Семья Скрябиных быстро росла. Старшего сына, родившегося в январе 1881 года, нарекли в честь отца Михаилом. В 1883 году семью пополнил сын Виктор. Затем родилась дочь - Лидия, но она умерла, прожив только четыре месяца. В1886 году на свет появился третий сын - Николай, через год - дочь Зинаида.
А потом у Михаила Прохоровича и Анны Яковлевны пошли мальчики, которые росли очень тесной компанией. Вслед за Владимиром 24 февраля (9 марта - по новому стилю) 1890 года семью пополнил седьмой ребенок. На следующий же день он был крещен в Успенской церкви слободы Кукарка священником Василием Александровым Кедровым с дьяконом Иоанном Мышкиным и псаломщиком Иоанном Порфирьевым и наречен Вячеславом. Восприемными родителями выступали «г. Но-линска уволенный в запас рядовой солдат» Михаил Яковлевич Небогатиков (дядя по матери) и «жена мещанина» Екатерина Сергеевна Скрябина (бабушка по отцу)10.
Позднее у Скрябиных родилось еще трое детей - Сергей, Александр и Ольга. Но двое последних умерли в младенчестве. Михаил Прохорович не упускал случая похвалиться своим многочисленным потомством, любил ходить по дому и приговаривать: «Шесть сыновей и сам соловей».
Вячеслав, по словам его братьев и сестры, рос резвым, смышленым, сильным. Не драчун, но спуску, если что, никому не давал. Заикался только немного на первых согласных звуках длинных слов. Существует семейное предание, будто однажды на кухню дома Скрябиных забежала цыганка и, указав на резвящегося Вечу, заявила: «Этот на весь мир будет знаменит!» У кухарки Прасковьи это вызвало улыбку, но она рассказала о происшествии Анне Яковлевне. Посмеялись и забыли.
В школу в те времена принимали с восьми лет. Родители решили отправить Вечу в вятское четырехлетнее училище с семи, и его приняли. Но тут их ждало разочарование. И не потому, что их сын плохо учился. У Вечи не заладились отношения с соучеником, который, на беду, сидел в классе прямо перед ним. Вечу выставили из школы, и через год пришлось все начинать сначала, но уже не в Вятке, а в Нолинске, куда семья Скрябиных возвратилась в 1898 году.
В Нолинске Вячеслав обрел свою родину. Над одноэтажными и двухэтажными постройками возвышались купола собора Святого Николая, по весне отражавшиеся в водах разлившейся Вой. Вся скрябинская детвора бегала смотреть, как в Нолинск приходила цивилизация: прокладывались трубы для первого водопровода от огромного бака на углу Нагорной и Хлебной, устанавливались керосиновые фонари вдоль Вятского проспекта и Никольской улицы. Отличительной особенностью Нолин-ска было то, что он являлся местом ссылки, и это сыграет немаловажную роль в становлении Молотова-революционера.
В городе было немало предприятий, которые после смерти Якова Евсеевича в 1895 году перешли к его старшим сыновьям11. По всей губернии была нарасхват махорка «Табачно-махорочной фабрики торгового дома Я. Е. Небогатикова сыновья в г. Нолинске», бойко шла оптовая торговля рыбой, рос собственный флот12. Не думая каждый день о хлебе насущном, Михаил Прохорович и Анна Яковлевна Скрябины могли позволить себе обратить внимание на обучение и воспитание своих многочисленных детей. Старших сыновей родители видели продолжателями семейного бизнеса. Зинаиду отец отдал учиться в Вятское епархиальное женское училище (затем она получит медицинское образование). А четверых младших сыновей для начала отправили в городское училище. Там к Вече пришли достижения в учебе. Сохранился похвальный лист за отличное поведение и успехи, выданный 4 июня 1899 года ученику первого класса первого отделения Нолинского трехклассного городского училища Вячеславу Скрябину.
Вряд ли климат в семье Скрябиных можно было назвать идиллическим. Отец, особенно когда был пьян, частенько лупил Вечу и братьев. Мать заступалась за детей, и тогда гнев Михаила Прохоровича переключался на нее. Но отец оставил о себе и приятные воспоминания. Он, как и Анна Яковлевна, питал пристрастие к пению и музыке и приобщил своих детей к этому благому увлечению: Скрябины в полном составе пели и в школьном, и в церковном хоре. До конца жизни дед сохранял любовь к церковному песнопению. Кстати, позднее Молотову это пригодилось, поскольку в Политбюро оказалось еще два бывших церковных певчих - Сталин и Ворошилов, и вместе они составляли неплохое трио в минуты отдыха.
