 2 долларов на корову в день – половина мирового населения живёт на менее чем половину этой суммы. Oxfam (2002), ‘Milking the CAP’, Oxfam Briefing no. 34 (Oxfam, Oxford). Downloadable at: http://www.oxfam.org.uk/what_we_do/issues/trade/downloads/bp34_cap.pdf
T. Fritz (2005), ‘Special and Differential Treatment for Developing Countries’, Global Issues Paper no. 18, Heinrich Böll Foundation, Berlin.
В 1998 году, в клубе богатых стран ОЭСР, было предложено Многостороннее Соглашение по инвестициям (MIA), которое должно было наложить строжайшие ограничения на возможности государства регулировать иностранные инвестиции. Соглашение, якобы, было только для богатых стран, но окончательной целью было включить в него развивающиеся страны. Предложив позволить развивающимся странам добровольно присоединяться к Соглашению, богатые страны надеялись, что из страха подвергнуться обструкции сообществом международных инвесторов, все развивающиеся страны в конечном итоге будут принуждены присоединиться. Некоторые развивающиеся страны, такие как Аргентина (в то время преданный последователь МВФ и ВБ), с энтузиазмом вызвались подписаться, подбивая другие развивающиеся страны поступить так же. Когда в 1998 году, по причине разногласий между самими богатыми странами, предложение забуксовало, богатые страны попытались вернуться к нему, подняв его в рамках ВТО. Но и в 2003 году на Канкунской министерской конференции его исключили из повестки дня ВТО по причине сопротивления со стороны развивающихся стран. По поводу развития этих событий см. H-J. Chang & D. Green (2003), The Northern WTO Agenda on Investment: Do as we Say, Not as we Did (CAFOD [Католическое Агентство Заморского развития- Catholic Agency for Overseas Development], London, and South Centre, Geneva), стр. 1–4.
См. J. Stiglitz & A. Charlton (2005), Fair Trade for All – How Trade Can Promote Development (Oxford University Press, Oxford), рр. 121–122 and Appendix 1. Для различных количественных оценок выгод от либерализации сельского хозяйства в богатых странах см. F. Ackerman (2005), ‘The Shrinking Gains from Trade: A Critical Assessment of Doha Round Projections’, Global Development and Environment Institute Working Paper, No. 05–01, October 2005, Tufts University. Две разных оценки Всемирного Банка, приводимые Аккерманом, признают, что доля богатых стран в общемировом выигрыше от сельскохозяйственной либерализации составит 75% (41,6 млрд.долл. из 55,7 млрд.долл.) и 70% (126 млрд.долл. из 182 млрд.долл.).
Другая большая группа выгодоприобретателей сельскохозяйственной либерализации в богатых странах, а именно, их потребители, выиграют мало. В смысле доли их заработка, их затраты на сельхозпродукцию и так уже довольно малы (около 13% на продовольствие и 4% на алкоголь и табачные изделия, из стоимости последних, стоимость самого продукта составляет лишь малую долю). Кроме того, торговля многими сельскохозяйственными продуктами, которые они покупают, и так уже либерализована (например, кофе, чай, какао).
На ранних этапах развития большинство народа живёт сельским хозяйством, так что развитие сельского хозяйства исключительно важно для уменьшения бедности. Более высокая сельскохозяйственная продуктивность создают массы здоровых и сильных работников, которые позднее могут быть задействованы в промышленном развитии. На этих же ранних этапах развития, сельхозпродукция составляет большую часть экспорта, потому что стране бывает больше нечего продавать. Учитывая важность экспортной выручки для экономического развития, о которой мы уже говорили, экспорт сельхозпродукции следует увеличивать как можно больше (хотя возможности к тому могут быть невелики). И для этой цели большая открытость сельскохозяйственных рынков богатых стран полезна. Но увеличение сельскохозяйственной продуктивности и экспорта зачастую требуют государственного участия в плане «поддержки зарождающихся отраслей». Сельхозпроизводители, особенно мелкие, нуждаются в государственных вложениях, в помощи с инфраструктурой (в частности ирригацией для выращивания и дорогами для экспорта), международным маркетингом и НИОКР.
