Брызг! Мойра отпрыгнула, когда маленький камешек плюхнулся в воду, уничтожая отражения. Ошарашенная, она посмотрела на Иэна и смахнула несколько капель со своего лица. «Что ты наделал? Там было кое-что… кое-что еще».
Иэн поднялся с колен, выглядя недовольным. «Я думаю, что увидел достаточно.»
Мойра с трудом поднялась, ее конечности затекли и замерзли. «Ты в порядке?» — она взяла его за руку и всмотрелась в лицо, но его выражение было пустым, и он не хотел встречать ее внимательный взгляд.
«Да. Только на скале было холодно.» Мягко обойдя ее, Иэн поднял свои сумки и отряхнул одежду.
Он обманывает. Видел ли он то же, что и я?
«Теперь пошли», — сказал Иэн, пытаясь говорить как ни в чем не бывало. Он выдавил из себя улыбку и протянул руку, чтобы помочь Мойре спуститься с камня. Она взяла ее, спрыгивая, и последовала за ним, прокладывающим их путь обратно сквозь деревья. Чем ближе они подходили к выходу из леса, тем становилось прохладнее и свежее, и Мойра ощутила запах дождя и услышала его постукивание по верхушкам деревьев.
«Потрясающе», — промолвил Иэн, смотря на дождь и темноту. Он повернулся к ней. «Прости, Мойра. Но нам придется промокнуть до нитки».
«Мойра? Вы где?» Услышала Мойра голос своей матери в голове.
Она послала сообщение в ответ: «Я здесь с Иэном, у ручья. На пути домой».
«Ничего страшного», — ответила она Иэну. «Я уже промокала раньше. А ты в порядке? Почему ты разрушил то отражение?».
Он помолчал, не глядя на нее, рассеянно хлопая пакетами по своей ноге. «Не знаю», — в конце концов сказал он. «Просто… я захотел убраться отсюда».
Мойра ждала, держа его за руку и всматриваясь в его лицо и блики на коже от капель дождя. «Ты можешь рассказать мне», — нежно сказала она. «Можешь мне доверять».
Пораженный пристальный взгляд Иэна встретился с ее. Его темные синие глаза, как будто исследовали ее лицо. Грустная улыбка отразилась на его лице, следуя за отчаянием, продлившимся всего лишь мгновение. Мойра была не уверенна, действительно ли она это увидела. Подойдя ближе, Иэн взял Мойру за подбородок рукой. Его кожа была влажной и прохладной. «Спасибо тебе», — тихо сказал он, а потом поцеловал ее, прямо там… на границе леса под дождем.
Мойра закрыла глаза и подошла ближе, наклоняя голову, чтобы углубить поцелуй. Это было настолько хорошо и чувствовалось так правильно. Все ее заботы и подозрения ушли, когда их руки обвились вокруг друг друга и их тела плотно прижались. Но она знала, что было что-то внутри Иэна, что-то, что волновало его и чего он боялся. Ее инстинкты сказали ей, что сам он не был плохим, или злым, как думала ее мать. Я могу помочь ему, подумала головокружительно она, когда они закончили свой поцелуй и уставились друг на друга. Независимо от того, что расстраивает его, всё будет в порядке.
6. Морган
Морган закончила писать рецепт для укрепления печени ее лучшим почерком. К сожалению, ее почерк действительно не улучшился за эти годы.
Сразу после того, как Мойра уехала на встречу с Иэном, неожиданно Филлипа Грегг заглянула на краткую консультацию. Морган была очень рада отвлечься и, проделав простой исцеляющий ритуал, она изобрела средство для лечения печени для нее. Сегодня ей надо будет разработать укрепляющее заклинание и приготовить для Филлипы цветочный экстракт, чтобы в течение месяца добавлять его в ее чай.
Солнце уже садилось, однако Морган не придется беспокоиться об ужине, по крайней мере, еще в течение часа. Потребовался весь ее самоконтроль, чтобы не погадать на Мойру и не убедиться, что с ней всё в порядке. Ручей Элайзы! В абсолютной глуши с Иэном Дилэни! Две недели тому назад жизнь Морган тоже была полна страданий, лишена душевного равновесия, однако не находилась под угрозой. Теперь же угроза нависала; причем почти настолько, что создавалось впечатление, будто она и весь ее ковен находились под осадой. Морган знала, что должна усилить защиту, быть начеку, словно возвратилась на много лет назад в Видоус Вэйл. Она всё чаще не выпускала животных за пределы дома, закрывала на замок все двери и окна. Хотя никакие физические барьеры не помогут против направленной на нее серьезной магии.