Главной воспитательницей была, конечно, мать - добродушная, хлопотливая, вечно озабоченная проблемами своих многочисленных чад. Она имела гимназическое образование, много читала, в том числе вслух детям, говорила по-французски, неплохо играла на фортепиано и обучала детей игре на музыкальных инструментах. Веча особенно любил мандолину и скрипку.
В 1901 году Вячеслав Скрябин с отличием окончил курс нолинского училища, и на следующий год мать отправилась с младшими - Вечей и Сергеем - в Казань, чтобы определить их в реальное училище. Остановились у дальней родственницы -старушки Капитоновны. Ее белый дом 11 на Георгиевской улице с огромным двором и никогда не закрывавшимися воротами на несколько лет станет для Вячеслава и троих его братьев почти родным. В Казанском университете на юрфаке уже учился Николай Скрябин, вскоре пополнил компанию и Володя.
В отличие от гимназий, дававших по преимуществу классическую гуманитарную подготовку, реальные училища ориентировались на «общее образование, приспособленное к практическим потребностям и к приобретению технических познаний». С первого класса реалисты изучали Закон Божий, русский и немецкий языки, географию, математику, рисование и чистописание. С третьего-четвертого классов добавлялись еще один иностранный язык, история, физика, естественная история и черчение. Учебная программа была рассчитана на шесть лет, учившиеся хорошо могли продолжить учебу в дополнительном, седьмом классе, после чего им открывалась дорога в высшие учебные заведения или на государственную службу. Веча Скрябин успешно грыз гранит науки, получая по итогам каждого учебного года похвальные листы за отличные успехи и поведение.
Но не меньше места, чем учеба, в его жизни тогда занимала музыка. Дом на Георгиевской часто наполнялся звуками скрипки, виолончели, мандолины. Заводилой музыкальных занятий выступал старший из четверки - Николай, который постигал не только юриспруденцию, но и обучался по классу скрипки на регентских курсах при Казанском музыкальном училище. Кумиром Вечи был Бетховен, чей портрет висел над его кроватью. Любил он и русские народные песни, мотивы которых часто мурлыкал себе под нос. Неплохо танцевал на ученических вечеринках.
На летних каникулах можно было купаться в Вое и загорать на ее берегу или с книгой в руках бродить по покатым лесистым холмам, которые там называют увалами, желтым полям с васильковым отливом, грибным и ягодным угодьям. Зимой -санки, снежки, лыжные прогулки в полях, вечерние разговоры, любимые книги - Майн Рида и Фенимора Купера. Дух романтики и приключений пьянил душу. И тем более интересно было общаться со взрослыми, которые называли себя малопонятными, а потому манящими словами - «социал-демократы» или «социалисты-революционеры».
Как становились революционерами? Сам Молотов говорил, что к революционной деятельности его подтолкнуло в первую очередь чтение художественной литературы. Трогательная забота о «маленьком человеке», размышления о никчемности жизни, задавленной нищетой и чиновничьим произволом, искания лучшей доли бередили сердце, заставляли его кипеть возмущением против существующих порядков. Но читали Чехова миллионы, а идти на каторгу во имя светлого будущего были готовы максимум тысячи. Революционеров, полагаю, делает сочетание нескольких обстоятельств. Присутствие рядом Личности - волевого, сильного, доминирующего наставника, способного указать путь. Событие, подтверждающее правильность указанного пути и делающее его необратимым. Характер самого человека, который в состоянии поставить идеал выше повседневных интересов.
Имя Личности, выведшей Молотова на орбиту революционной борьбы, вряд ли кому-то сейчас знакомо: Андрей Степанович Кулеша, один из лидеров казанских социал-демократов. Случай (их будет еще много) состоял в том, что женат он был на двоюродной сестре Вечи Скрябина - Лидии Петровне Чирковой. Кулешу сослали в Сибирь, оттуда он бежал и нелегально обосновался у жены в Казани. Их регулярным гостем стал Веча, который часами мог завороженно слушать своего родственника. Что же касается События, то им стала революция. «Спасибо “пятому” году - меня он разбудил основательно»13.
Разбужен был не только юный Веча Скрябин - вся страна.
