— Уже интересней…
Она прошла прямо в чулках, хлопнулась на койку, взяла раскрытую подшивку «Новых иллюстраций», листанула.
— «Самая богатая невеста в мире… — прочла она, нервно посмеиваясь. — Мисс Марджори Гульд. Внучка миллиардера Гульда, железнодорожного короля…»
— Где? — спросил Соловьев. Он с трудом стягивал сапоги возле двери. Потом машинально и старательно собрал ошметки грязи, посваливавшиеся с сапог, выбросил за дверь. Теперь он все время взглядывал на Марию, виновато и приветливо улыбаясь.
— В Америке… Вот бы тебе на ком жениться, Леонид Александрович. Тогда нам бы ничто не страшно! Как хотели, как считали бы нужным, так и строили… Ни согласовывать, ни пробивать. А ты за удобствами погнался.
— Почему за удобствами? — спросила Мария. Она накрывала на стол. Хотела промолчать, но потом решила, что лучше спросить, изобразить «свободу отношений».
— Да он в Братске с инфарктом в больницу попал, ну и женился на медсестре. Если что: медпомощь на дому. Удобно!
— Садитесь, — позвала Мария и снова, против своего внутреннего нежелания говорить такое, произнесла: — Она, по-моему, шикарная женщина, все при ней…
— Не будем об этом, — сухим неприятным тоном сказал Соловьев. — Не об том сейчас речь. И не из-за удобств я женился, Соня. Так, с маху, не стоит рассуждать…
— Извини.
Они сели за стол. Мария разложила по тарелкам картошку со свининой, открыла банку консервированных огурцов.
— Ничего, вкусно кормишь, хозяйка… — Соловьев поглядел на нее, смущенно посмеиваясь, со значением: вспомнила, нет? Мария помнила, конечно, но никак не проявила это.
— Красненького бы хоть купила, для храбрости… — продолжил Соловьев цитату из прошлого.
— Выпиваешь? — против своей воли, серьезно спросила Мария, усмехнулась, тоже смутившись. — Да нет, я помню все… Это ты из нашей Кочновки… Но правда, как ты с этим? Я часто думала…
— Да как… — Соловьев пожал плечами. — В компании пью немного. Видела, наверное, на дне рождения. По большим праздникам… По очень большим… А так — отстал.
— Из-за инфаркта? — догадалась Мария.
— Раньше еще… Как в начальство начал выходить, понял: нельзя. Ты один пить не будешь, а с кем выпил, завтра он тебя по плечу хлопает… чего прикажи — он и пошлет тебя подальше… — Он смотрел на нее жестким, трезвым взглядом, оценивая. — Постарела ты, Маша… — сказал он и поправился тут же: — Я понимаю, после болезни, просто выглядишь так…
— Ничто так не старит женщину, как возраст, — защитилась Мария старой байкой. — Двадцать пять с лишком миновало, Леонид Александрович, как не постареть…
— Я понимаю, в другой раз бреюсь, в зеркале себя не узнаю: старая толстая рожа, все богатство, за жизнь накопленное — в мешках… под глазами, — ответил ей тоже старой байкой. Впрочем, для здешних мест байка, вероятно, была свежей, Соловьев засмеялся, не дождавшись ее реакции.
— Я тебя с пучком воображал, — продолжал он. — Думал, пополнела немного с возрастом, и пучок… Седина чуть-чуть. А ты крашеная. Не ждал…
Мария увидела себя его глазами: худая, с этой всеобщей стрижкой «шлем», цвета «красное дерево». И сеточка морщин на веках, в подглазьях, за ушами…
— У меня душа зато молодая и красивая, Леонид Александрович, — снова защитилась она, посмеиваясь. — А стрижка такая, как муж требовал. Пучок он не желал. Хотел, как в зарубежных журналах, жену иметь…
— Развелась?
— Разъехалась…
Он помолчал, продолжая разглядывать ее, сказал задумчиво:
— Придется и мне разъезжаться. Я ведь загадал: если судьба снова сведет, сойдусь с тобой. Что бы ни было. Виноват я перед тобой. Потом уж понял, что виноват. Девчонка ведь была, а я — дурак неумный…
— Я так не считаю. — Мария покраснела, нахмурившись. — Давай бросим хохмить на эту тему, Леонид. Старые мы уже для таких шуток…
— Я без шуток, — Соловьев тоже согнал с лица улыбку, пожал плечами. — Не ты, я бы давно в психиатричке лежал… Или, больше того, — на Ваганьковском. Ты сама это знаешь, так что извини.
