Вижу зелёный! - Федор Андрианов 6 стр.


—      Заметит мать, что ты выпил.

—      Ну и что?

—      Как что? Влетит.

—      Э-э, дорогой, — махнул рукой Серега. — Во-первых, это уже пройденный этап, а во-вторых... — он замолчал и прикусил губу.

—      Что во-вторых?

—      Во-вторых, — зло и горько закончил он, — она и сама, наверное, уже приложиться успела, так что и не почувствует.

Сергей ушел, а Толик все еще ошеломленно покачивал головой. Вот уж он никак не ожидал, что у его друга, никогда не унывающего и немного бесшабашного Сереги, такая тяжесть на душе. Пожалуй, даже хуже, чем у него самого. У него хоть отец пьет и скандалит, а тут — страшно подумать — мать! И ведь никому ни разу ничего не сказал. Даже ему, Толику, лучшему другу… Впрочем, как об этом скажешь? Стыдно. Толик и сам никогда никому не рассказывал о скандалах отца, а когда его спрашивали об этом, — в небольших городках такие семейные события долго в секрете не остаются, соседи все видят и слышат, — он обычно старался отговориться ничего не значащими фразами.

Так в думах о Сереге и о своем отце Толик дошел до дома. Разделся, походил по комнатам. Сегодня дома показалось ему как-то особенно неуютно, хотя мать ликвидировала все следы ночного погрома. Достал из холодильника макароны по-флотски — мать всегда готовила обед на два дня. Поковырялся немного вилкой в кастрюле — не понравилось: холодные, а разогревать не хотелось. Снова поставил в холодильник, достал бутылку молока, но вспомнил, что после вина пить молоко не рекомендуется, и снова поставил бутылку на место. Пожевал сухую булку. За уроки садиться не хотелось, но и безделье томило. Еще раза два прошелся по комнатам, потом решительно схватил спортивную сумку, в которой была сложена его форма, и выскочил на улицу.

До тренировки было часа два, и своих ребят на стадионе еще никого не было. Да и вообще стадион был пустой, только на баскетбольной площадке пятеро незнакомых парней состязались в точности исполнения штрафных бросков. Толик к ним подходить не стал — парни были совсем незнакомые, и могла выйти неприятность. Дело в том, что город был разделен на участки со сферами владения местных групп ребят. Эти группы находились постоянно в состоянии военных действий: Верх против Старого базара, Гнилой угол против «заречных». И горе было чужаку, зашедшему на чужую территорию.

Толик в этой войне не участвовал, были у него друзья во всех группах — за одну команду играли в футбол. Да и стычки происходили чаще всего под покровом темноты и очень редко днем. И хотя сейчас был день и Толик находился на «своей территории», подходить к незнакомым парням все-таки поостерегся — мало ли что взбредет им в голову? — и только посмотрел издали. Ребята, видимо, учились играть, мастерства им явно не хватало, из пяти бросков лишь один, редко — два достигали цели.

Толик хмыкнул и прошел в раздевалку. Там тоже было пусто, лишь один дядя Вася, завхоз и одновременно кладовщик, возился в кладовке. Толик переоделся, аккуратно повесил верхнюю одежду в свой «персональный» ящик и подошел к кладовщику.

— Дядя Вася, дайте, пожалуйста, мячишко постукать.

Дядя Вася, не говоря ни слова, снял с полки мяч, потискал его в руках, как делают иногда на базаре покупатели арбузов, пытаясь определить их спелость (только дядя Вася не подносил мяч к уху), и протянул его Толику. Тот взял мяч, то же зачем-то потискал его в руках и несколько раз ударил им по полу, проверяя отскок. Да, мяч был первоклассный, сшитый из черных и белых шестиугольников, «олимпийский», как называют такие мячи ребята. И накачан был нормально.

Дядя Вася всех футболистов делил на три категории: «игроков» — этим он благоволил и снабжал их лучшим инвентарем, будь то мячи и бутсы летом или коньки или лыжи зимой; «мазил» — к этим он относился снисходительно и инвентарь им выделял соответственно, процентов на семьдесят годности; и, наконец, «мотыг» — этих он просто терпел, как неизбежное зло в каждой команде. К Толику дядя Вася присматривался примерно с полгода, а потом безоговорочно отнес его к «игрокам» и никогда ни в чем не отказывал.

—      Спасибо, дядя Вася! — крикнул Толик и выскочил с мячом из домика. Он подбросил мяч вверх, принял его на голову, ударил несколько раз, затем опустил на бедро, пожонглировал немного, перебрасывая с правого бедра на левое, сбросил еще ниже на ступни, снова пожонглировал, наконец скинул на землю и погнал несильными ударами к тренировочному полю. Мяч бежал впереди, отскакивая от пинающих его ног не далее, чем на метр.