Вслед за расстрелом демонстрации, которую священник Талон привел к Зимнему дворцу, по всей стране пошли митинги протеста, рабочие стачки, кровавые столкновения демонстрантов с полицией. Взрыв возмущения вызвали известия о гибели русского флота в Цусимском проливе 14 мая 1905 года, крупные восстания на Черноморском флоте. Не обошли революционные события стороной и Казань. Для студентов реального училища студенческие волнения, забастовки на заводах Алафузова, Свешникова, фабрике Локка, предприятий Адмиралтейской слободы, начавшиеся митинги стали первыми по-настоящему яркими событиями, нарушившими монотонное течение городских буден.
На митинги, организованные Казанским комитетом РСДРП, они бегали втроем. Трое неразлучных друзей-одноклассников: Веча Скрябин, Саша Аросев из купеческой семьи и сын чиновника Коля Мальцев. Красные полотнища с надписью «Свобода», крики «Долой самодержавие!», пение «Марсельезы». Губернатор ввел военное положение, улицы наполнились полицией и армейскими патрулями.
На летние каникулы братья Скрябины, как обычно, отбыли в Нолинск. Веча проявил интерес к жизни ссыльных и обнаружил еще одного человека, которого потом числил своим наставником. Знал он его под фамилией Марков. Меньшевик, грузин из Баку. Именно он познакомил Вечу с работами Плеханова. Молотов говорил, что вырос на Плеханове, а не на Ленине.
Революции неприятны тем, что они лишают государство законопослушных граждан. Начало нового учебного года реалисты встречали уже как завзятые борцы с режимом и бузотеры. А в середине сентября произошло ЧП: учащийся седьмого класса Малиновский, получив единицу по математике, застрелился. Митинговали два дня против школьного режима. На третий - похороны. Толпа грянула «Марсельезу». По дороге встретился трамвай. На его крышу взобрался крепкий подросток и, волнуясь и слегка заикаясь, произнес речь, закончив ее громким возгласом: «Долой самодержавие!» Так, по описанию Аросева, Вячеслав Скрябин впервые выступил в роли революционного трибуна. А вскоре подключился к работе нелегального кружка, который создавали в реальном училище старшеклассники, одним из которых был Виктор Тихомирнов. Отец его - состоятельный казанский землевладелец умер, оставив четырем сыновьям большое наследство.
Царский Манифест от 17 октября, даровавший свободы и созыв Государственной думы, в Казани вызвал вооруженное восстание, которое начали студенты духовной семинарии. Боевики рабочих и студенческих дружин прорвались в центр города, заняли торговый пассаж, университет, городское собрание, откуда их выбивали войска. Аросев описал ощущения, охватившие его с друзьями: «В те три дня народ все захватил в свои руки. Он торжествовал. И мы с тобой были веселы и справляли свободу, и мы с тобой ходили хоронить товарищей... Это была граница, перешагнув через которую, мы уже переставали постепенно быть увлекающимися юношами, а переходили в людей, подготовляющихся твердо и сознательно вступить в боевую революционную армию русского трудового народа»14.
Шли повальные обыски и аресты. Был задержан и Кулеша, которого Веча больше не видел (он погиб в 1913 году в Тобольской губернии - его застрелил на дуэли следователь, с которым Кулеша не поделил любовницу). Студенческий революцион-
ный молодняк вернулся за парты и сделал вид, что с головой погрузился в учебу.
Летом 1906 года оставшаяся без мужа, которого арестовали, и вернувшаяся в Нолинск кузина Лидия пригласила Вячеслава на конспиративное заседание социал-демократической организации. Обсуждали, следует ли бойкотировать выборы в Государственную думу, как предлагал лидер большевиков Владимир Ленин. Двоюродная сестра оказалась единствен-, ной, кто поддержал эту позицию. Веча воздержался. Приняли резолюцию и поручили молодому Скрябину ее размножить и распространить. Именно с этого собрания, в котором он принимал полноправное участие и поручение которого претворял в жизнь, Молотов и вел отсчет своего членства в РСДРП. Да и как иначе могло фиксироваться членство?
По возвращении с каникул кружковцы собирались у Ти-хомирнова или Мальцева, читали книги Михайловского, Лаврова, Каутского, Ницше, Маркса, Энгельса, Пешехонова, Вандервельде. Субботние вечера посвящали художественной литературе, обсуждали Горького, Леонида Андреева, Куприна. Начали искать контакты с другими подпольными группами -учащимися гимназии № 2, учительской «инородческой» семинарии. Вместе они составили Революционный союз учеников средних и низших школ Казани, действовавший в соответствии с уставом, выработанным Скрябиным.
