И все это время Бром Бонс сидел в дальнем углу, один-одинешенек. Он морщился, он хмурил брови. Чем быстрее кружились в вихре танца учитель с Катариной, тем больше омрачался Бром Бонс.
Но вот танцы кончились, и учитель подсел к Балтусу Ван Тасселу и другим господам постарше, которые беседовали на крыльце о революционной войне, которая тогда еще не так давно прогремела.
«Как вкусно!»
Неподалеку от Сонной Лощины американцы бились с англичанами. И у каждого из присутствующих была на сей счет своя любимая история.
— Я чуть было в плен не взял целый корабль английский, — говорил один старый голландец. — И взял бы, если б не осечка.
— А я мечом мушкетную пулю отразил, — сказал другой. И, когда слушатели расхохотались, предложил в доказательство им показать вмятину на том мече.
Когда каждый успел поведать, каким он был на войне героем, разговор перешел на призраков. Ибо призраки обитали неподалеку от Сонной Лощины. И всем было известно, какие странные и страшные вещи они умели выкидывать.
— А вы видали женщину в белом? — спросил один старик. — Она является в Лощине близ Вороньего Утеса. И можно услышать её крик зимней ночью, когда вдруг повалит снег. Давным-давно её насмерть завалило снежной бурей.
Икабод любил танцевать.
— Что-то Всадник без головы опять повадился скакать вокруг да около, — сказал другой, посасывая трубку. — Своими глазами его видел.
— Я тоже, — подхватил третий. — Он скакал мимо старой церкви на холме. Говорят, он там привязывает на ночь коня — на церковном дворе между могилами.
— А вы слыхали, — поддержал разговор Ван Тассел, — что случилось со старым Брувером?
Друзья отрицательно затрясли головами.
— Вот уж кто не верил в духов и всякое такое. Но вот однажды ночью скакал он по дороге мимо места, где деревья растут так густо, что даже и днем темно. И погнался за ним Всадник без головы и гнал его по холмам и долам, покуда не достигли они мостка через речку. И тут Всадник обратился скелетом и полетел над деревьями. И гром загремел. Старый Брувер со страха свалился в речку.
Друзья закивали головами. Да, вот это урок тому, кто не верит.
У каждого была своя любимая история.
— Да видел я этого вашего дурацкого Всадника без головы, видел однажды, — раздался голос. Все оглянулись. Это говорил Бром Бонс.
— Скачу я как-то ночью домой и вдруг вижу — он, — продолжал Бром. — Я и предложил ему скакать взапуски, мол, пари держу, что тебя обгоню. И обогнал бы. Мой Дьявол хоть какого коня обгонит — живого ли, мертвого ли. Да только как доскакали мы до мостка, всадник пришпорил своего скакуна — и исчез, только я его и видел!
Истории эти впечатлили Икабода. И он внес в разговор свою лепту, поведав о том, что сам он видывал, бродя среди ночи по Сонной Лощине.
Но вот пришло время расставаться. Фермеры созывали жен и потомство, дабы отправиться восвояси. И скоро слышно стало, как грохочут во тьме их телеги. Иные девушки удалились со своими дружками. Их смех звучал все тише, тише, покуда совсем не растаял вдали.
«Всадник без головы снова скачет по округе!»
В доме было тихо. Икабод уходил последним. Он задержался, дабы переговорить с Катариной, будучи уверен, что покорил её сердце.
Мы никогда не узнаем, что она отвечала ему. Но уж верно неприятное что-то, ибо он выходил из дома мрачнее тучи.
Не играла ли с ним все время коварная Катарина? Не использовала ли его для того, чтобы вызвать ревность Брома Бонса? Одному только Богу известно.
Так или иначе, ответ её был большими буквами написан на унылом челе Икабода. Он грустно побрел к коновязи, где мирно спал его Порох.
Была глубокая ночь, излюбленный час духов и привидений, когда Икабод начал свой печальный путь к дому. Край, на пути к Катарине глядевший так весело, теперь тонул в угрюмом мраке. И такая была тишина, что учитель слышал лай сторожевого пса на том берегу реки.
Исчез в мгновение ока.
И все истории о призраках и домовых, каких он сегодня наслушался, конечно, ему припомнились.
— Бог ты мой, ну и темень, — говорил он сам с собой. Но вот надвинулись тучи и закрыли звезды, и стало еще темнее.
Он приближался к самому мрачному, самому темному месту во всей Сонной Лощине. Здесь, на большом вязе у дороги, когда-то повесили человека. И, говорили, здесь часто бродил его призрак. Совсем приблизясь, Икабод свистнул. И кто-то свистнул ему в ответ!
Но это просто ветер свистел в ветвях. На секунду мелькнуло что-то белое среди вязов. Но это был всего лишь прогал в купе, там, где вяз разбила молния.
И вдруг он услышал стон. От страха у него не попадал зуб на зуб. Но это всего лишь две ветки терлись одна о другую. И учитель миновал то место. И ничего не случилось.
Но впереди оставалась дорога еще более темная, еще более страшная. Ему надо было преодолеть мосток через речку, где, все говорили, водились призраки. Мало кто решался ступать на этот мосток после наступления темноты. Икабод приблизился к мостку, и сердце у него ушло в пятки. У самого мостка конь внезапно остановился и не хотел двигаться с места.
Икабод уходил последним.
— Ну давай же, Порох, — говорил учитель. — Смелее.
Он слегка пнул Пороха в ребра, чтобы приободрить. Но Порох был не из тех, кто исполняет волю седока.
Сперва он ткнулся в живую изгородь. Потом вломился в куст ежевики на другой стороне дороги.
Икабод чуть кубарем не свалился через его голову.
Едва снова уселся в седле поудобней, учитель услышал какой-то хлюпающий звук — словно кто-то передвигался по болоту.
Учитель вгляделся во тьму. И в глубокой тени рощи увидел что-то черное, громадное, грозное. Точно он не смог разглядеть, но был уверен — гигантское чудище готовится напасть на него!
Самая темная часть Сонной Лощины.
У Икабода волосы встали дыбом. Поворачивать и спасаться бегством было поздно. Да и вряд ли бы ему удалось ускользнуть от привидения или призрака, если это и впрямь был он, они ведь способны носиться как ветер. Что делать?
— К-кто вы? — еле выговорил он.
Существо не отвечало.