Типчик с сожалением смотрит на него. Оказывается, он предлагает водку, тентели-ментели!
И сколько стоит бутылка? — спрашивает шофер.
Тысяча рублей плюс пачка махорки.
О-о-о, как дорого! — качает головой шофер.
В это время у нашей машины останавливается женщина в брезентовом плаще с поднятым капюшоном. Мороз тридцатиградусный! Женщина с изумлением смотрит сперва на дрова, потом на майора, потом просит дать ей полено, всего-навсего одно полено!
Нет, этого я не могу сделать, у меня самого семья, — говорит майор и все смотрит наверх. Закинув мешок за спину, он идет во двор.
Тогда женщина со своей просьбой обращается к нам.
И зачем тебе полено? — спрашивает шофер.
Для топорища, — отвечает женщина.
Ой, врешь, мамаша, — говорит шофер. — Не бывает такого толстого топорища.
Женщина в брезентовом плаще признается: да, она говорит неправду, у нее нет дров, чтобы приготовить обед.
Ой, мамаша, опять говоришь неправду! — грозит пальцем шофер. — Какой там у тебя еще обед!
Женщина снова признается: да, она сказала неправду, полено ей нужно, чтобы вскипятить чай и обогреть комнату.
Типчик, играя тростью, нетерпеливо вмешивается в разговор:
Если у вас нет денег, товарищи военные, я могу одну бутылку уступить и за дрова. Шесть поленьев стоят столько же: тысячу рублей плюс пачка махорки. ..
Дрова принадлежат майору, вы к нему и обращайтесь, — отвечает шофер, потирая руки. — А вообще — неплохо бы сейчас пропустить стаканчик...
Типчик, играя тростью, снова начинает фланировать около машины.
Майор возвращается очень скоро, волоча мешок за лямки. У него безумные глаза, перекошенный рот.
Поздно, — говорит майор. — Их похоронили еще в прошлом месяце...
Тогда вы мне обязательно подарите одно полено, — смущенно произносит женщина в брезентовом плаще.
Майор выбирает самое толстое полено и молча протягивает женщине. Та прижимает его к груди, блаженно улыбается и, даже не поблагодарив майора... бросается бежать.
Мы с изумлением смотрим ей вслед.
Вам не приходилось видеть фильмы с участием Пата и Паташона? — спрашивает типчик. — Они часто шли в годы нэпа. Помните, как стремительно бегал Пат?
Но никто из нас не отвечает ему.
I ' — В конце концов, я готов одну поллитровку усту
пить и за пять поленьев, — возвращается он тогда
/ 2 Георгий Холопов
к своему предложению. — Цена у них приблизительно одна: тысяча рублей плюс пачка махорки. ..
Но типчик не договаривает: шофер наш вдруг хватает полено и, размахнувшись, бьет его под зад.
Майор и я наваливаемся на шофера, хватаем его за руки.
Так можно и убить! — говорит майор.
И убью! — кричит шофер в страшной ярости.
Типчик, вытаращив глаза, ничего не понимая, пятясь и раскланиваясь, уходит от нас.
И убью, — уже совсем тихо говорит шофер, выпуская из рук полено..,
Старик и сухарь
Старик поднимался по ступенькам с таким трудом и осторожностью, точно на его плечи был взвален тысячепудовый груз. Так грузчик, глядя под ноги, идет с тяжелой ношей по шаткому трапу. Услышав мои шаги, старик вздрогнул, обернулся и, когда я поравнялся с ним на одной ступени, протянул руку, желая опереться на мое плечо, но тотчас же отдернул...
Вам не нужен ли рояль? — спросил старик.
Я не понял его.
Я уступлю за кусок хлеба, — сказал старик.
До музыки ли было мне, когда на улице неистово выли сирены, палили зенитки и дома от бомб рушились, словно сложенные из игральных карт?
Я нащупал в кармане сухарь, на который не раз покушался за эти дни пребывания в Ленинграде, отдал старику и, не глядя на него, подгоняемый, будто плетью, его криком: «Молодой человек! Возьмите мой «Шредер», — побежал наверх...
С карманным фонарем в руке я пробрался между высоких спинок древних кресел и, прямо в полушубке и сапогах, завалился на кровать.
Комната была подобна подземелью: с леденящей сыростью, с дымом, застывшим и густым как туман, который не изгнать, если бы даже открыть дверь настежь и распахнуть все три окна.
Мне было душно. Губы мои шептали страшную ругань. За одного этого старика я четвертовал бы Гитлера!