7 июня 1908 года Вячеслав Скрябин окончил полный шестилетний курс реального училища, имея лишь две «четверки» -по французскому языку и черчению с рисованием15. Дорога на госслужбу была открыта. Но Веча предпочел учиться дальше, поступив в дополнительный, седьмой класс училища, предназначенный для подготовки в высшие специальные учебные заведения.
Члены Революционного союза вели себя все более решительно, и об их внеклассной деятельности становилось известно все большему количеству лиц, включая и начальство училища, и добровольных осведомителей спецслужб. В донесении начальника жандармского управления полковника Калинина губернатору промелькнуло: «Среди воспитанников учебных заведений распространяются революционные идеи, распространителями этих идей являются воспитанники Казанского реального училища. Воспитанник его Скрябин проявляет наибольшую энергию и состоит в подпольной работе, причем по убеждению он придерживается программы РСДРП»16.
За Вечей впервые был установлен негласный надзор. А игры Революционного союза учащихся становились все бо-
лее опасными: члены союза создавали уже межрегиональную организацию с единомышленниками из Елабуги, Сарапула, Пензы и Вятки17. В январе 1909 года Казанский комитет РСДРП был в очередной раз разгромлен полицией, и друзья-реалисты неожиданно стали «видными казанскими большевиками», членами нового комитета РСДРП18. Спецслужбы, которые могли сквозь пальцы смотреть на марксистские шалости школьников, с куда большим тщанием работали против профессиональных революционеров.
21 марта полковник Калинин поручил приставу 4-й части города Казани Тимофееву произвести обыск у проживающего по Георгиевской улице в доме Лихачева ученика реального училища Вячеслава Скрябина19. Изучив вещдоки, ротмистр отдельного корпуса жандармов Игнатьев пришел к выводу, что «названный Скрябин, по-видимому, заведовал делами местной ученической революционной организации». 26 марта Скрябина вызвали на допрос. Он делал невинный вид и пожимал плечами. Между тем выявилась принадлежность Скрябина, имевшего кличку «Дядя», к городскому руководству социал-демократов20. Домой он уже не вернулся. Как и Тихомирнов, Аросев и Мальцев.
Семья, детский и юношеский опыт - все это формировало характер Молотова. Один из младших детей в семье, он был интровертом, человеком скорее замкнутым, чем общительным. Держался скромно, вежливо, умел сохранять самообладание. Он был, несомненно, способным, интересующимся человеком, но нельзя сказать, что схватывал все на лету. Знания не давались ему легко, но это компенсировалось фанатической работоспособностью, самодисциплиной, организованностью, аккуратностью, доходившей до педантизма, и упрямством. Не было у него и ораторских способностей - их трудно ожидать от человека заикавшегося и стеснявшегося этого недостатка. Молотов не являлся прирожденным лидером, но был способен на решительные, дерзкие, но не безрассудные поступки. С детства же у него проявилась и некоторая насмешливость, которая в силу воспитания носила характер не столько интеллигентски-саркастический, сколько народно-бытовой.
Полиция с ним намаялась.
Арест Вечи был ударом прежде всего для семьи. Братья могли предполагать что-то подобное, но отец с матерью... Лучший ученик, за несколько дней до выпуска! Из Нолинска приезжал отец, увещевал одуматься. Единственное, что Веча обещал, так это продолжить учебу.
Друзья вновь оказались под одной крышей - в губернской тюрьме. Веча играл в «несознанку», но и добытого в результате обысков хватало для обвинительного постановления, которое 27 апреля Калинин отправил губернатору. Он предлагал всех задержанных реалистов на четыре года «подчинить гласному надзору полиции - обязательно в наиболее отдаленных от Казани губерниях»21. Родители всех четверых поехали в Санкт-Петербург хлопотать перед премьером Петром Столыпиным о разрешении их сыновьям взамен высылки выехать за границу22. А пока друзей выпускали гулять на тюремном дворе, где они играли в чехарду и «слона». Порой приводили приговоренного к смерти, и вся тюрьма тревожно затихала. Вешали ночью во дворе, недалеко от места прогулок.
За границу не выпустили. В конце июня объявили приговор: «Выслать на 2 года под гласный надзор полиции в Архангельскую губернию - Тихомирнова, в Вологодскую губернию -Скрябина, Мальцева и Аросева»23. На сборы полиция дала три дня. Проводы родные и друзья устроили на речной пристани. Маршрут пролегал пароходом до Нижнего Новгорода, оттуда - поездом до Ярославля и дальше - в Вологду. 8 июля друзья предстали перед вологодским полицмейстером. Мальцева отправили в Вельск, Скрябина и Аросева - в Тотьму. Чистенький, умытый городок, расположенный среди лесистых холмов.
