Генерал-полковник фон Клейст беспокоился не зря — немецкий гарнизон Славянска уже обречен. Два-три дня такой работы, в крайнем случае, неделя, и в городе не останется ни одного немецкого солдата.
Но сейчас задача другая — предотвратить, остановить немецкий контрудар, перехватить руку уже замахнувшуюся ножом. Секундная и минутная стрелки совместились в положенном им месте, на передвижном командном пункте дивизиона подполковник Андреев повернул ключ. Команда на открытие огня централизовано поступившая на все восемнадцать машин, обрушила на врага адское пламя.
Генерал-лейтенант Василевский, начальник артиллерии Юго-западного фронта, командующий 57-й армией, вышли из автобуса и подняли к глазам бинокли. Земля вздрогнула, и завибрировала мелкой дрожью, хоть до огневых позиций и было несколько километров. Потом через все небо косо понеслись раскаленные добела огненные шары, а все вокруг затопил яркий свет, превращающий ночь в день.
"Херрен генерален унд официрен" уже собирались расходиться, как в подвальное помещение ворвался глухой низкий гул, словно наверху началось землетрясения. С потолка посыпалась пыль, и закачалась на голом проводе разбитая лампочка. Выскочив на свежий морозный воздух, генерал полковник фон Клейст увидел, как в небо, подобно театральному занавесу, поднимается багровое пламя, прорезаемое ярчайшими бело-голубыми вспышками. — Эта была катастрофа.
Еще через час, командующий 1-й танковой армией узнал, что кампфгруппа "Макензен" понесла невосполнимые потери от огня русской артиллерии, и фактически прекратила свое существование. Деблокировать Славянск было нечем. Фон Клейст пока еще не знал, что завтра рано утром навстречу Буденному из Крыма двинется Рокоссовский, что сделает положение окруженной 1-й танковой армии полностью безнадежным.
Поскребышев приоткрыл дверь, — Товарищ Сталин ждет вас, — сказал он сидящему в приемной Верховного военному, и майор госбезопасности Санаев шагнул через порог. Сталин в кабинете был не один. Кроме вождя там был еще Генеральный комиссар Государственной Безопасности Лаврентий Берия. Санаев молча передал Верховному Главнокомандующему запечатанный сургучными печатями пакет из плотной бумаги, и бегло взглянул на висящую на стене карту южного участка советско-германского фронта, всю исчерченную синими и красными стрелами, и испятнанную условными значками.
Точно такие же карты были в штабе Юго-Западного направления на станции Лозовая, и в штабе ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК. Изменения обстановки докладывались в Кремль каждые полчаса, и судя по почерку, Вождь делал пометки лично, не доверяя никому. Даже при беглом взгляде на эту карту становилось ясно, что для германской группы армий "Юг" складывается весьма напряженная обстановка. На севере 6-й кавалерийский корпус достиг Днепра в районе Днепропетровск — Новомосковск, и занял позиции по левому берегу реки Самара. Двигающиеся следом за кавалеристами пехотные части 6-й армии генерал-майора Городецкого, используя выгодный рельеф местности, устанавливали устойчивый, глубоко эшелонированный фронт обороны от Новомосковска до Балаклеи. Участок непосредственно прилежащий к немецкому "шверпункту" Балаклея был передан 38-й армии, и в настоящий момент усиленно укреплялся.
На карте были отмечены две линии обороны, и третья, как строящаяся. Майор госбезопасности подумал, что если генерал Паулюс в своей излюбленной манере попробует ударить туда, где, как он считает, находится стык между армиями, то он получит много новых и очень сильных впечатлений. Южнее конно-механизированный корпус Буденного взял Запорожье. При этом было отмечено, что под контролем советских войск находится плотина Днепрогэса, и небольшой плацдарм на Правобережье.
На полсотни километров к югу и юго-востоку степь контролировалась конными разъездами и моторизованными патрулями. 5-й кавалерийский корпус занял Чаплино. С юга войска Крымского фронта вышли на линию Херсон — Каховка — Мелитополь. На севере, под Славянском, остались только отдельные синие точки блокированных опорных пунктов немцев. Железнодорожный узел Славянска был отмечен, как полностью находящийся в руках советских войск. Южнее Славянска линия соприкосновения советских и германских войск проходила через Артемовск, Константиновку и верховья реки Самары. Как сказал при расставании генерал-майор Бережной, — Клейст и его армия пока еще живы, но вот гробы для них мы уже приготовили.
От Сталино до Днепра двести-двести пятьдесят километров. Даже если Клейст прямо сейчас получит разрешение Гитлера отступить, во что я лично не верю, то им придется бросить артиллерию и обозы, и идти пешком. А у Днепра, между прочим, их будут ждать Буденный с Рокоссовским, имеющие свежие корпуса и действующую железную дорогу. Ничем иным, кроме тотального истребления, такой анабазис кончиться не может.