Займись чем-нибудь. Безделье — удел дьявола.
Морган улыбнулась от воспоминания слов своей приемной матери. Конечно, Виккане не верят в дьявола или сатану, в какой бы то не было форме. Но когда ты занят — тебе не больно. Занятие делом помогает думать. И, возможно, она сможет собрать ингредиенты для более сильных отражающих зло заклинаний.
Одна из стен рабочего кабинета Морган была увешана полками от пола до потолка. На них располагались все ее магические принадлежности от набора кристаллов и драгоценных камней до экстрактов масел, засушенных растений, молотой коры, зачарованных свеч и рун, а также ладан. Здесь же находились четыре серебряные чаши Мэйв, отполированные и сверкающие, готовые к использованию. Атаме клана Риордан хранился в обшитой бархатом коробке, которую давным-давно Морган купила специально для него. Зеленая шелковая мантия Мэйв лежала аккуратно сложенная и завернутая в тонкую оберточную бумагу.
Было нелегко разговаривать с Мойрой о Кэле сегодня днем. Может быть, не настолько тяжело, как она боялась, но всё же трудно. И как бы отвратительно не было ее прошлое с Кэлом, будет в тысячу раз тяжелее рассказать Мойре о Карьяне и Хантере. Калэм знал о Карьяне и кое-что о Хантере. Обсуждение же с Мойрой своего прошлого — своей жизни — было гораздо более обескураживающим и болезненным. До этого Морган думала, что со временем станет проще. Что в определенный момент она поймет, когда Мойра станет готова узнать о ее прошлом. Однако ожидание не сделало правду легче. Морган помнила, каково ей было узнать, что она незаконнорожденная дочь Карьяна МакЭвана. Это ударило ее в самое сердце, заставило сомневаться в себе так, как никогда раньше. Ведь если она являлась дочерью невероятно злого ведьмака, означало ли это, что ее собственное погружение во тьму неизбежно? А после она поняла, что борьба оставаться на стороне добра должна вестись постоянно.
Она и велась, и не только потому, что Морган — дочь Карьяна. Каждый день каждому отдельному человеку снова и снова приходится выбирать добро. Каждый день любой человек может занять одну из двух дорог. И каждый конкретный человек несет личную ответственность за сделанный выбор. Решение Морган работать со светлой магией не являлось простым одномоментным выбором, сделанным в начале ее карьеры и впоследствии забытым. Искушение было постоянным. Это был выбор, который требовалось делать непрерывно, вопреки нужде, гневу или желанию. Были времена, когда Морган точно знала, что способна по-настоящему повлиять на кого-то, что реально может изменить чью-то жизнь, однако поступить так означало использовать неправильную магию. И также были времена, когда Морган отчетливо замечала, как ее магическая сила существенно возрастает при использовании какого-либо определенного заклинания или проведении определенных ритуалов. Если бы она стала настолько сильнее, то могла бы творить гораздо больше добра. Она ведь всегда использовала свои силы во благо. Она смогла бы защитить свою семью намного надежнее. Смогла бы многократно увеличить собственную защиту. Но для получения такой степени силы ей придется заплатить работой с темной магией, даже если это потребуется лишь на короткий отрезок времени. А эта цена была слишком высока. Воспоминание о том, как Дэниэль Найэлль был изможден и разбит после создания портала в мир мертвых «бит деарк», вспыхнуло в мыслях Морган.
Раньше ее действительно привлекала темная магия. Она не могла гордо поднять голову и заявить, что следование заповедям Викки и соблюдение тройного закона даются легко. Морган слишком хорошо знала подчиняющее воздействие искушения и страсти внутри нее, и поэтому была способна заставить себя сражаться с ними.
Так было потому что она была человеком или потому что была дочерью Кьярана? Как легко Кьяран проскользнул в темноту в те далёкие годы?
В действительности, Морган унаследовала от Карьяна больше, чем готова была показать другим. Единственным способом побороть эту часть себя было твердо взглянуть на это и вступить в лобовую атаку. В настоящий момент Морган надеялась, что она лучше Карьяна, устойчивее чем он к соблазну, что и проявлялось, когда она находилась в критических ситуациях.
