Ночью 20 сентября в Смольный был вызван командир Невской оперативной группы.
— Докладывайте, как наступаете? — спросил командующий, бросив суровый взгляд на коренастого полковника Конькова. — Или только бойцов теряете?
— Теряем, — смело доложил полковник. — Переправились через Неву, а она до восьмисот метров шириной, заняли пятачок земли, который простреливается пулеметным огнем, и дальше ни шагу.
— Куда «ни шагу»? Назад или вперед?
— Вперед не можем, а назад не имеем права. Танки нужны, артиллерия нужна. Да и бомбовые удары необходимо направить по врагу. Ночью до нас доносится канонада. Войска 54-й армии с Большой земли рвутся к нам навстречу, но бой слышен на одном месте. Тяжело нам. Все надо подавать через Неву. Потери от вражеского огня большие.
— Знаю! — оборвал его Жуков. — Но держать плацдарм надо, иначе враг отрежет нас от Ладожского озера, и тогда единственный путь будет потерян. Держаться!
— Есть держаться! — ответил полковник. И плацдарм у Московки и Невской Дубровки держался четыреста суток.
По приказу командующего фронтом был организован ряд сильных контрударов в районах Колпина, Пушкина, Пулковских высот. Активные действия наших героических войск убедили противника в том, что Ленинграда им никогда не видать. Немцы прекратили атаки и принялись разрушать город артиллерийским огнем и бомбежкой. Они хотели задушить ленинградцев длительной осадой города.
5 октября позвонил Верховный Главнокомандующий. На Западном фронте создалась тяжелая обстановка. Г. К. Жукова срочно вызвали в Москву.
О партизанском отряде «За Родину» было около ста человек. Отрядом командовал уже немолодой секретарь райкома партии, в петлицах гимнастерки которого поблескивали по два красных прямоугольничка — «шпалы» майора, но все бойцы предпочитали называть его просто товарищ Ильичев.
Комиссаром на общем собрании была избрана Зоя Петровна Косенко. Она имела высшее педагогическое образование и десятилетний опыт работы секретаря партийной организации школы. В петлицах ее гимнастерки знаков различия не было, а на рукаве красовалась красная звездочка политработника. Слушались ее в отряде, как и командира, и без ее согласия в партизаны никого не зачисляли. Особенно требовательна была Зоя Петровна к военнослужащим, выходившим из окружения. Многие из них просились в отряд. «Если не ранен, — говорила она, — иди и разыскивай свою часть!» И тут же записывала фамилию в блокнот.
В отряд брали в исключительных случаях. Партизаны — люди самых разных профессий и возрастов: рабочие, колхозники, инженеры, бухгалтеры, врачи, учителя и ученики, красноармейцы. Самому молодому партизану, Шурику с пограничной заставы, было двенадцать лет; самому старому — деду Филиппу — семьдесят пять. Был он отличным знатоком партизанского дела: когда-то партизанил на Дальнем Востоке.
Уже после первого боя Петр Клоков заслужил доверие командования своими боевыми делами. Когда партизанский отряд получил задание подорвать железнодорожный мост, то, пожалуй, самая ответственная часть дела была поручена ему.
Ночью в землянке командира собрались человек десять партизан, знающих подрывное дело.
Обсудили план действий. Зоя Петровна, понимая важность задания, рассуждала вслух:
— Представьте, товарищи, если мы, партизаны, разрушим мосты, перехватим дороги, будем уничтожать склады и обозы врага, каково станет захватчикам? — В полутьме Зоя Петровна пристальным взглядом окинула партизан. — Все они окажутся без своих баз снабжения, без снарядов, без горючего, без пополнения. Разве это не помощь нашей Красной Армии?
— Нелегко это, товарищ комиссар, — послышался из угла голос Клокова. — Нужно иметь много партизанских сил и в достаточном количестве взрывчатки, оружия. А у нас взрывчатки не хватит подорвать даже один мост.
— Верно, — поддержали Петра товарищи. — Мало взрывчатки.
— А что делать? — удивилась Зоя Петровна. — Приказ, понимаете?
— Я предлагаю взрывать не мост, а рельсы у моста. Если произойдет крушение поезда, мост частично разрушится. Так мы уничтожим военный эшелон и надолго остановим движение поездов на дороге.
Стали обсуждать предложение Клокова, как лучше подобраться к мосту и снять охрану, где и сколько заложить мин, как уйти потом от преследования врага.
Последнее слово сказал командир отряда Ильичев:
— Слушайте приказ: все минеры под командованием Клокова будут подходить к мосту с этой стороны, — он показал пальцем на схеме. — А мы всем отрядом нападем на охрану моста с противоположного берега, отвлечем фашистов на себя. В этот момент вы не зевайте!
Все было рассчитано, обговорено, спланировано. Возражений не последовало.
— А не сделать ли нам сначала несколько взрывов в другом районе, подальше от моста? — предложила Зоя Петровна. — Пусть гитлеровцы подумают, что партизаны напали на их тыловые подразделения. Они пошлют туда часть своих охранных войск, а тем временем начнут действовать наши подрывники. Как думаете, товарищи?
