— Нянюшка, а ты не думаешь, что Матушка Ветровоск просто снова Заимствует? Может, несмотря на то, что ее тело здесь, ее душа где-то… там? — Она поглядела на свернувшуюся калачиком белую кошку, и с надеждой добавила: — Например, в Ты?
Матушка Ветровоск была настоящим мастером Заимствования, перемещая свой разум в другое существо, используя его тело, разделяя чувства. Это было опасное ведовство. Неопытная ведьма рисковала утратить свое я, потерявшись в чужом разуме и никогда не вернуться. И, разумеется, выходя из собственного тела, вы заставляете посторонних сомневаться на счет…
Нянюшка молча взяла с груди покойницы табличку. Они вместе ее осмотрели.
Нянюшка Ягг перевернула табличку другой стороной, а рука Тиффани невольно скользнула на запястье Матушки Ветровоск. Даже сейчас, когда каждый атом ее ведовской сути подсказывал ей, что Матушки Ветровоск больше нет, ее юная девичья часть пыталась отыскать малейшие следы жизни.
На обратной стороне таблички было нацарапано послание, которое очень ясно ставило точку или указательную стрелку в направлении ивового гроба внизу лестницы.
Тиффани тихо сказала:
— И больше никаких «возможно», — но тут внезапно заметила остальную часть надписи, которая словно громом поразила ее разум:
— Что? В каком смысле: «Все оставляю Тиффани…?» — ее голос пресекся, когда она посмотрела на Нянюшку Ягг.
— Да, — ответила та. — Это ее собственная рука. Все верно. Какое облегчение для меня. Тебе достанутся и домик и все окрестности, растения, пчелы и все-все в этом месте. О, но мне она обещала розовый кувшин с тазом. — Она покосилась на Тиффани: — Если ты не против, конечно?
«Против? Против чего? — подумала Тиффани. — Нянюшка спрашивает против чего я?» А ее разум прогремел в ответ: «ДВА владения под присмотром! Подумай, ведь не обязательно жить с родителями… однако, так далеко придется летать…» — И тут главная мысль, словно молния: «Как я смогу что-то делать после того, как здесь жила Матушка Ветровоск? Она ведь… неповторима!»
Нянюшка Ягг не смогла бы стать старшей ведьмой, если бы не набралась попутно кое-каких знаний.
— Не торопись завязывать подштанники узлом, Тифф, — весело сказала она. — Мало того, что ничем не поможет, еще и будет неловко ходить. У нас еще будет время все обсудить… после. А сейчас, нам следует сделать то, что должно.
Нянюшка и Тиффани много раз имели дело с умершими. В Овцепиках ведьмы всегда готовили покойников к отправлению в другой мир. Это несколько неприятная работенка, о которой обычно не принято распространяться, плюс кое-какие мелочи, вроде распахивания окон, чтобы покойная душа могла выбраться наружу. Хотя Матушка Ветровоск сама распахнула себе окно, на взгляд Тиффани в этом не было необходимости, поскольку душа старшей ведьмы смогла бы выбраться откуда угодно и отправиться куда пожелает.
Нянюшка Ягг взяла пару пенни со столика со словами:
— Приготовила их для нас. Эсме, как всегда, все продумала наперед. Ну-с, приступим?
К сожалению Нянюшка Ягг прихватила с собой из чулана бутылочку персикового бренди тройной перегонки — по ее словам, в медицинских целях. Как она заявила, это поможет ей справиться с ритуалами по ее сестре по мастерству, но, несмотря на то, что они обращались с Матушкой Ветровоск как с бесценной драгоценностью, выпивка Нянюшке никак не помогла.
— Она отлично выглядит, правда? — когда худшая часть была окончена, и, к большому облегчению, у Матушки Ветровоск при этом уцелели все зубы. — Какой стыд. Я всегда думала, что благодаря выпивке и прочему, я окажусь первой. Особенно из-за «прочего». У меня его было очень много. — На самом деле у Нянюшки Ягг всего было в избытке. Она прослыла широко мыслящей натурой. Настолько широко, что ее мозг так и лез бы из ушей и, при желании, им можно было подвязывать шляпу.
— Будут поминки? — спросила Тиффани.
— Ты же знала Эсме. Она не как все, и никогда не старалась лезть вперед. Кроме того, мы ведьмы не любим поминок, которые Матушка называла суматохой.
Тиффани припомнила единственные посещенные поминки по ведьме. Это были поминки по мисс Тенете, у которой она училась. В тот раз было много суматохи. Мисс Тенете не хотелось самой пропускать подобное событие, поэтому она разослала приглашение заранее. Это было… незабываемо.
После того, как они положили Матушку Ветровоск на так называемую кровать, как ее величала покойница, Нянюшка Ягг сказала:
— Нужно известить королеву Маграт. Она сейчас в отъезде на пару с королем в Генуе, но рискну предположить, что при всех этих чугунках и прочей ерунде вскоре окажется тут как тут. Все прочие, кому стоит узнать, помяни мое слово, уже знают. Но прежде чем они тут появятся мы первым делом с утра похороним Эсме так, как она желала: тихонько, без суеты в той плетенке снизу. Как всегда повторяла Эсме, плетенки очень дешевое решение и простое в изготовлении. А ты знаешь Эсме, она очень практична, ничего не тратит зря.
Тиффани провела ночь на раскладушке — на шаткой штуковине, которую обычно прятали, когда не использовали. Нянюшка Ягг взгромоздилась в скрипучее кресло-качалку внизу, ругаясь всякий раз, когда кресло опрокидывалось. Но Тиффани все равно не могла заснуть. Были короткие провалы в сон, когда лунный свет проникал в комнату, и всякий раз, когда Тиффани открывала глаза, она видела Ты, полумесяцем свернувшуюся в подножии кровати Матушки Ветровоск.