Порядки для ссыльных во многом зависели от местных исправников. Были такие, которые разрешали загородные прогулки, охоту - их именовали «меньшевиками». Тотемский исправник был вполне «меньшевистского» толка. Городская библиотека почти удовлетворяла запросы молодых ссыльных. «Читаю теперь, т. е. уже прочел сборник “Театр”, - писал Веча Мальцеву в сентябре 1909 года. - По правде сказать, удивился: все мистики! Даже странный марксист Луначарский, со своей по обыкновению неопределенной, неясной статьей! Я не понимаю, как сопоставляет Луначарский свои четыре ступени искусства и социализма и какого “богостроительства” он хочет? Лучшими можно, мне кажется, считать статьи Брюсова “Реализм и условность на сцене”, Рафаиловича “Эволюция театра”, пожалуй, Аничкова “Традиция и стилизация”. Интересна еще статья Чулкова “Принципы театра будущего” и отчасти Ан. Белого “Театр и совр. драма”, только какая-то нервная, противоречиво-решительная. Шагнул парень туда, куда Макар телят, как говорится, не гонял! Ишь ты! Искусство как творчество формы должно быть уничтожено (!) и заменено творчеством жизни. Зарапортовался! Соллогуб просто несчастный человек и ни слова дельного не говорит. С Горнфельдом и Бянку - кое-как мириться можно, а Мейерхольд чересчур чванится. Ни одна статья меня не удовлетворила вполне. С удовольствием бы почитал “Кризис театра”. Теперь перейду скоро к систематическому чтению: начну физику»24.
В сентябре в Тотьму пришло известие о том, что Тихомир-нову все-таки разрешили выехать за рубеж. Непоседливый Аросев решил за ним последовать, что и сделал, бежав из ссылки и воссоединившись в ним в Льеже. Скрябину же этот побег вышел боком: его в наказание 15 октября отправили «этапным порядком в г. Сольвычегодск для дальнейшего отбывания срока под гласным надзором полиции»25. У Сольвычегодска была репутация «каторги ссылки». Поселился Скрябин в одном доме с эсером Суриным. И описывал Мальцеву свое житье: «Живу я теперь больше с учебниками: занят целый день и каждый день. Имею ученика - рабочего, поляка - по грамматике, арифметике. Да, и еще другой, пожалуй, тоже мой ученик - мой сожитель: занимаюсь иногда с ним алгеброй и с нового года - французским. Ну надо сказать, сожитель мой - парень порядочный “по основе”. Он хотя и говорит порой мне, что таких людей, как я, вешать надо, но этакая гроза была, действительно, раз. Парень любит “высоко” говорить, ну а я ему и бросил, что “бороться надо потому лишь, что это выгодно и полезно”. Ну он и понес. Гроза совершенно прошла, т. к. скоро выяснилось, что и он, пожалуй, этакого же мнения. Бывают споры о литературе: когда мой парадоксалист скажет: “Чехов - мещанин и его читать нужно лишь чинушам и мещанам”. Ну это уж невозможно.
У меня теперь почти все учебники за 7-й класс. Учебники те, которые проходятся в Вологде. Сижу теперь за серединой “анализа” и “аналитики”... Прочел хорошую книгу Чернышевского “Очерки гоголевского периода”. Философия воззрения Чернышевского в этой книге чисто материалистическая. Хорошая, серьезная книга. Из газет читаю, но не регулярно “Утро России”, “Русские ведомости” и “Речь”, перевожу из французского; отдыхаю при игре на скрипке. Музыки бы, Коля. Эх, как хотелось бы, страшно хотелось бы серьезной музыки. Представь, театр... симфония Бетховена... наслаждение. Или дворцовые залы. Там мы с тобой, Сашей и Витей слушаем музыку... Носится теперь часто моя мысль.. .»26
В Сольвычегодске Скрябин вел себя предельно осторожно, дабы получить разрешение держать экстерном экзамены при Вологодском реальном училище. Что не возбранялось: если ссыльный желает учиться, то, значит, встал на путь исправления. Губернатор Хвостов разрешил ему «временную отлучку в конце марта 1910 г. в г. Вологду для держания экзамена»27. 23 марта исправник Цивилев выдал Скрябину проходное свидетельство с предписанием следовать в Вологду «безостановочно прямым путем по железной дороге». В свидетельстве содержались и приметы путешественника: «Рост - 2 аршина 6 'А вершка (170 сантиметров. - В. Н.); лицо - чистое; волосы, брови, усы - темно-русые; глаза - карие; нос, рот и подбородок - обыкновенные. Особых примет нет»28. 26 марта в Вологде Скрябин вновь обнял Колю Мальцева, которому тоже разрешили сдавать экзамен. Поселились по Златоустинской улице и взялись за учебники.
