Только одной своей привычки Антон не уступил. И Виталий сдался. А именно — чтение ночами, иногда до пяти утра. Попав на факультет, Антон закупил гору литературы в области психологии и сопредельных наук. И осваивал ее вместо сна. Это ему, как матерой «сове», давалось легко. А днем засыпал в местах удобных и не очень: на лекциях, в курилке, под душем… Однажды, будучи в Ленинграде, Антон уснул в музее Пушкина на Мойке 12. По музею водили три экскурсии. Антон спал. И не как-нибудь, а прислонясь к дверному косяку. В чем ощущался подозрительный литературный фарс.
Как-то раз Антон задремал на семинаре у доцента Птициной. Это случилось не впервые. Голос у Птициной такой, каким бабушки читают внукам сказки на ночь. Вдруг Птицина замолчала и уставилась на Антона. И все посмотрели тоже. Виталий толкнул его коленом под столом.
— Ивашов, я вам не мешаю? — громко спросила Птицина.
— Что вы, Елена Ивановна, совсем наоборот, — вяло произнес Антон, — и, поняв ошибку, добавил, — извините, я хотел сказать, что… так лучше усваиваю материал.
— Ну хорошо. На экзамене мы это проверим.
Вечером начинался его день. Заходили гости, сидели весело, тесно. Болтали о лекциях, тестах, новых книгах, готовились к экзаменам. Руководил занятиями Виталий, обладатель самых подробных конспектов. Дурачились в ролевые игры — здесь по праву лидировал Антон. Дроздов приносил гитару. Антон и Слава бежали за выпивкой. Алиса изображала девочку-подростка. Татьяна угощала растворимым кофе: «С лимоном! Насыпай, голытьба, от души отрываю».
— Таня, при чем здесь кофе? — протестовал Слава. — Водка еще не остыла. На-ка хлопни рюмаху… За недоношенных психологов!
— Слав! Ну сколько повторять? Нельзя мне — потеряюсь для общества. Погибнет вечер… Ты выпей за меня.
Заглядывал дитя степей Ерлык, способный часами без отдыха рассказывать анекдоты. Даже когда его пытались остановить. Забегала миниатюрная Ольга с волосами цвета грейпфрута. «И Ольга ясная, как знаменье, к себе приковывает взоры», — шутил Антон. Забредали соседи из 217-го — Прошкурин и Дядьев. Мужчины без затей, несхожие только ростом и волосяным покровом. Дядьев — компактный, шевелюристый — носил отточенную мефистофельскую бородку. Прошкурин — длинный и лысый, владел на редкость тупой физиономией. Иногда Слава думал: как этот несчастный бреется перед зеркалом? Легко ведь порезаться от смеха. Однажды явился сосед Дроздова по комнате, носитель экзотической фамилии — Базлай. Без ненужных предисловий спросил картофелину, луковицу — и удалился. Согласно Дроздову, он был патологическим жадюгой и занимал этот суповой набор ежедневно, чередуя комнаты. Зимой в общежитии стал все чаще появляться Шоренко.
Когда Рюрикова затеяла тот разговор, Слава быстро подумал: Шоренко. Спалился, морда. Морда жила в Славиной комнате несколько дней.
— Смирнов, что там происходит в общежитии? — начальница подняла от бумаг злобные глаза сиамской кошки. (Слава обожал этот взгляд.) — Мне звонили. Говорят, наши там… безобразничают. Гулянки, музыка. Гости живут неделями. Особенно жалуются на Далматову, как ее… Татьяна? И на Виталия Говорова. Знаете что-нибудь об этом?
— Нет.
— Нет?
— Даже если б знал… Я бы… не хотел продолжать эту тему, Ольга Павловна.
— Почему?
«Потому что сам участвую в безобразиях», — чуть не ответил Слава.
— Потому что это мои друзья.
— Кто?
— Те, про кого вы сказали. И… еще другие.
— Странных вы заводите друзей. — Рюрикова поморщилась. — Плюс Шоренко этот ужасный. Запомните, сейчас ваш лучший друг… — она ткнула пальцем в свой медальон, — это я.
Слава кивнул.
— Ладно. Идите уже.
С тех пор бесед о личном между ними не случалось. До того, как Слава, тогда уже кандидат наук, попросил начальницу взять на кафедру Дроздова.
— Уверен, что тебе это надо?
Рюрикова к тому времени перешла с ним на ты.
— Да.
— Смотри. Взять-то можно. Дроздов хороший специалист. Но человек — гнилой. И ты это знаешь лучше меня. То есть, я думала… что лучше. Оказывается — хуже. Убедила?
— Нет.
— Ладно. Пусть несет документы. Но когда он тебя подставит, а он это сделает рано или поздно… Я помогать не буду.]
10 октября, 1989
10:05
— Там шум какой-то, — сказал Виталий, — может пойдем?
Коридор почти опустел.
— Молодые люди! Вы из какой группы? — окликнула их женщина в завитушках с круглыми глазами.
— Из первой. — беспечно отозвался Слава.
— Проходите на тестирование. Вот сюда.
Абитуриентов рассадили поодиночке. Каждому досталась стопка размыто откопированных заданий. Славе они показались весьма дурацкими. Например, истории в картинках с тремя более-менее подходящими вариантами финала. Интуицию проверяют, — решил он, — или чувство юмора. И пометил финалы наобум. В следующем тесте из четырех изображений полагалось вычеркнуть одно лишнее. Особенно забавной Слава нашел компанию тигра, лося, зебры и милицейского жезла. Усмехнувшись, он вычеркнул зебру.
Закончил, вышел в коридор. Удивительно — он был не первым. Лохматый парень из туалета, узнаваемый со спины, читал прошлогоднее расписание занятий.
— Быстро ты. — обронил Слава.
Парень оглянулся. Глаза его в тон черному прикиду состояли из одних зрачков.
— Что?
— Ну тестирование…
— Херня.
И снова уставился в расписание.