Разумеется, Тиффани и раньше приходилось видеть умерших. Таков был обычай, проводить ночь с отлетевшей душой накануне похорон, чтобы дать понять всему, что могло… прокрасться: этот человек был важен, и есть те, кто в это опасное время ничего дурного не случится. Ночью комната наполнилась скрипами бревен, а Тиффани так же слышала, как тело Матушки Ветровоск тоже звучит, успокаиваясь. «Я не раз это делала, — говорила она себе. — Так поступают все ведьмы. Мы не обсуждаем этого, но делаем. Мы следим, чтобы из темноты не было им никакого вреда, хотя Нянюшка Ягг говорит, что лучше было бы присматривать за живыми. Потому что, несмотря на заблуждения, от мертвых никакого вреда».
«Что же я делаю? — размышляла она в ранние часы. — Что случится завтра? Мир переворачивается кверху ногами. Я не сумею заменить Матушку. Не справлюсь даже за сотню лет». — И вдруг подумала: «А что молодая Эсмеральда Ветровоск ответила, когда Нянюшка Колик сказала ей, что ее владением будет весь мир?»
Она заворочалась, повернулась и, открыв и подняв глаза, внезапно увидела уставившуюся на нее сову, усевшуюся на ставень. Ее огромные глаза светились в темноте словно фонари из потустороннего мира. Новое знамение? Матушке всегда нравились совы…
Тут за работу взялось ее Ясномыслие, размышляя о том, о чем она размышляет: «Нельзя утверждать, что не справишься, потому что ей говорили, что такого про себя не скажет ни одна ведьма. Я подразумеваю, что ты знаешь, что ты хороша. Это верно. Старшие ведьмы знают, что ты когда-то выкинула из нашего мира прочь Королеву Фей, и видели, как ты справилась с Роителем. Видели как ты вернулась».
«Но разве этого достаточно?» — вмешалось ее Точномыслие. — «После того… после того как мы сделаем то, что должны, все что останется — надеть дополнительные панталоны, сесть на помело и отправляться домой. Все равно придется уехать, даже если мне навязали новое владение. Нужно объяснить родителям. И мне нужна помощь на Мелу… если придется быть в двух местах одновременно, это будет кошмар. Я же не кошка…»
И едва она это подумала, она опустила глаза и увидела глядящую Ты. Но не просто глядящую. Ее взгляд был пронизывающим, как бывает у кошек, и Тиффани показалось, он означает следующее: «Приступай к работе. Предстоит много потрудиться. Не думай о себе. Думай о других».
Наконец, усталость взяла верх, и Тиффани Болит уснула.
На утро все семафорные башни затрещали, разнося по линиям новости о смерти Матушки Ветровоск. Узнававшие об этом люди воспринимали новость по-разному.
Миссис Иервиг узнала об этом в своем кабинете, делая записки для новой книги «Цветок Магика», вместе с внезапном чувством неправильности, словно мир накренился. Она изобразила на лице приличествующую скорбную мину и, стараясь скрыть радость, направилась к мужу, старому волшебнику, чтобы сообщить эту новость. Внезапно до нее дошло так же то, что теперь она, миссис Иервиг стала одной из самых могущественных ведьм в Ланкре. Может ей даже удастся посадить в ее домике свою последнюю ученицу? Ее острые черты лица еще больше заострились, когда она подумала, насколько магично все может получиться, если использовать несколько сетей проклятий, чар, пару символов рунн, серебряных звезд, черных вельветовых накидок и… о, да, отличный хрустальный шар.
Она приказала своей новой ученице взять свою шляпу и помело, и натянула свою лучшую пару черных кружевных перчаток с вышитыми серебряными символами на кончиках пальцев. Ей нужно будет создать вход…
В лавке «Сувениров и розыгрышей Боффо» на улице Десятого яйца дом четыре в Анк-Морпорке миссис Прост сказала: «Как жаль! Старушка отлично справлялась».
Разумеется, у ведьм нет главных, но каждая знала, что Матушка Ветровоск была бы лучшим лидером из тех, кого у них нет. Поэтому теперь кому-то другому предстояло выйти вперед, чтобы как-то направлять ведьм. И приглядывать за теми, кто склонен к хихиканью.
Миссис Прост отложила имитатор хихиканья, который она сняла с витрины для сравнительного хихиканья, и обратилась к сыну, Дереку: — Предстоит большой спор, иначе мое имя не Юнис Прост. Но ее владение, вне всякого сомнения, отойдет юной Тиффани Болит. Мы все видели, на что она способна, — и мысленно добавила: «Давай, Тиффани, пока тебя не опередили!»
Барабантер с «Анкморпоркской Правдой» в руке со всех ног спешил в Овальный кабинет к лорду Ветинари, который ожидал свой ежедневный кроссворд.
Но лорд Ветинари уже знал важные новости.
— Предстоят сложности. Помяни мои слова, среди женщин будет склока, — он вздохнул. — Что думаешь, Барабантер? Кого вынесет наверх варева? — Он постучал по набалдашнику своей черной трости, словно обдумывая ответ на собственный вопрос.
— Что ж, милорд, судя по слухам, которые ходят на семафорных башнях это некто Тиффани Болит. Она довольно юна.
— Довольно юна, верно. И хороша в своем деле?
— Хочется верить, сэр.
— А что говорят о той женщине, миссис Иервиг?
Барабантер состроил мину: