Под вечер я встретил Отомуру-Маото. Что-то против воли толкнуло меня к нему. Я достал сигарету и попросил у него прикурить. Он, равнодушно взглянув на меня, подал мне спички. Я понял, что он не узнал меня. Да и понятно. Трудно теперь узнать во мне того поручика Такео Фукуда, которого Отомура знал в 1943 году. Время и пережитое сделали свое дело.
Следя за Отомурой, я установил, что в его доме есть телефон с секретным номером. Я подкупил привратника, и он назвал мне этот номер. На следующий день я позвонил, но мне ответили, что доктор Маото будет лишь поздно вечером. Тогда я пошел туда, сказал служанке, что договорился с Маото подождать его, так как он может вернуться ранее обещанного часа. Очевидно, такие случаи были и раньше, потому что служанка не стала мне возражать и позволила остаться в доме. Осторожно, словно вор, я стал шарить в кабинете Отомуры-Маото. Я нашел записи, которые убедили меня, что Отомура не бросил своей преступной работы. Он пытался найти новую, еще более устойчивую бактерию чумы. Но меня интересовали сейчас не записки. Я искал лабораторию. Однако никаких следов исследований в кабинете не было. Видимо, лаборатория Отомуры находилась в другом месте. Разочарованный, я вернулся домой, чтобы на следующий день подстеречь его на улице.
Отомура вышел из дома около восьми. Я, как тень, пошел за ним. Несколько раз он останавливался и раз-говаривал со встречными американскими офицерами. Видимо, они хорошо знали его. Так дошли мы до большого здания, охраняемого американскими солдатами. Отомура показал пропуск и исчез в воротах. Я снова почувствовал свое бессилие.
Остановившись неподалеку, я наблюдал за американскими офицерами, которые входили в это здание и выходили оттуда. Особенно привлек мое внимание один старший лейтенант. Он был низкого роста, толстый и производил впечатление большого неряхи и пьяницы. Вечером я тайком направился за ним. Миновав несколько улиц, старший лейтенант вошел в японский ресторан. Это было счастье, что он не пошел в какой-нибудь бар с надписью: «Только для американцев», - туда бы меня не пустили.
Я набрался смелости и подсел к его столику. Он сидел один. Между нами завязался разговор. Я рассказал ему, что я врач, был офицером японской армии, сейчас ищу работу. После нескольких стопок виски, которыми я угостил моего собеседника, он проникся ко мне доверием и обещал устроить меня в одно американское учреждение, где уже работает несколько японских врачей. Тогда я вскользь упомянул имя Маото. Старший лейтенант обрадовался и сказал, что хорошо знает Маото как очень способного человека, перед которым открыто блестящее будущее. Я мимоходом сказал, что Маото - один из самых способных бактериологов Японии. Мой собеседник, как бы внезапно отрезвев, зорко поглядел на меня и больше не сказал ни слова. Но я и не ждал его ответа: своим молчанием он сказал мне все. Я понял, что Отомура перешел на службу к американцам и за их доллары изготовляет смерть для человечества.
- Как его фамилия? - спросил Ямада.
- Кажется, Рогге. А может, быть, это его имя, не знаю. По крайней мере, так называли его американцы.
Ямада кивнул головой.
- Понятно! Это тот, который занимается делами по расследованию антиамериканской деятельности. Я слышал о нем не раз, - обратился он к товарищам.
- Но как ты попал в Токио? - вмешался Косуке.
- Сейчас скажу. Позавчера я заметил, что Маото выехал куда-то на машине. В руках у него был довольно объемистый чемодан. Я взял такси и поехал за ним яа вокзал. У меня не было даже времени, чтобы зайти домой и взять с собой хотя бы пальто. Я едва успел купить билет. Мне удалось устроиться в соседнем купе. В Токио я снова направился за Отомурой. Он вошел в здание управления американской военной администрации. Ожидая его выхода, я прогуливался по улице, не спуская глаз с дверей, за которыми скрылся преступник. Как раз в это время началась демонстрация. Что-то заставило меня пойти туда и рассказать тысячам наших людей, что на их жизнь готовится страшный заговор… Что было дальше - вы знаете.
Длительный разговор окончательно исчерпал силы Фукуды. Он утомленно посмотрел на собеседников.
Молчание нарушил Ямада:
- Как же полиция узнала твою настоящую фамилию?
- Я сам машинально назвал ее. А потом уже решил, что, пожалуй, лучше скрыть фамилию Сасаки, под которой я прописан в Кобе и значусь в партийной организации. Думал, что так будет лучше на случай возможных розысков полиции.
- Ага! Значит, ты с первой же минуты думал о побеге? - усмехнулся Ямада.
- Да! Я решил бежать. Надо было сообщить партии о замыслах Отомуры.
Косуке не мог удержаться и прищелкнул языком от восторга.
- Теперь все это начинает укладываться в стройную цепь событий, - задумчиво произнес Ямада. - Эта жандармская собака, Канадзава, видимо где-то услышал твою фамилию и вспомнил синцзянские дела. Должен тебе сказать, что префект полиции полковник Риуси - его верный слуга. Ясно, что Канадзава не замедлил поднять тревогу среди американцев. Те же, в свою очередь, испуганные твоим выступлением и боясь, чтобы ты их не разоблачил, бросились искать тебя. Все ясно!
- Что же мы предпримем? - спросил Косуке. - Ведь что-то надо делать, товарищ секретарь!
- Правильно! Мы должны обдумать свой план. Но, - Ямада посмотрел на часы, - уже поздно, да и устали все.
Он встал, расправляя занемевшие ноги, и прошелся по комнате, озабоченно думая о чем-то.