В период с 1971 г. по 1985г. прямые иностранные инвестиции давали всего 0,6% образования основного капитала в Финляндии (физические инвестиции). За исключением стран коммунистического блока, только Япония с 0,1% имела меньший показатель. Приводится по данным UNCTAD (за различные годы), World Investment Report (United Nations Conference on Trade and Development, Geneva). [82960835658]
M. Feldstein (2000), ‘Aspects of Global Economic Integration: Outlook for the Future’, NBER Working Paper, no. 7899, National Bureau of Economic Research, Cambridge, Massachusetts.
A. Kose, E. Prasad, K. Rogeff & S-J. Wei (2006), ‘Financial Globalisation: A Reappraisal’, IMF Working Paper, WP/06/189, International Monetary Fund (IMF), Washington, DC.
До недавнего времени банковские займы составляли основу долговых обязательств, но сейчас бонды занимают львиную долю. В период с 1975 по 1982 гг. на бонды приходилось всего 5% всех частных заимствований, привлечённых развивающимися странами. В период с 1990 по 1998 гг. их доля выросла до примерно 30%, а с 1999 по 2005 гг. до почти 70%. Данные Всемирного банка: World Bank, Global Development Finance , the 1999 and the 2005 issues.
На практике, разница между портфельными инвестициями и FDI довольно расплывчата. Обычно считается, что при FDI инвестор выкупает более чем 10%-ю долю в компании за границей, с намерением заняться управлением этой компанией. Но нет никакой экономической теории, доказывающей что порог должен быть именно в 10%. Больше того, сейчас возникает некая гибридная форма, которая размывает их границы еще больше. Обычно FDI осуществляли транснациональные корпорации (ТНК), т.е. производственные корпорации, имеющие операции в более чем одной стране. Но сейчас то, что ООН называет «коллективными инвестиционными фондами» (частные паевые фонды, взаимные фонды, хеджевые фонды) стали активно участвовать в FDI. FDI со стороны таких фондов отличаются от обычных FDI со стороны ТНК, тем что у них нет потенциально безграничной заинтересованности ТНК. Обычно эти фонды выкупают фирмы с намерением перепродать их через 5-10 лет, или даже раньше, если получится, никак не улучшив их производственных возможностей. По этому явлению см. UNCTAD (2006), World Investment Report, 2006 (United Nations Conference on Trade and Development, Geneva).
Для наиболее свежего обзора литературы по проблематике финансовой помощи см. S. Reddy & C. Minoiu (2006), ‘Development Aid and Economic Growth: A Positive Long-Run Relation’, DESA Working Paper, no. 29, September 2006, Department of Economic and Social Affairs (DESA), United Nations, New York.
Данные о потоках капитала приведены по: Global Development Finance 2006 , (World Bank, Washington, DC.), Table A.1.
В 1997 году иностранцы приобрели бондов развивающихся стран на 38 млрд.долл., но в период 1998–2002 гг. эта сумма упала до 23 млрд.долл. в год. А в период 2003–2005 гг. эта сумма подскочила до 44 млрд.долл. в год. Что означает, что приобретения бондов в 1998-2002 гг., по сравнению с 1997 г. было на 40% ниже, а в период 2003-2005 гг. – вдвое больше, чем [в предыдущем] «засушливом сезоне» и на 15% больше, чем в 1997 г. [Значительные колебания налицо].
Портфельные инвестиции в развивающиеся страны упали с уровня 31 млрд.долл. в 1997 г. до уровня 9 млрд.долл. в год в период 1998–2002 гг. В период 2003–2005 гг., их уровень в среднем составлял 41 млрд.долл. в год. Что означает, что в период 1998-2002 гг. средний приток портфельных инвестиций в развивающиеся страны составлял менее 30% от уровня 1997 года. А в 2003-2005 гг. он был на 30% выше, чем в 1997 году и в 4,5 раза выше, чем в «засушливый» период 1998-2002 гг.
