Царь рассмеялся и сказал:
— Во всей жизни своей ты, наверно, не говорил более справедливых слов.
Он приказал дать обманщику все, что тот пожелает, и плут ушел довольный.
Один вазир был добр к подчиненным, он нередко за них радел, старался содействовать благому исходу их дел. И вот случилось так, что он предстал перед судом царя. Все придворные старались спасти его, приближенные царя помогали ему во время его опалы, а вельможи неустанно говорили о его добродетелях, так что царь простил ему вину. Некий благочестивый муж, узнав об этом, воскликнул:
Один из сыновей Гарун-ар-Рашида пришел к отцу озлобленный и заявил ему:
— Сын такого-то военачальника обругал меня!
Гарун спросил у столпов государства:
— Как, по-вашему, следует наказать такого человека?
Один предложил казнить его в тот же миг, другой— отрезать ему язык, а третий — отобрать у него имущество и изгнать.
Тогда Гарун сказал:
— О сынок, великодушно будет простить его, если ты не можешь простить, обругай его сам, но смотри, чтобы возмездие не превысило меру, ибо тогда ты окажешься виновен в насилии, а противник будет иметь право жаловаться на тебя.
Как-то раз я был с несколькими вельможами на корабле; неподалеку от нас перевернулась лодка. Два брата упали в пучину. Один из вельмож сказал матросу:
— Спаси этих братьев, я тебе дам по пятьдесят динаров за каждого!
Матрос бросился в воду и спас одного из них, но другой утонул. Я воскликнул:
— Ему было не суждено жить, поэтому ты медлил его вытащить и поспешил к другому!
Матрос рассмеялся и сказал:
— То, что сказал ты, справедливо, но я сам одного спасал более ретиво. Как-то раз я отстал в пустыне от каравана, и пришлось бы мне худо, но он посадил меня на верблюда; а другой мне тоже знаком,— я в детстве от него получал удары бичом!
Молвил я:
— Истинно сказал господь: «Кто творит добро, тот творит его для себя, кто делает зло, тот причиняет его себе!»
Жили два брата. Один служил у султана, а другой добывал хлеб трудом своих рук. Однажды сказал богатый бедному:
— Почему бы тебе не поступить тоже к султану, чтобы избавиться от непосильного труда?
Тот ответил:
— А почему бы тебе не начать трудиться неустанно, чтобы избавиться от унижения службы у султана? Ведь и мудрецы говорят: «Есть свой хлеб и спокойно сидеть лучше, чем золотой пояс службы надеть!»
Кому-то довелось принесть Ануширвану Справедливому добрую весть:
— Я слышал, такого-то врага твоего прибрал Господь Всевышний и Всеславный.
— А ты не слыхал,— спросил Ануширван,— оставит ли господь в живых меня?
Несколько ученых в присутствии Хосрова сидели и рассуждали о каком-то важном деле. Но Бузурджмихр, самый великий из них, почему-то сидел молчалив и тих. Спросили его:
— Почему ты не участвуешь с нами в этом споре?
Молвил он:
— Ученые подобны врачам, а врач дает лекарство только больному. Я вижу, что ваше решение правильно, и после этого мне нет смысла говорить.
Когда Египетское царство досталось Гарун-ар-Рашиду, он заявил:
— Назло нечестивцу царю, который, гордясь завоеванием этого царства, притязал на божественность, я Египет самому презренному рабу подарю.
Был у него негр по имени Хусейб; ему-то и подарил он Египетское царство. Говорят, что этот негр был до такой степени «разумен» и «понятлив», «проницателен» и «прозорлив», что однажды, когда к нему пришло несколько египетских землепашцев с жалобой на то, что они посеяли хлопок и вдруг в неурочное время пошли дожди и все погибло, он ответил:
— Нужно было сеять шерсть!
Когда бы людям хлеб давало знанье,
Невежда не достал бы пропитанья.
Но часто так невежда награжден,
Что и мудрец бывает поражен.
Удача, счастье — не вознагражденье
Учености: все в воле провиденья.
И в мире, знаем мы, бывает так:
Унижен умный, вознесен дурак.
Алхимик гибнет средь трудов, печален,
Дурак находит клад среди развалин.