— Иди сюда, сказал! — зарычал он, отводя руку назад. — Ой. Что за дела?
С громким треском его брюки треснули по шву, развалившись на две половины и явив миру красные сатиновые трусы с невнятным рисунком.
— Ёлочки! А зайчиков нету? — хихикнул Косой, уже вставший из лужи.
— Я тебе попомнюю… зайчиков! — и Быча бросился бежать, прикрывая одной рукой зад, а другой натягивая пониже короткую куртку.
Оставшись один, Костик огляделся и тихо сказал:
— Мама.
В глазах у него защипало, но он только мотнул головой. Мальчики никогда не плачут, даже маленькие. Почти никогда.
Он шёл домой, а осень роняла ему под ноги сияющие резные листья.
— Сколько вас населяет планету?
Голос из динамиков звучал вполне доброжелательно. Вот только диалог был нелеп.
— Около семи миллиардов.
— А мы точно об одной планете говорим? — недоумевали собеседники. — Третья от звезды, жёлтый карлик. Сигнал, по которому мы пришли, исходит с поверхности.
— Ну да. Мы ваш корабль отчётливо наблюдаем на стационарной орбите.
— Прекрасно. Только на всей вашей планете мы видим от силы десять обитателей.
— Сколько?.. Это невозможно. Нас только в центре управления несколько сотен! Вы правильно изучили нашу систему счисления?
— Ну да. Простейшая десятеричная. Мы как раз и видим десяток крупных существ. Обладающих разумом, но не достигших стадии развития, позволяющей отправлять межзвёздные сообщения. Ну, ещё несколько десятков совсем микроскопических…
— Стоп-стоп. Что-то не так. А сколько вас в корабле?
— Это не корабль. В крошечном гравитационном пузыре, проникшем сквозь структуру пространства не может целиком поместиться ни один из нас.
На экранах земных средств активного и пассивного наблюдения прочно угнездился крошечный пузырь диаметром двести километров.
— В пузыре находятся малые части двоих из нас, неразрывно связанные с основной плотью каждого. Смотрите, сейчас мы вас посчитаем. Не пугайтесь, это не опасно. Раз!
Несколько десятков учёных, не выдержав, закричали. Разом покраснела кожа у всех сидящих в зале американцев, британцев, французов.
— Два!
Рёв десятков позеленевших арабов, чеченцев, татар, иранцев.
— Три!
Группа китайских товарищей оглядели жёлтые лица друг дружки и сдержанно хихикнули.
— Четыре!
Сизый Бородач Демидов из Новосибирса, с выкатившимися из орбит глазами, выкрикнул, держа сжатую в кулак руку, за пазухой:
— Это Бог!!! Он пришёл!..
— Ну да, — отозвался голос из динамиков. — Спросили бы! Это слово хорошо описывает наши сущности.
— Скорее уж тогда богнет, — вклинилась красная американка Люсьен, задумчиво вертя мышь. — Сеть, интегрирующая большую массу объединённых доменов разума.
— Просто в точку! Мы видим десяток молодых богнетов. Но они ещё не умеют говорить.
— Бог един!.. — выкрикнул Демидов, с ненавистью глядя на покрасневшего китайца Ли. — Единственнный!..
— Несомненно. Для доменных элементов, слагающих личность богнета, он не может не быть единственным. Так с кем же мы разговариваем? Кто вы?
Трое силовиков на ковре вязали зелёного франка Люсьена Галуа.
Викер Баскет неловко поднялась с пластикового стула и поёжилась от двух десятков глаз, направленных на неё. Она неуверенно оправила платьице и пожала плечиками. Если бы вдруг сейчас пришлось драться, то она блеснула бы мастерством и ловкостью, но здесь нужно было другое. Викер знала фразу, которую должна была произнести и не знала, как это сделать.
Десять… Десять! человек сидели и с улыбками смотрели на неё. И терпеливо ждали. Стулья стояли по кругу, и каждый, кто поднимался, был у всех на виду. И каждый уже произнёс ту самую ключевую фразу. Все, за исключением Викер Баскет.
Чувствуя себя неловко под прицелом глаз, она с одной стороны, жалела, что пришла сюда, в клуб анонимных… а с другой — радовалась, что наконец-то нашла в себе силы признать, что у неё есть проблемы. И что она не единственная такая — это признавать было, пожалуй, труднее всего.
Когда же всё началось? Этого Викер не помнила. Создавалось ощущение, что и детства-то у неё не было. Что она всегда была такой, как сейчас, со всеми своими достоинствами и.
Ни детства, ни юности. Более того, Викер Баскет не старела.
Это, конечно, здорово — кому не хочется быть вечно молодой?! Но и острота ощущений пропала, и таких как она становится всё больше и больше. Тут вон аж целых десять!
Викер понимала, что присутствующим, как и ей, не повезло с родителями. Возможно, родители пытались создать из своих чад тех, кем мечтали стать сами. Так бывает.
И вот Викер Баскет пришлось воевать со всем миром, вместо того, чтобы жить нормальной жизнью. Хотя, она всегда понимала, что нормальная жизнь не для неё.
А что для неё? Взять хоть тех же влюблённых в неё Боба и Мартина. Как выбрать одного? Это же невозможно!
Но доконало то, что её — Викер Баскет — всё чаще стали путать с какой-то Мери!..