Тем временем Сталин вскрыл пакет, и благожелательно кивнув, начал быстро читать докладную записку, подписанную Василевским и Бережным. Оторвавшись от чтения, он внимательно посмотрел на Санаева, — Так, значит, генерал-лейтенант Василевский считает, что цели операции "Полынь" достигнуты полностью, и бригаду Бережного можно выводить из боя?
— Так точно, товарищ Сталин, — ответил Санаев, — товарищ Василевский считает, что план "Полынь" имел полный успех. Достигнуты все поставленные перед операцией цели.
— А ви что об этом думаете, товарищ Санаев? — прищурился Верховный, потянувшись за пачкой "Герцеговины Флор", — В конце концов, Вы не просто свидетель и участник событий, а еще и лицо облеченное определенным доверием…
Майор бросил взгляд на своего прямого и непосредственного начальника, глубоко вздохнул и ответил, — Я товарищ Сталин, разделяю точку зрения товарищей Василевского и Бережного. Задачу по проведению рейда и взлому вражеской обороны изнутри бригада выполнила на отлично с незначительными потерями. В плане стратегии — достигнут решающий результат, группа армий "Юг" понесла тяжелое поражение, и фактически от нее осталась только 6-я полевая армия Паулюса. Дальнейшие задачи в виде добивания окруженной в Сталино группировки Клейста, и стабилизации фронта обороны по Днепру могут быть решены и без нашего участия. Бригада, конечно, может вести и позиционную войну, но при этом не могут быть использованы ее основные преимущества в виде высокой мобильности и большой пробивной мощи.
— Возможно, ви и правы, товарищ Санаев, — Сталин медитативно медленными движениями утрамбовывал табак в трубке, — у нас не так много генералов способных навязать нэмцам свою волю… А что нам скажет товарищ Берия?
Генеральный комиссар госбезопасности сверкнул стеклами пенсне, — Товарищ Берия согласен с товарищем Василевским. По имеющимся у меня сведениям, большая часть техники отечественного производства нуждается в капитальном ремонте с заменой двигателей и трансмиссии. Да и спецтехника, так же техника немецкого производства, тоже нуждаются в техническом обслуживании. Было бы неплохо для этого временно передислоцировать бригаду на один из танковых заводов, например, в Сталинград.
— Ми сделаем лючше, — вождь чиркнул спичкой, — есть мнение, что эту просто замечательную и героическую бригаду необходимо направить сюда, к нам в Кубинку, на 22-й полигон. Товарищ Берия, вы должны позаботиться о том, чтобы туда вне всякой очереди были доставлены необходимые запчасти и оборудование. Кроме того, пригласите туда наших самых замечательных конструкторов, Морозова, Астрова и других. Пусть товарищи танкисты поговорят с ними, выскажут свои замечания и претензии. Почему только товарищу Сталину слушать о недостатках нашей техники? Только, чур, без рукоприкладства. Да, и покажите товарищам конструкторам — к чему им надо стремиться. В ТОТ РАЗ мы прозевали массовое появление тяжелых немецких танков, и дорого за это заплатили. Товарищ Берия, вы понимаете, что история не должна повториться? Прошу вас проконтролировать процесс улучшения существующей техники, и разработки новой.
— Так точно, товарищ Сталин, — кивнул Берия, — сделаем.
Сталин снова посмотрел на Санаеваа, — А вообще, все ви молодцы. Это я, товарищ Санаев, за всех вас благодарю. И товарищей Ларионова, Бережного, Кузнецова, Василевского, Рокоссовского, и каждого командира и рядового бойца. Такую операцию провернули — шум на весь мир стоит.
Кстати, есть мнение, что товарища Ларионова можно назначить исполняющим обязанности командующего Черноморским Флотом, с дальнейшим утверждением в должности после истечения испытательного срока. У нас не так много способных адмиралов, а по данным нашей разведки, активно действующий Черноморский флот способен оттянуть на себя двадцать-тридцать дивизий, которые противник будет вынужден снять с фронта для обороны от наших десантов.
