— Добрый вечер, целитель Ройс! Помощь нужна серой кошечке. Она упала в пролет.
— Серой кошечке? — радостно изумился целитель. — Пролеты зачарованы и сохранят людям жизнь. Так что если это та кошечка, о которой я подумал, с ней все в порядке.
— Людям? — ахнул Рон, распрямился и побежал к нам.
— Скорее же спустимся и проверим!
И целитель, опровергая собственное недавнее заявление, быстро перебирая ногами побежал вниз по лестнице. Я не смогла его догнать, пока мы не спустились. Рон тоже. На полу уже пытались встать серая кошка и серая крыса, настороженно принюхиваясь друг к другу.
— Ну, что я говорил! — опять обрадовался целитель. — Та самая кошечка. Сейчас мы ее осмотрим!
Доктор Ройс широким жестом отмахнул какое–то заклинание. Кошка и крыса превратились в мужчину и женщину. Символично.
— Это потому, что вы не ветеринар и вам так проще проводить осмотр? — полюбопытствовала я, успокоившись тем, что и кошка, и крыска выжили. Крысиной отравы, что ли, купить?
Рон странно булькнул.
Целитель посмотрел на нас, прищурился, улыбнулся, кинул Петрификус тоталус в мужчину и галантно подал руку женщине. Оказавшейся нашим деканом — Минервой МакГонагалл. Рон за моей спиной издал предсмертный хрип. Я тоже растерялась. Кошка? Холеная, независимая, слегка презирающая окружающих, любящая лакомства, поспать и иногда показать коготки пушистая кошка? Нет. Люциус Малфой — да. Еще и гуляет каждый март наверняка. Но МакГонагалл? Ей бы подошло что–нибудь змеиное или членистоногое…
Целитель наколдовал больше света, обследовал Минерву, наколдовал такое же заклинание для мужчины, хмыкнул, шагнул вперед и приподнял у бывшего крысюка рукав левой руки, обнажив довольно крупную татуировку. Так вот ты какая, директорская метка…
Все опять зашумели и забегали. Совершенно точно, встретить кошку в беде — не к добру. Я правда, еще в каждом случае встречала и била братьев Уизли. Это считается или нет?
Спросить не у кого — профессор предсказаний из замка сбежала. Гм. Профессор. Предсказаний. Сбежала. Из. Замка. Как–то это пугающе звучит, не находите?
Авроры, вызванные тем самым Hollo (доктор разрешил это сделать мне!) явились почти мгновенно, словно караулили неподалеку. Увидели метку и с горящими глазами, чуть не на руках потащили слабо постанывающего бывшего крыса на выход.
Минерва вновь обернулась кошкой и периодически шипела на Рона, забавно выгибая спинку. Рон потел и бледнел. Целитель Ройс явно забавлялся, наблюдая за ними.
Потом пришла профессор Синистра, отвела меня и Уизли в гостиную факультета, разогнала всех гриффиндорцев по спальням и еще час просидела внизу, следя, чтобы непослушные детишки не вздумали ослушаться. За этот час от скуки большинство уснули, меньшинство увлеклось азартными играми, забыв, что зачем–то хотели сидеть в общей комнате, а мы с Лавандой обсуждали рецепт добытого зелья, обе совершенно не разбираясь в зельеварении. Потом профессор тихонько ушла, а я спустилась и хотела связаться камином с Винсентом. Но вспыхнуло зеленое пламя, и из углей выросла голова Драко Малфоя.
— Гермиона! — обрадовался он, — Мне несказанно повезло! А теперь придумай, как бы поговорить секретно? — добавил он шепотом. И если бы в гостиной кто–то был, то меня еще долго не оставили бы в уединении даже, простите, в уединенном месте.
— Тебе несказанно повезло — всех разогнали. Крыса Рона оказалась замаскированным анимагом. Неким Петтигрю. Поднялся шум, и учителя сочли за лучшее проследить, что никто не ведет крамольных бесед. Я тайком пробралась к камину, чтобы связаться с Винсентом и узнать новости.
— У Крэбба и Гойла камин заблокирован. А у меня важное дело. Буду должен. Сильно должен. Выручай!
— Сделаю.