На поле никого не было. Но это нисколько не огорчило Толика. По своему опыту он знал: был бы мяч, а желающие постукать всегда найдутся. И, действительно, не успел он как следует размяться, как на поле, словно из-под земли выросли, появились сначала трое, потом еще двое, потом еще и еще, так что у ворот стало тесно. Сначала они просто подавали Толику мяч, потом один встал в ворота, а другие стали забивать по голу, уступая Толику как хозяину мяча право удара «через одного». Потом один из них заискивающе предложил Толику:

—      Давайте двухстороннюю, а?

Толик осмотрел их: пацаны еще, наверное, в шестом — седьмом классах учатся, но все-таки снисходительно кивнул:

—      Ладно, давайте.

—      Разделимся, — предложил тот паренек. — Вон Витя идет, вы с ним на матках.

Толик оглянулся: от раздевалок спешил к ним полузащитник их юношеской команды Виктор Зуев. Толик катнул ему навстречу мяч, и Виктор с хода нанес сильнейший удар. Мяч, как пушечное ядро, летел чуть выше и левее Толика. Он вытянулся в прыжке, и мяч послушно забился в его спружинивших руках. Радостное чувство охватило Толика, так всегда было у него после удачно взятого мяча. Он даже засмеялся и сильно пробил мяч с руки далеко в поле. Виктор подбежал к нему.

—      Здорово, Толик! Ты что-то рано сегодня.

—      Дома надоело.

—      В ворота встанешь?

—      Настоюсь еще. Побегать хочется.

—      Давай, давай. Разделились уже?

—      Нет еще. Тебя ждем. Вон пацаны говорят: мы с тобой на матках.

—      Ладно. Эй! Мяч сюда! — Он взял мяч в руки и скомандовал: — Кто хочет играть — становись!

Ребята быстро построились в одну шеренгу, он подровнял их по росту.

—      На первый — второй рассчитайсь!

—      Первый! Второй! Первый! Второй! — покатилось по шеренге.

—      Первые номера — шаг вперед! — скомандовал Виктор и повернулся к Толику. — Выбирай, какие твои.

—      Да мне все равно.

—      Ну тогда так: первые номера будете играть со мной, вторые — с Толиком. Наши ворота — те. Ясно? Моя команда — засучить рукава!

И началась игра. Радостное чувство, охватившее Толика после удачного взятого мяча, сохранилось. Все ему сегодня удавалось: и рывки, и проходы, и какие-то немыслимые финты, и сильные, точные удары. Он даже забил три мяча. Особенно красив был последний. Паренек из его команды лихо прошел по левому краю и сильно послал мяч в штрафную площадку, параллельно воротам. Мяч летел примерно на высоте метра от земли, и Толик совершил отчаянный бросок. Падая на левый бок, в горизонтальном полете он нанес удар. Мяч пришелся точно на подъем. Взметнулась сетка, вратарь даже не пошелохнулся. Удар был настолько силен, что мяч от сетки выскочил обратно к Толику, и он, лежа, снова добил его в ворота.

—      Ну, ты даешь! — восхищенно прокричал подбежавший к нему Сережка Ивашин.

—      А ты откуда взялся?— удивился Толик.

—      Вот те на! Минут пятнадцать против него играю, а он и не заметил! Мы вон с тезкой разделились.

Увидев Сережку, Толик вспомнил сегодняшнюю выпивку в кинобудке и подумал, что все-то врут врачи. Однажды собрали их всех, футболистов, и из взрослой команды, и из юношеской, и врач из железнодорожной больницы, нарколог, начитывал им о вреде алкоголя. Толик запомнил лишь, что даже малая доза спиртных напитков вызывает замедленную реакцию, нарушает координацию движений, порождает вялость, апатию и еще что-то там. А вот ему никогда не игралось так легко, свободно, как сегодня, хотя и выпил он целый стакан вина.

Поиграть им больше не удалось: пришел их тренер, Сан Саныч, как они его называли, и забрал на тренировку. Хоть и тренировал Сан Саныч на общественных началах, а, может быть, именно поэтому, но был он с ними требователен и строг. Когда-то и сам играл в «Локомотиве» и играл, говорят, неплохо. Толик его на поле не видел, он кончил играть лет пятнадцать назад, но старые болельщики взахлеб рассказывали, какие чудеса творил он когда-то на поле. А вот теперь нашел себя на тренерской работе, целиком отдаваясь ей. И игроки, воспитанные им, играли и во взрослой команде «Локомотив», и в других городах, и даже в командах мастеров второй группы.

Сегодня тренировка шла как обычно. Сначала зарядка, потом общефизическая подготовка, пробежки, шутливая эстафета, работа с мячом над техникой и, наконец, удары по воротам.

Приподнятое настроение все еще владело Толиком, он был, что называется, «в ударе» и взял несколько трудных «мертвых» мячей. Когда тренировка закончилась и он, разгоряченный, потный, сидел в раздевалке и расшнуровывал бутсы, сзади раздался голос Сан Саныча:

—      Вот он. Сам с ним говори.

Толик поднял голову. Рядом с тренером стоял Костя Сергеев, капитан взрослой футбольной команды. Костя сел на скамейку рядом с Толиком.

Назад Дальше