Гражданин Октябрьский-Иванов, будучи командующим, полностью игнорировал эту задачу флота. — вождь повернулся в сторону Берии, — да, Лаврентий, что там была история с обороной мостов у Павлограда? — И кто там ходил в контратаки с пулеметом наперевес? — Сталин взял со стола листок бумаги, — Цитирую: "Когда командующий обороной мостов майор Петров был тяжело ранен, занял его место и успешно руководил отражением вражеских атак. В критический момент поднял бойцов в контратаку против противника, просочившегося в мертвую для огня тяжелых пулеметов зону. На ходу вел по вражеской цепи огонь из пулемета "Печенег" с примкнутой патронной коробкой. Сумел продержаться для подхода передовых частей Красной Армии, сохранив в целости мост через реку Самара, и станцию Павлоград". За этот подвиг представлен генерал-лейтенантом Василевским к ордену Боевого Красного Знамени. Ну, товарищ майор госбезопасности, что скажете? — Может вас в пехоту перевести, или в десант, уж вы там погеройствуете.
Санаев покраснел, а Берия философски заметил, — Геройство — это в нашем деле для персонального употребления, ночью, под одеялом. Для наших сотрудников вообще-то ум нужен… Мне кажется, товарищ майор просто погорячился, неправильно оценил ситуацию.
— Все он правильно оценил! — Сталин бросил трубку в пепельницу, — Если бы их смяли… Немцы могли бы уничтожить мост, и наши войска оказались бы в весьма сложном положении. Короче, Лаврентий, этому герою — Героя. И майору Петрову, тоже — заслужил.
Санаев опустил голову, — Умер Петров, до санбата не довезли. Пуля рядом с сердцем была, пулю из "Маузера" в упор их бронежилет не держит.
— Дать Героя посмертно, — отрубил вождь, — достоин. Значит так, товарищ майор госбезопасности, возвращайтесь обратно, можете сказать товарищам Василевскому и Бережному об отводе бригады с линии фронта и передислокации в Кубинку. Но никому больше. Проработайте операции прикрытия, в которых пунктом назначения эшелонов будут Куйбышев, Сталинград, Магнитогорск и, возможно даже Омск. Надо немного дать работы шпионам, пусть побегают. Все, товарищ Санаев, можете идти.
В приемной майор нос к носу столкнулся с человеком, которого знала вся страна. Шапошников Борис Михайлович, Маршал Советского Союза, Начальник Генерального Штаба, и прочая, прочая, прочая… Внешний вид прославленного советского военачальника был далек от идеального, серая кожа и мешки под глазами показывали, что маршал болен, и болен тяжело. Машинально откозыряв Шапошникову, Санаев вдруг подумал, что получается маршал пришел уже после него, и ждал, пока Верховный поговорит с майором госбезопасности, пусть и не простым. Да, все чудесатее и чудесатее.
Но мы отпустим товарища Санаева по его делам, и вместе с маршалом Шапошниковым вернемся в кабинет главы Страны Советов.
Хозяин по кавказскому обычаю пожал руку гостю, и первым поздоровался, — Добрый вечер, Борис Михайлович. Как ваше здоровье?
— Здравия желаю, товарищ Сталин, — ответил маршал Шапошников, — пока без особых изменений.
— Очень плохо, что без особых изменений, — вздохнул товарищ Сталин, — вы не передумали?
— Никак нет, товарищ Сталин, — упрямо сказал маршал, — в сложившихся условиях, когда мне было выказано такое недоверие, я считаю невозможным свое дальнейшее нахождение на посту Начальника Генерального штаба.
— Это ви зря так, Борис Михайлович, — вождь прищурил свои желтые тигриные глаза, — конечно, я понимаю, что вы возмущены, что вас нэ поставили в известность по операции "Полынь"… Но у нас било вполне обоснованное мнение, что число причастных к этой операции необходимо максимально ограничить. И тем более ми не забывали о состоянии вашего здоровья. Товарищ Василевский, как говорится, вник в эту историю с самого первого дня. Вот ми и решили дать ему возможность полностью проявить себя. Погодите, не возражайте. Сказать честно, товарищ Сталин тоже предпочел бы остаться неосведомленным, ибо многие знания — это многие печали. Но у товарища Сталина нет такого права. Вот и товарищ Берия, к примеру, считает, что настало время, когда и начальник Генерального Штаба должен быть посвящен в причины всего происходящего… Но прежде чем мы начнем… Лаврентий?
Берия сверкнув стеклами пенсне, взял со стола толстую папку в коленкоровой обложке, и кивнул на стул стоящий у края стола, — Присядьте товарищ Шапошников. Как гласит русская пословица: "В ногах правды нет". Такие документы положено читать, не вынося их из этого кабинета, и только сидя.
Маршал взял в руки папку, но тут Сталин остановил его, — Погодите, Борис Михайлович… Я попрошу вас отнестись к этой информации предельно серьезно. Это не бэллетристика и не вражеская дезинформация — ЭТО ЕСТЬ!
Маршал Шапошников удивленно кивнул, и открыл наконец папку, на лицевой стороне которой был наклеен квадратик белой плотной бумаги с надписью: "Боевой путь Частей Особого Назначения: Отдельной Тяжелой Механизированной Бригады, Отдельной Истребительно-Бомбардировочной Авиагруппы, Отдельного Корабельного Соединения".