— Разумное предложение, — высказал свое мнение Клоков. — В самом деле, нужно ввести их в заблуждение, во что бы то ни стало заставить распылить силы.
— Прошу командира отряда разрешить мне возглавить отвлекающую группу, — обратилась Зоя Петровна к Ильичеву.
— Все свободные партизаны в вашем распоряжении, — согласился командир. — Но без разведки ни шагу!
Группа Клокова подкралась к мосту и укрылась в кустах. Где-то далеко раздались подряд три взрыва. Через некоторое время послышалась перестрелка. На противоположном берегу с двух сторон по палаткам, в которых размещались гитлеровские солдаты, охранявшие мост, открыли огонь партизанские пулеметчики. Клоков первым же выстрелом из автомата снял часового на мосту; его товарищи со взрывчаткой и трофейными минами мгновенно оказались на полотне железной дороги.
Пока на противоположном берегу шел бой, минеры готовили к взрыву рельсы. Работали лежа. Перестрелка поднялась жаркая, пули ударялись о рельсы и со страшным свистом улетали куда-то вверх.
Бой с охраной моста затянулся, что не входило в планы действия партизан. Клоков стал сомневаться: если охрана уже сообщила по телефону своему начальству о бое, то с ближайшей станции немцы составы не выпустят, значит, крушение у моста не произойдет. Нужно быстрее подорвать мост и скрыться.
— Всем помогать командиру! — крикнул он. — Быстро! Я справлюсь один.
Атака группы Клокова с тыла оказалась кстати: гитлеровцы прекратили сопротивление и бросились к лесу. Многие из них были убиты.
Сложив всю взрывчатку в одном месте, чтоб надежнее подорвать пролет моста, Петр подпалил бикфордов шнур. Едва он успел скатиться с насыпи, как раздался сильный взрыв. Приподнявшись, он почувствовал острый удар в спину. Ноги обмякли, в глазах стало темно… Клоков упал.
Под Москвой фашистские войска усилили натиск. Сосредоточив ударные силы, они торопились до зимы овладеть столицей. Создав превосходство в силах и нанеся удары по флангам войск Западного фронта, гитлеровцы неудержимо рвались к Москве. Измотанные в боях, потеряв в сражении большую часть артиллерии, наши армии отходили. Но отойти на новые подготовленные рубежи быстро, чтобы потом, находясь в обороне, встретить наступающего врага и разбить его, они не могли. Для этого требовались танки, быстроходные тракторы для орудий, а их не хватало. Сражаясь до последних сил, некоторые армии, не успев отойти, оказались в окружении. Генерал-полковник Конев, проявивший себя в сражениях 19-й армии способным командармом и назначенный командующим Западным фронтом, предпринимал все меры для того, чтобы сдержать вражеские войска своими армиями, но это было сделать трудно. Нужны резервы или переброска войск с других участков.
В этой напряженной ситуации лучше, чем кто-либо, мог разобраться Жуков, уже имеющий опыт руководства войсками фронтов и способный наводить твердой рукой порядок в тяжелых условиях военной обстановки.
Передав командование Ленинградским фронтом генералу Федюнинскому и простившись с членами Военного совета, Жуков и сопровождавшие его офицеры рано утром 7 октября прибыли на городской аэродром.
Самолет Жукова был заставлен другими машинами, и его с трудом вытащили на взлетную полосу. Георгий Константинович торопился. К тому же было целесообразно воспользоваться утренней, нелетной для вражеских истребителей погодой. Он сделал упрек командующему авиацией фронта Новикову, но тот не знал о срочном вылете командующего. Все делалось быстро и скрытно. Поэтому самолет и не был заранее подготовлен к вылету. Летчик попросил разрешения сделать пробный облет машины. Так положено, если самолет долго не был в употреблении. Но Жуков не согласился.
— Некогда! — отрывисто сказал он и махнул рукой, чтоб офицеры, которые сопровождали его, быстрее садились.
Маршрут тот же: до Тихвина над Ладожским озером, затем пересадка в большой пассажирский самолет и до Москвы.
В Москве Жукова встречали на Центральном аэродроме. Но летчик из-за низкой облачности не мог посадить там машину. В целях безопасности пришлось приземлиться в Тушино. И опять, как в Ленинграде, Николай Бедов ловил хоть какую-нибудь автомашину, чтобы быстрей доехать до Кремля.
Встретил Жукова начальник охраны Верховного Главнокомандующего. Он сообщил, что Сталин болен гриппом и ждет Георгия Константиновича на загородной даче.
Разговор был короткий: ответив кивком головы на приветствие, Сталин подозвал Жукова к карте, несколькими словами объяснил, что на Западном фронте дело обстоит плохо, и велел сейчас же ехать в штаб Западного фронта.
— На несколько минут заеду в Генеральный штаб, познакомлюсь с обстановкой и возьму карту, — ответил Жуков.