- Косуке! - вдруг сказал он, останавливаясь возле шофера. - Выйди на улицу и посмотри, не следит ли кто за нашим домом.
Косуке вышел. Ямада подошел к Фукуде и положил ему руку на плечо:
- Хорошо, товарищ Фукуда, что ты рассказал нам все. Теперь мы общими силами постараемся сорвать план американцев и разных отомур - построить новую фабрику смерти. Мобилизуем для этого все силы. Завтра утром я приеду к тебе, и мы сообща наметим, что нужно делать. Сейчас вернется Косуке, и ты сможешь пойти отдохнуть, если только за нами не следят. Иначе тебе придется ночевать в другом месте.
Косуке вышел на улицу. Все было тихо. Шофер внимательно осмотрелся по сторонам - всюду было темно, ни в одном доме не видно огня. Только в домике доктора сквозь занавеси пробивалась узкая полоска света…
Прошло несколько минут, прежде чем Косуке начал различать черные контуры ближайших строений. Постояв, шофер осторожно двинулся вперед, зорко всматриваясь в проемы ворот. Он научился следить за шпиками - обстановка требовала этого.
Что ж из того, что партия была на легальном положении! Полиция следила за каждым шагом коммунистов, пытаясь сорвать любое мероприятие партийных организаций. Сколько раз приходилось готовить какую-нибудь кампанию или митинг в обстановке строжайшей конспирации! Это и научило Косуке быстро ориентироваться в окружающей обстановке и не допускать, чтобы полицейские ищейки открыли или выследили кого-нибудь или что-нибудь раньше времени.
То же самое было и сейчас. Правда, Косуке не разделял опасений секретаря, что за ними следят. Провожая утром Фукуду, он принял все меры предосторожности: долго кружил по огородам и закоулкам, прежде чем добрался до своего грузовика. Потом часа полтора ездил по самым отдаленным улицам и только тогда отвез Фу-куду к старому доктору. Шофер был уверен, что при такой осторожности никто не мог его выследить.
Внезапно он вспомнил свой разговор с Тошимой. Что-то не нравилось ему в этом разговоре. Он никогда не симпатизировал Тошиме, но после памятной беседы потерял к нему всякое доверие. Слова этого человека указывали на то, что он либо что-нибудь заметил, либо подозревал. Косуке не мог вспомнить, когда он видел Тошиму - на демонстрации или позднее, в момент автомобильной катастрофы. Впрочем, тогда он даже не обратил внимания на лица людей, собравшихся возле разбитой полицейской машины.
Вдруг ему показалось, что возле домика, на противоположной стороне улицы, притаилась какая-то тень. Он замер и впился глазами в темноту. Перед домиком, от которого его отделяло не больше ста шагов, росло невысокое дерево. Косуке показалось, что в тени дерева неподвижно стоит кто-то. Медленно, не спуская глаз с тени, шофер пересек улицу. Было очень темно. Ближайший фонарь находился по крайней мере в пятидесяти метрах, и Косуке не знал, показалось ли ему или в самом деле от ствола дерева что-то отделилось. Косуке почувствовал, как сердце у пего забилось от волнения. Нет, теперь ему уже не кажется! Он уже почти отчетливо видел, как вдоль стены крался человек.
Шофер побежал. Его шаги гулко прозвучали в тишине улицы. Человек не пытался больше остаться незамеченным и помчался что было сил в сторону ближайшего переулка. Еще мгновение, и он исчез за углом.
Косуке хотел продолжать погоню, но дорогу ему загородила чья-то фигура, не замеченная им в пылу преследования. Незнакомец схватил шофера за руку и что-то быстро зашептал ему на ухо. Косуке внимательно выслушал его и сразу же направился обратно, а незнакомец бегом свернул в переулок, видимо стараясь наверстать упущенное время и догнать того, за кем гнался Косуке.
Шофер ворвался в домик доктора разгоряченный и потный. Отозвав Ямаду в сторону, он поспешно доложил о чем-то. Ямада, не прерывая Косуке, кивнул головой, обернулся к Фукуде и коротко сказал:
- Нужно уходить, кто-то следит за нами. Идем, я провожу тебя. Будешь ночевать в другом месте. Придется идти через огороды. А вы, товарищ, - обратился он к доктору, - приготовьтесь к неприятному визиту.
Старик усмехнулся и махнул рукой:
- Не в первый и не в последний раз! Я уже успел привыкнуть к ним.
На улицу вышли втроем. Сразу за домом свернули влево, на тропку, вьющуюся между заборами. Фукуда некоторое время следовал за Ямадой, потом обернулся: ему показалось, что он не слышит шагов Косуке. Ямада тоже оглянулся.
- Не будем терять времени! - сказал он.
Косуке действительно куда-то исчез.
В дежурной комнате полицейского участка стояла тишина, нарушаемая только храпом развалившегося на скамейке полицейского. Сержант, сидевший за столом, дремал, положив голову на руки. Когда голова клонилась в сторону, он открывал сонные глаза и бросал в сторону храпевшего полицейского:
- Встань, дурак! Забываешь, что ты на службе?
Полицейский вскакивал, поправлял ремень, но через минуту, убедившись, что сержант задремал, опять ложился на лавку. В соседней комнате тоже царила тишина: там прямо на полу спало десятка полтора полицейских. Все они были в верхней одежде, видимо ожидая приказа немедленно отправиться на облаву.
Перед зданием полицейского участка медленно прохаживался часовой: десять шагов в одну сторону, десять в другую. Иногда он останавливался и, уперев руки в бока, потягивался и широко зевал. Шел второй час ночи - время, когда больше всего хочется спать. Постояв с минуту, часовой снова отправлялся в недальний путь- десять шагов в одну сторону, десять в другую.