Листы в папке были прошиты, пронумерованы и скреплены двумя сургучными печатями. На одной из них, к огромному удивлению Шапошникова, красовался двуглавый орел, правда, в несколько мутированном виде, а на другой был нормальный герб СССР. В углу каждого листа, как и положено, стоял бледно-фиолетовый штамп "ОВ" — особой важности…
После некоторых первых прочитанных строк глаза маршала округлились, но он, сделав над собой усилие, не выказал удивления, видно помня предупреждения вождя. На листах отличной финской бумаги, четким шрифтом лазерного принтера была изложена крайне фантастическая история. Но, Шапошников все же был Начальником Генерального Штаба, и имел достаточно полную информацию обо всем, происходящем на фронтах. Но ему были известны только конкретные результаты, но никак не средства которыми они были достигнуты. Убывший в Крым генерал-лейтенант Василевский отчитывался обо всем лично Верховному. В Генштаб шли сухие сводки без разъяснения подробностей: Достигли… Разбомбили… Уничтожили… Разгромили… Пленили…
Сейчас маршал читал полную историю этих событий. Это не была рутинная для РККА того времени история массового героизма и самопожертвования. Это была история повседневной, даже рутинной боевой работы, когда противника подавляли оперативным искусством, четкой организацией, техническим превосходством и огневой мощью. Героизм и личное самопожертвование бойцов и командиров, конечно, тоже были, но они присутствовали на заднем плане, и ключевого значения не имели.
"Особая авиагруппа"… Краснозвездные самолеты, внезапно засыпающие спящие немецкие аэродромы ковром из тысяч мелких осколочных бомб, и оставляющие за собой пожарища и кучи искореженного дюраля, некогда бывших боевыми самолетами люфтваффе. Делая свое дело, пришедшие из будущего пилоты истребляли асов Геринга и надежно защищали бойцов РККА. Тут же были рекомендации по применению существующей и разрабатываемой техники, подготовке летного состава, тактике ведения воздушных боев и нанесения бомбоштурмовых ударов. Все четко и ясно, видна рука профессионала. И подпись: полковник Хмелев С.П.
"Отдельное корабельное соединение", было не его епархией, но инстинктом профессионального военного, маршал понимал, что такие силы в Черном море избыточны, тем более, что задача на захват Босфора и Дарданелл пока не поставлена, не до них сейчас. Значит, в ближайшее время следует ожидать операции по переводу части сил на более важные ТВД. Но об этом пусть болит голова у адмирала Кузнецова, тем более что он сам там, в гуще событий, и все должен сам понимать. Нашло свое объяснение и удивительный разгром итальянского флота при попытке прорыва в Черное море. Гибель двух линкоров и тяжелое повреждение крейсера вне видимости противника было вызвано применением оружия особой корабельной группы. И теперь сия великая тайна покоится на дне, на глубине почти два километра.
"Особая тяжелая механизированная бригада"… Путь отмеченный победами удивившими мир. И еще, личный состав этой части после переформирования только на одну треть состоял из "инструкторского состава", а остальные две трети — краснофлотцы и командиры Черноморского флота. И уже после этого та самая операция "Полынь", сломавшая хребет группе армий "Юг". Значит, можно и нужно перенимать опыт и тактику пришельцев из будущего, совершенствовать технику, обучать личный состав.
Из анализа итогов операции маршалу стали понятны, правда не до конца, аресты и переводы некоторых военачальников. А ведь ему казалось, что снова вернулись беспощадные репрессии тридцать седьмого года. Но ничего, обошлось, кого-то, как Тимошенко и Власова неожиданно перевели в тыловые округа, кого-то, как Козлова и Октябрьского, сняли с должности и отдали под суд за противодействие решениям Ставки. Получив сообщение об отстранении от должности и о немедленном вызове в Москву, застрелился ЧВС Юго-Западного направления Хрущев. Все, последний лист.
Закрыв папку, маршал Шапошников поднялся со стула. Сталин и Берия, которые о чем-то в полголоса говорили по-грузински, замолчали и одновременно посмотрели на маршала, — Товарищ Сталин, какими будут ваши распоряжения?
— Все-таки передумали, Борис Михайлович?! — Молодец! — Сталин еще раз переглянулся с Берией. Верховный помнил, что Борис Михайлович в той истории должен был умереть от тяжелой болезни, не дожив всего 44 дня до Победы. У Вождя сжалось сердце. Нет, в этой реальности такого не должно произойти. И Победа наступит раньше, и Шапошников проживет много дольше, до Парада Победы и не только.