С конца апреля до начала июня были сданы 14 выпускных экзаменов. «Пятерки» Веча получил по Закону Божьему, немецкому, французскому, алгебре, спецкурсу (основание аналитической геометрии и анализ бесконечно малых), истории, физике, математической географии, законоведению и черчению. По русскому, арифметике и тригонометрии поставили «хорошо», по естествоведению - «трояк»29. 4 июня 1910 года педагогический совет училища постановил выдать свидетельства об окончании седьмого класса «экстернам - Мальцеву Николаю и Скрябину Вячеславу»30. Дорога в вузы открыта!
Но до конца срока ссылки еще целый год. Мысль усиленно работала над тем, как бы не возвращаться в Сольвычегодск. Учиться, учиться и учиться! Скрябин и Мальцев пишут еще одну просьбу: разрешить им сдачу дополнительного экзамена по латинскому языку. Уловка сработала31. В этот год в Вологде у молодых ссыльных было три основных занятия: самообразование, заработки и подпольная деятельность. Читали много, о впечатлениях Веча извещал в письмах. Закончил «роман Достоевского “Униженные и оскорбленные”. Прочел еще великолепную красивую вещицу Короленко “История моего современника”, 1 часть читали на днях вслух с Колей. Тоже хороший роман Бласко Ибаньеса “Среди апельсинов”»32. Читал и критиковал Горького, Язвицкого, Айзмана, Куприна, Короленко, Мережковского33.
Вечера в Вологде Веча посвящал заработкам. Доход приносила. .. музыка. Вспоминаю веселые и сочные рассказы деда о том, как он играл на мандолине в привокзальном ресторане в составе гастролировавшей труппы из Санкт-Петербурга. Наибольшей популярностью, особенно среди купцов и их красоток, пользовались новомодные романсы типа «Ах, зачем эта ночь так была хороша...». Затем открылся первый в Вологде кинотеатр, и он стал работать тапером. Денег выходило поменьше, но было интереснее. Сталину и Хрущеву этот эпизод в биографии Молотова сильно не нравился34. Но тогда Вече и в голову не приходило, что ему надо готовить свой светлый лик для будущего большевистского иконостаса.
Если с самообразованием и заработком все было в порядке, то с революционной деятельностью было сложнее. Организации РСДРП на рубеже 1910-х годов вообще трудно было обнаружить где бы то ни было, а сама партия в лице ее заграничных центров увязла в межфракционной борьбе. Ленин вместе с ближайшими сподвижниками Григорием Зиновьевым (настоящая фамилия - Радомысльский) и Львом Каменевым (Розенфельд) решительно размежевались со всеми другими течениями в РСДРП. Кампанию за примирение враждовавших социал-демократических течений вел Лев Троцкий (Бронштейн), заслуживший тогда от Ленина ярлык «Иудушка». РСДРП как единое целое перестала существовать. В этот момент с Лениным познакомился молодой выпускник Казанского реального училища Виктор Тихомирнов, который предложил не только свои услуги в качестве бесплатного секретаря, но и деньги на издание в России большевистской газеты. Ленин был не в том положении, чтобы отказываться от помощи.
В Вологду из-за границы от Тихомирнова пошла нелегальная пресса. «Литературу составляли, главным образом, тоненькие, оттого, что на папиросной бумаге, газ. “Социал-демократ”, “Голос социал-демократа” и редкие выпуски “Дневника Плеханова”... Действовали с размаху, т. е. не искали хорошего “буржуазного” адреса при присылке литературы, а просто просили адресовать на т. Мальцева. И стали получать по почте бандеролью, где во французскую газету или книгу была заклеена наша газета»35. Поддерживали связь и с коллегами-ссыльными из других мест Вологодчины. Из Сольвычегодска пришло письмо от недавнего соседа Сурина, который сообщал, что туда прибыл новый ссыльный по фамилии Сталин, которого местные социал-демократы называли «кавказский Ленин». С того письма Скрябин активно заинтересовался фигурой Сталина.