— Держи, — из пламени вылетел сверток. — Спрячь где–нибудь и забудь. Я тебе верю. Все, отцу обещали только десять минут не отслеживаемой связи по камину. А за нашими совами уже следят, так что остальное только при личной встрече.
— Спроси что–нибудь.
— А?
— Если все так серьезно, удостоверься, что это я и меня не принудили к чему–то угрозами.
— А что?
— Попроси назвать реку. Я скажу: «Лена». Так мы будем знать, что ты — это ты. А я — это я.
— Хорошо. Я твой должник. И про крысу отцу расскажу, спасибо!
Спрятать сверток я решила в тренажерке для мажоров. С одной стороны — общественное место, и обвинить во владении содержимым можно кого угодно. А с другой — не особо афишируемое, закрытое, кто попало здесь не бродит, да и детишек, что сюда ходят, наверное, поди еще обвини без стопроцентных доказательств.
Поднялась туда пораньше, а двери на месте не оказалось. Но двери в Хогвартсе бывают разные. Это я уже успела понять. Перед некоторыми настоящие танцы с бубнами приходится устраивать. А когда мы последний раз занимались, дверь сразу была? В первый–то я точно не смотрела. Что мы делали каждый раз? Бегали от стены к стене. Три раза. Без разминки вход закрыт, что ли? Ну, допустим.
Я побежала в одну сторону. Сверток словно жег карман. Его надо спрятать.
Я побежала в другую сторону. Выбросить и забыть.
Последний рывок. Ну где же дверь?
Дверь была на месте, но выглядела иначе.
И за ней все изменилось.
Чудесные тренажерчики! Бассейник! Я в нем еще ни разу не плавала! Защитка! Дорожка, где ты?
Вместо дорогого моему сердцу идеального зала я стояла на пороге гигантской свалки. Вширь, вдаль и вверх расстилались горы хлама. Вероятно, его владельцы тоже мечтали все это выбросить, спрятать и забыть.
Если это действительно так, я, кажется, поняла, что это за дверь.
Что ж, если для всех подходило, то и для меня подойдет. Тем более что, судя по здешним залежам, тут на самом деле можно пятиногого слона спрятать. Главное, потом самой найти.
Поэтому надо будет приметить какой–нибудь заметный ориентир. Вон торчит огромное чучело тролля. Ну, я надеюсь, что это чучело.
Здесь были тысячи книг, каких наверняка не найдешь в школьной библиотеке.
Были драгоценные украшения, мантии, нечто смахивающее на драконьи панцири, закупоренные бутылки, чье содержимое еще продолжало зловеще поблескивать, несколько ржавых мечей и тяжелый, заляпанный кровью топор.
Я повернула направо, налево, но потом, побоявшись заблудиться, выбрала более–менее приметную вещь: огромный буфет, филенки которого пузырились, словно их облили кислотой. Положить сверток в шкаф? Нее! Вдруг там сидит кто–нибудь злой и страшный? Сокровище Малфоев было плоским. Я положила его на буфет, сверху с натугой водрузила оббитый бюст, который сняла со стоявшего поблизости ящика и, чтобы сделать изваяние поприметней, нахлобучила ему на голову старый, пыльный парик и потускневшую диадему с сапфирами такой величины и чистоты, что очень надеюсь, что это фальшивки. Иначе уже следующей ночью приду в сюда с большим мешком и вынесу все сокровища. И меня не будет волновать, почему другие школьники до сих пор этого не сделали. Даже если это сплошь какие–нибудь проклятые вещи, любое проклятие можно снять. Ну, или продать в музей, где красивую штучку не станут надевать на себя, а положат под витрину. У нас, конечно, не бедная семья, но вот так бросить драгоценные прекрасные украшения? Врет Рон Уизли, никакая я не мужичка!
Я закрывала за собой дверь чуть ли не со слезами в глазах и с разбитым сердцем. О, да, Малфой, ты мне должен!
Пережив такое испытание на жадность, тренировку провела, как в тумане. Остальные были тоже задумчивее обычного. И если бы не Лаванда, которую я по рассеянности пригласила присоединиться, даже не спросив остальных, утро вовсе прошло бы в похоронном молчании. Какое счастье, что я пригласила Лаванду!