Азиатский экономический кризис хорошо задокументирован и разобран в J. Stiglitz (2002), Globalization and Its Discontents (Allen Lane, London). Также см. главы в сб. H-J. Chang, G. Palma and H. Whittaker (eds.) (2001), Financial Liberalisation and the Asian Crisis , (Palgrave, Basingstoke and New York).
В 2005 г. фондовый рынок США стоил 15517 миллиардов долларов. А индийский - 506 миллиардов долларов. http://www.diehardindian.com/overview/stockmkt.htm
В 1999 г. нигерийский фондовый рынок стоил всего 2,94 млрд. долл., а рынок Ганы – всего 0,91 млрд.долл. http://www.un.org/ecosocdev/geninfo/afrec/subjindx/143stock.htm
B. Eichengreen & M. Bordo (2002), ‘Crises Now and Then:What Lessons from the Last Era of Financial Globalisation’, NBERWorking Paper, no. 8716, National Bureau of Economic Research (NBER), Cambridge, Massachusetts.
Это заглавие Главы 13 его книги: J. Bhagwati (2004), In Defense of Globalization (Oxford University Press, New York).
Новый, более тонкий подход МВФ очерчен в двух статьях, написанных Kenneth Rogoff, бывшим Главным экономистом МВФ (2001–2003 гг.) и тремя экономистами МВФ E. Prasad, K. Rogoff, S-J. Wei & A. Kose (2003), «Effects of Financial Globalisation on Developing Countries: Some Empirical Evidence», IMF Occasional Paper, no. 220, International Monetary Fund (IMF), Washington, DC, и Kose et al. (2006).
Kose et al. (2006), стр. 34–35. Полная цитата: «преждевременное открытие движения капиталов, не имея на местах развитого и хорошо управляемого финансового сектора, хороших [финансовых] институтов и здравой макроэкономической политики, может нанести стране вред, создав неблагоприятную структуру поступающего потока капитала, и сделав страну уязвимой для внезапных остановок и обратного оттока капитала».
World Bank (2003), Global Development Finance, 2003 (World Bank, Washington, DC.), Table 1.1.
World Bank (2006), Table A.1.
L. Brittan (1995), ‘Investment Liberalisation: The Next Great Boost to the World Economy’, Transnational Corporations , vol. 4, no. 1. p. 2.
К примеру, одно исследование, проведённое группой экономистов МВФ, продемонстрировало, что у 30 изучаемых беднейших развивающихся стран в период 1985-2004 гг. приток FDI оказался более волатильным, чем приток портфельных инвестиций или займов. См. Kose et al. (2006), Table 3. Состав группы 30 стран: Алжир, Бангладеш, Боливия, Камерун, Коста-Рика, Доминиканская Республика, Эквадор, Сальвадор, Фиджи, Гана, Гватемала, Гондурас, Иран, Ямайка, Кения, Малави, Маврикий, Непал, Нигер, Папуа – Новая Гвинея, Парагвай, Сенегал, Шри-Ланка, Танзания, Того, Тринидад и Тобаго, Тунис, Уругвай, Замбия и Зимбабве. Для группы стран «формирующихся рынков» [между развивающимися и развитыми] приток FDI был менее волатильным, чем приток портфельных инвестиций или займов. Состав группы: Аргентина, Бразилия, Чили Китай, Колумбия, Египет, Индия, Индонезия, Израиль, Республика Корея, Малайзия, Мексика, Пакистан, Перу, Филиппины, Сингапур, ЮАР, Таиланд, Турция и Венесуэла.
P. Loungani & A. Razin (2001), ‘How Beneficial is Foreign Direct Investment for Developing Countries?’, Finance and Development , vol.. 28, no. 2.
Кроме того, при возрастающей роли коллективных инвестиционных фондов, о которых я говорил выше, временные рамки FDI сокращаются, что делает такой «перевод в ликвидное состояние» FDI более вероятным.