— Не на чем. Просто я не настолько привыкла к тебе новому и не в том, увы, настроении…
— Ладно. Поговорим, когда сама захочешь… — Соловьев повернулся к Софье Павловне. — Соня, не знаю, слыхала ты анекдот? Как звери собрались строить мост через Ангару? Надо средства́ и стройматериалы выбивать. Кого направить? Льва… Поехал царь зверей и вернулся: не дали ничего, не убедил. Ну лису, хитрая она. Вернулась: там меня хитрей есть. Тогда, для смеха уж, осла послали. А он и денег привез, и стройматериалов больше, чем требовалось. Удивились звери: это что ж за прокол? Не ожидали… Осел объясняет: а там, мол, свой брат сидит — ослы. Спросили они меня: браток, а вы как хотите мост-то строить? Вдоль реки или поперек? Я и ляпни: вдоль! Они запустили в ЭВМ, все сочли и сполна дали…
Софья Павловна хмуро посмеялась.
— Не слыхала. Похоже… Иногда эту хитрую механику трудно понять.
— В том и дело… — Соловьев отодвинулся от стола и опять закурил. — Какие-то простые вещи, мы считаем: высшие соображения, не иначе! А на проверку: в отделе сидит компания лентяев, которой неохота разобраться, взять на себя ответственность, решить. А мы нервы треплем. Объясняем, оправдываем то, что оправдывать не имеем права…
Знакомые эмоции забродили в Марии, когда она услышала последнюю реплику Соловьева. Знакомая, желанная страстность поднялась в ней, захотелось включиться, повоевать вместе, плечом к плечу. Пока она видит все свежим глазом, пока не возникла привычка к плохому, к безобразиям, творимым ленивыми людьми, считающими, что и так сойдет… Но ее никто не призывал к этому, никто не интересовался, довольна ли она своим нынешним занятием, не подыскать ли для нее что-то более подходящее. Не интересовался, ну и не надо… Мария стала молча собирать грязную посуду.
— Маша, оставь, я помою, — вскочила Софья Павловна, отбирая у нее тарелки. Иной раз, Леонид, наверное, надо чего-то не заметить. Никаких нервов не хватит на все реагировать.
— Не привыкну никак не замечать, — покачал головой Соловьев. — Вроде каждый раз считаю — моя вина, недоглядел что-то… Как в начальники вышел — все на себя беру! Особенно после той истории… — он взглянул на Софью Павловну, та сочувственно кивнула.
— Ну, в общем-то, правильно берешь, — Мария почти враждебно, согласуясь с каким-то чувством протеста, поднимающемся в ней, усмехнулась. — Не знаю, в курсе ты или не успел вникнуть, но механизаторы у вас здесь разболтаны донельзя. И не только механизаторы…
— В курсе… — Соловьев опять коротко и жестко глянул на нее. — А что мне, по-твоему, делать? Начальник УМС до пенсии год дорабатывает, главный диспетчер — лесной таксатор, теперь и вовсе повесился, кого ставить — искать надо… Диспетчера — бывшие ткачихи, библиотекарши, ты вот инженер, стройки не нюхала. С кадрами зарез, а без людей, один я, что сделаю? Прошу людьми помочь, а мне отвечают: где мы их вам возьмем, у самих нет. Когда я в Братск попал, там вот кадры были! Мощнейшие. Уж не говорю про покойного начальника строительства ГЭС, деда Наймушина, последний король… Ногой двери к министрам открывал. Но и на должностях крупные люди сидели. Фронтовики бывшие, ничего и никого не боялись, хватка деловая была, опыт. А тут… Решения я могу принять, мозги имею, опыт есть… Кто выполнять будет?
— Ну и что ты собираешься делать? — спросила Мария. — Зачем соглашался сюда?
Софья Павловна и Соловьев переглянулись.
— Я виновата, — сказала Софья Павловна. — Одинбург наш помер, прежде развалив все. Приехал замминистра со свитой, судят, рядят, как, что, куда. Кого ставить? Из местных не хотели никого, кто привык не работать, работать не заставишь… Варяга надо. А я и скажи: вот в Братске у Наймушина мужик есть, начальник СМУ. ЛПК строил, характер у него, хватка. Тот — тому, этот — этому… Ушам не поверила, назначили!
— Я не соглашался… — хмуро усмехнулся Соловьев. — В партийном порядке обязали. Иван Иваныч, покойник, — сколько раз меня у него хотели забрать — не отпускал. А помер — забрали. Мне, конечно, вроде и лестно: какую-никакую, а стройку доверяют! Расту на глазах. Поломался чуть, да, думаю, когда-то надо самостоятельно… А приехал — на ЛПК куда шире размах был! Уж не говорю порядок, дела отлажены, кадры, снабжение… Да эх!..
Он махнул рукой. Мария поднялась, стала прощаться. Прошедшая бессонная ночь брала свое: безумно потянуло в сон, не было уже сил слушать, вникать во что-то. Соображать…
В техотделе у них давно велись разговоры, что к Новому году ожидается сокращение штатов. Потому, когда Марию разыскала секретарша и попросила зайти к начальнику, Мария не удивилась, грустно порадовавшись, что не надо самой писать заявление — и так увольняют.