Морган должна была остановиться на мгновение. Кьяран. Она опустила голову на руку и потерла лоб. Потом отпила глоток сока.
Он умер через четыре года после того, как Морган наложила на него связующее заклинание и позвала Хантера лишить его магических сил. От воспоминания этого парадоксального зрелища у нее до сих пор сжимался живот. Лишение ведьм магических сил никогда не проходит гладко и просто. Пятнадцать лет тому назад это было распространено — в настоящее время Новая Организация отдавала предпочтение реабилитирующим, перевоспитывающим, ограничивающим методам. Но лишить сил Карьяна против его воли — это было, словно наблюдать, как человека выворачивают наизнанку. Он так и не восстановился после той травмы… да и немногие ведьмы восстанавливались после такого. Для кровной ведьмы остаться без магических сил, без блаженства единения с миром, с самим с собой… — лучше умереть. Лишь в настоящее время некоторые члены Новой Организации стали пытаться разработать ритуалы и заклинания, которые смогли бы возвратить хотя бы в ограниченном виде магию ведьмам, лишенным ранее магических сил.
Что касается Карьяна — сказать, что он так и не восстановился — ужасное преуменьшение. После того, как он был осужден и отправлен в Борак Мин — что-то типа дома отдыха в южной Ирландии для ведьм, лишенных сил — он просто перестал существовать.
Лишь однажды Морган ездила навестить его: примерно через восемь месяцев после его прибытия в Борак Мин. От этого воспоминания она съёжилась и чуть не уронила маленькую бутылочку с розоватой жидкостью, которую держала в руке. У нее осталось так много ран и запутанных чувств, связанных с ее собственными поступками и поступками Карьяна. Она узнавала себя в нем: ее неудержимо тянуло к нему, к ее красивому, могущественному отцу. Он был очаровательным и обольстительным, когда хотел чего-то добиться. Когда-то он любил ее и гордился ею, видел в ней гораздо больше потенциала, чем во всех остальных своих детях. Но чтобы искренне заслужить его абсолютную любовь, Морган должна быть выйти из света и навсегда погрузиться во тьму.
В Борак Мине дежурная ведьма привела Морган к Карьяну, в закрытый внутренний двор. Бледно-персикового цвета отштукатуренные стены были покрыты всеми видами растений, каждое из которых было отобрано за его аромат и красоту. Травы и розы росли повсюду, согретые солнцем, источающие свои запахи в теплый воздух. Они все были заколдованы, чтобы не содержать в себе магии и быть бесполезными для любых заклинаний. Просто на всякий случай.
Неслышными шагами по пыльной тротуарной плитке Морган подошла к нему, и он подскочил: один из ужасных эффектов лишения ведьм сил — это то, что они больше не чувствуют приближающихся к ним людей и часто оказываются застигнутыми врасплох. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать ее. Морган была шокирована и поражена его внешним видом. Он невероятно много потерял в весе и выглядел истощенным и опустошенным, даже хилым. Его волосы, вместо богатых каштановых лишь с несколькими серебряными прядями, стали почти полностью белыми. Но самое страшное — его глаза изменились кардинально. Их ореховый цвет, который когда-то был таким же, как и у Морган, превратился в бледный, пятнистый оттенок, в котором, казалось, странным образом светился слабый огонек.
«Ты». Морган скорее почувствовала, чем услышала его, смотрела на непонимающий, нечеткий блеск его почти бесцветных глаз.
«Мне жаль», — ухитрилась выдавить из себя Морган. Эти трогательные неадекватные слова должны были выразить: «Мне так ужасно жаль, что ты оказался таким злом. Жаль, что ты мой отец. Жаль, что ты убил мою маму. Жаль, что я помогла запереть тебя здесь. Жаль, что кто-то, способный быть прекрасным, сильным и мудрым, вместо этого выбрал стать безнравственным и разрушительным. И несмотря на всё, жаль, что мы не смогли стать настоящими отцом и дочерью так, как каждый из нас хотел».