Сюда входят требования по местному наполнению (когда от ТНК требуют приобретать больше определённой доли компонентов и комплектующих у местных производителей), требования по экспорту (когда их заставляют экспортировать больше определённого процента их продукции) и требования по балансу инвалюты (когда от них требуется экспортировать не меньше, чем они импортируют).
Christian Aid (2005), ‘The Shirts off Their Backs – How Tax Policies Fleece the Poor’, September 2005.
Kose et al. (2006), pp. 29.
Больше того, «браунфилд» инвестиции могут увеличить масштаб отрицательного воздействия трансфертного ценообразования. Если ТНК, которая перекупила, а не создала предприятие, практикует трансфертное ценообразование, то предприятие, которое ныне стало дочерним предприятием ТНК, вполне возможно, станет платить налогов меньше, чем оно платило, будучи местным предприятием.
По данным UNCTAD (United Nations Conference on Trade and Development).
Особенно в случаях, когда FDI осуществляют коллективные инвестиционные фонды, такая стратегия может быть разумной, ведь они не обладают специальными знаниями и отраслевыми ноу-хау, для того чтобы повысить производственные возможности приобретаемого предприятия.
R. Kozul- Wright & P. Rayment (2007), The Resistible Rise of Market Fundamentalism: Rethinking Development Policy in an Unbalanced World (Zed Books, London), chapter 4. Also, see Kose et al. (2006), pp. 27-30.
Средствами для достижения этого являются: набор требований к совместным предприятиям, повышающий вероятность переноса технологий к местному партнёру; чётко прописанные требования, касающиеся переноса технологий; требование по местному наполнению, заставляющее ТНК перенести [хотя бы часть] своих технологий [местному] поставщику; требования по [объёму] экспорта, которое вынуждает ТНК применять [на местном предприятии] современные технологии, чтобы его продукция была конкурентоспособна на мировом рынке.
Санджайа Лалл (Sanjaya Lall), Оксфордский профессор, ныне уже покойный, один из ведущих специалистов по ТНК, сформулировал очень удачно: «хотя привлечение большего объёма FDI, может обычно (даже почти всегда) принести чистые выгоды принимающей стороне, вопрос выбора между различными стратегиями, касательно роли [которую играют] FDI в долгосрочном развитии, всё равно остаётся». См. S. Lall (1993), Introduction, in S. Lall (ed.), Transnational Corporations and Economic Development (Routledge, London).
Цитата из «Bankers’ Magazine», № 38, Январь 1884 г., приводится по: Wilkins (1989), The History of Foreign Investment in the United States to 1914 (Harvard University Press, Cambridge, Mass), p. 566. Полный текст: «Счастливый день наступит для нас, когда ни одной достойной американской ценной бумагой не будут владеть иностранцы, и когда Соединённые Штаты перестанут быть краем, эксплуатируемым европейскими банкирами и ростовщиками. Подать выплачиваемая иностранцам … отвратительна … Мы переросли нужду предаваться унижению, обращаясь в Лондон, Париж или Франкфурт [!] ибо капитала стало крайне много для всех отечественных нужд».
С иностранными ростовщиками также обращались плохо. В 1842 г. США стали изгоем на мировом рынке капитала, когда правительства 11 штатов объявили о дефолте по иностранным (в основном британским) займам. В конце того же года, когда федеральное правительство пыталось получить заём в лондонском Сити, «The Times» отрезала, напечатав: «народу Соединённых Штатов следует объяснить, что есть определённая категория ценных бумаг, которым никакие деньги, сколько бы их ни было, не придадут никакой ценности; и что в этой категории их собственные ценные бумаги особенно выделяются». Приводится по: T. Cochran & W. Miller (1942), The Age of Enterprise: A Social History of Industrial America (The Macmillan Company, New York), p. 48.
Второй «Bank of USA», учреждённый 1816 г., имел 20-летнюю лицензию и на 20% принадлежал правительству, в нём депонировались доходы от федеральных налогов, но он не обладал монополией на выпуск банкнот, так что его нельзя считать настоящим центральным банком.