«В жизни не видывал ничего такого странного, — думал Рип, следя за игрой, и мало-помалу освоился с окружающим. Его страх и тревога прошли. — Дай-ка я сам этого питья отведаю. Вреда не будет».
Сердце у Рипа замерло.
Он отпил глоток, когда никто на него не смотрел, и решил, что жидкость в бочонке преотличная. А ведь он устал, втаскивая этот бочонок в горы, ему хотелось пить, и потому он глотнул еще, и еще, и еще.
Вкус был просто дивный — отменная голландская водка. И Рип пил и пил, пока не устал. Вот в глазах у него помутилось, подбородок упал на грудь, и он заснул крепким сном.
Когда проснулся, Рип опять оказался на том зеленом уступе, где встретился ему маленький человечек. Он протер глаза. Было ясное солнечное утро. В кустах порхали и щебетали птички, в небе широкими кругами парил орел.
Он пил и пил, пока не устал.
«Неужели, — подумал Рип, — я проспал тут всю ночь?»
Он припомнил всё, что случилось перед тем, как ему заснуть. Был тот маленький человечек с бочонком, котловина в горах, дикий уголок среди скал, они взбирались, в горах гремело, и эти странные люди уныло играли в кегли.
«Да, и это питье, — вспомнил Рип. — Ах, что я жене скажу, как домой вернусь? Она же меня в порошок сотрет!»
Он взглядом поискал свое ружье. Но вместо нового, отлично смазанного дробовика, он нашел рядом с собою только старый мушкет, прогнивший, заржавленный. А Рип всегда содержал в порядке свое оружие, чистил и смазывал.
«Ясно, — решил Рип, — вчерашние немые гуляки сыграли со мной злую шутку — опоили меня и украли мое ружье. А взамен подсунули мне эту рухлядь. Такая у них сразу была задумка, Волчок».
Но Волчка что-то не было видно. Может, за белкой погнался. А может, они и его украли.
Старый ржавый мушкет.
— Ко мне, Волчок! — позвал Рип. Он свистнул. Пес не явился.
Рип решил догнать негодяев и вытребовать у них собаку и ружье. Поднимаясь, он заметил, что у него болят все суставы. Каждое движение давалось ему с трудом.
«Видно, сон в горах мне не пошел на пользу, — подумал Рип. — Если дело кончится ревматизмом, жена с меня голову снимет».
С трудом спустился он в долину и обнаружил тот путь, по которому шел с незнакомцем. Вчера тут было совсем сухо. А сегодня Рип с недоумением увидел на том же самом месте кипучий горный поток. С ужасным трудом перебрался он через него, продираясь сквозь заросли куманики.
Вот он дошел до того места, где вчера шла игра в кегли.
Но теперь никакой поляны тут не было, скалы стояли сплошной стеной. Поток низвергался сверху прямо-таки водопадом.
— Волчок! Волчок! — опять позвал Рип. И опять посвистел.
Больно было шевельнуться.
— Кар, кар, кар, — раздалось сверху. Это ворона, летя в вышине, словно издевалась над невзгодами Рипа.
Что делать? Было уже позднее утро, он проголодался. Ему хотелось бы позавтракать. Но не хотелось бросать ружье и собаку. И уж вовсе не хотелось объясняться с женой. Но не помирать же с голоду.
Печальный и озабоченный, он взвалил на плечо ржавый мушкет и побрел домой.
На пути к деревне он встречал разных людей. И хоть бы один попался знакомый. Это его удивило. Уж кажется, он тут знал всех и каждого.
И одеты все были как-то чудно. И многие при виде него почесывали подбородки так странно, что и Рип почесал свой.
«Господи, — подумал он, — ну и бородища у меня отросла!»
Уже в деревне его обступили чужие, неведомые ребятишки и носились вокруг, и смеялись над его длинной бородой.
Собаки — но и среди них не было ни одной старой знакомой — при его появлении надрывались от лая.
Все были в странных нарядах…
«И здесь все переменилось, — подумал Рип. — Деревня стала больше и многолюдней. А дома! Сколько их! И ведь еще вчера, кажется, их здесь не было!»
Что-то происходило загадочное. Чужие имена на дверях, чужие лица в окнах — все стало чужое. Может, деревню околдовал волшебник? Ведь не то чтобы Рип заблудился. Нет, это была та самая деревня, где он родился и вырос. И вон же они там синеют — Катскильские горы! А там река, в которой он любит удить рыбу.
«Небось сам виноват, — думал Рип. — Глотнул вчера лишнего, да так, что в бедной моей голове совсем помутилось».
Но делать было нечего. Никуда не денешься. Надо идти домой и вытерпеть женину взбучку. С каждым шагом пронзительный голос супруги казался Рипу Ван Винклю все несносней.
Но, дойдя до дома, он глазам своим не поверил.
Дом развалился. Крыша рухнула. Окна были разбиты, двери болтались на оборванных петлях.
Мальчишки смеялись над его длинной бородой.
Зато хоть Волчок нашелся! Рип его завидел издали, он сидел в углу двора.
— Ко мне, Волчок, — крикнул Рип, радуясь встрече с добрым другом.
Но тощий голодный пес только зарычал на него и оскалил зубы.
— Вот и мой пес позабыл меня, — горько вздохнул Рип.
И он вошел в дом, который жена его вечно так чистила и вылизывала. Но в доме было пусто и грязно. Он уж даже забыл, как боялся жены. Он позвал её. И никто ему не ответил. Комнаты были пусты, в них царила мертвая тишина.
Рип поспешил к своему старому утешению — в кабачок, чтобы обсудить с друзьями странные события. Но кабачка на месте не оказалось. Вместо него стояло большое здание с вывеской, гласившей: «Отель Юнион. Хозяин Джонатан Дулитл». И кто бы это мог быть? Рип себе даже не представлял, он не знал никого с таким именем.
Перед зданием, там, где рос прежде могучий высокий вяз, под сенью которого ютился мирный деревенский кабачок, торчал длинный голый шест, а на конце этого шеста развевался флаг. И на флаге было что-то уж совсем непонятное — звезды, полосы — что за небывальщина!