В следующее мгновение Карьян вцепился руками в скамейку, вонзившись в нее пальцами, словно когтями, а Морган, шокированная, отшагнула назад. Он начал выплевывать ненавистные слова в ее адрес, слова мести и обвинения: «Предательница! Изменница! Сволочная ведьма! Враг заклятый! Бесчестная, неверная дочь!». Он попытался метнуть в нее заклинаниями — такими, которые, если бы у него были силы, содрали бы всю плоть с ее костей. Но в действительности, попытки создать магию лишь заставили его рухнуть от боли, его вырвало, пальцы царапали светло-красную пыль на земле.
«Карьян, перестань», — закричала Морган, приступ боли пронзил ее сердце. А он до сих пор извергал ужасные слова в ее адрес. Она заливалась слезами, тряслась от ужаса всего этого, а потом, невыносимо, Карьян стал плакать тоже, как раз когда подбежал дежурный. Одна ведьма отвела Морган в помещение, а две другие подняли Карьяна и вернули его в свою комнату. Последнее, что Морган услышала в его голосе, был надорванный, бессильный хрип, выкашливающий ее имя.
Морган до сих пор могла ощущать тот запах горячей пыли Борак Мина, всё еще чувствовала тот теплый ветер в своих волосах. Незадолго после этого она переехала в Ирландию навсегда. Четыре года спустя, когда Морган узнала о том, что Карьян умер, она поехала на его похороны.
Придвинув табуретку, она продолжила поиск ингредиентов, которые ей требовались.
Похороны Карьяна проходили в Шотландии, где проживала его жена Грания с их тремя детьми: Кайлом, Ионой и Киллианом. Ее сводными братьями и сестрой. Грания в конце концов развелась с Карьяном после того, как его лишили сил. Морган узнала об этом от Киллиана — единственным из них, с кем она поддерживала какие бы то не было родственные отношения. Киллиан так и не позвал Морган приехать, и, на самом деле, наоборот, советовал не делать этого, однако она убедила его, что ей это необходимо и что, когда она приедет, ему придется сделать вид, будто он не знает ее.
Так она объявилась на маленьком древнем кладбище, где столетиями хоронили МакЭванов-Вудбейнов. Она обмоталась шарфом и надела темные очки, чтобы спрятать волосы и глаза. Почти две сотни людей присутствовали там: темные ведьмы, пришедшие оплакать их преданного павшего лидера, и другие — их враги, пришедшие удостовериться, что он окончательно мертв. Это было ужасно дико. Киллиан заметил Морган, но не подал вида. Морган никого больше не знала, за исключением нескольких членов совета, например Иойф МакНабб. Иойф тоже сделала вид, что не узнала ее.
Но всё-таки Грания — бывшая жена Карьяна — та, которую он предал, став любовниками с матерью Морган, внезапно распознала ее в толпе и издала пронзительный завывающий крик.
«Ты!» кричала она. «Как ты смеешь показывать своё лицо здесь? Ты, его ублюдочная дочь!» Ее лицо исказилось в негодовании. «Ты и он заслуживаете друг друга! Как мне жаль, что ты не можешь присоединиться к нему в могиле прямо сейчас!»
Каждый обернулся, чтобы увидеть. Морган изумленно смотрела на Гранию, ничего не говоря, лишь осмысливая ее слова. Когда-то Грания была привлекательной, но тридцать лет расстройства и злости скрутили ее лицо, сделав его шероховатым и неровным. Ее волосы были ярко белыми, подчеркивающими болезненность на красном обветренном лице, и бледные, колючие глаза. Они с Карьяном едва поддерживали родственные отношения. Однако, очевидно, что даже после всего, что Карьян ей причинил, Грания всё еще испытывала к нему какие-то чувства, из-за которых она просто не могла вынести присутствия Морган, напоминающей о его романе с Мэйв.
Рядом с Гранией, боль отразилась на лице Киллиана — он не присоединялся к обвинениям своей матери, но не было ничего, чтобы он мог сделать против нее для защиты Морган. Киллиан главным образом умел заботиться только о Киллиане. Но Иона и Кайл — остальные дети Карьяна — другое дело. Иона внешне походила на Гранию — она была бледной и подавленной, и ничего не имела от красоты, харизмы и грации Карьяна. Она пристально смотрела на Морган с обычной ненавистью, а затем в ее выражении появилось что-то еще, что-то хитрое и осознанное, словно даже удовлетворение: самодовольный, торжествующий взгляд, который Морган не поняла. Могла ли Иона быть рада смерти Карьяна? Он не делал ее жизнь легче, но она утверждала, что любила его.