Памяти Ахматовой - Александр Этерман 12 стр.


Мне кажется, я даже не услышу.

А вот это нашептал мне некто задолго до того, как я смог толком оценить Ахматову (да и у нее на часах всего лишь 1911):

На кустах зацветает крыжовник,

И везут кирпичи за оградой.

Кто ты: брат мой или любовник,

Я не помню, и помнить не надо.

И, наконец, 1922 год:

Дьявол не выдал. Мне все удалось.

Вот и могущества явные знаки.

Вынь из груди мое сердце и брось

Самой голодной собаке.

Больше уже ни на что не гожусь.

Ни одного я не вымолвлю слова.

Нет настоящего – прошлым горжусь

И задохнулась от срама такого.

Чертов Найман, видимо, резонно, связывал этот жестокий опус с последующим, жутким и невероятным (1927):

Здесь Пушкина изгнанье началось

И Лермонтова кончилось изгнанье.

Здесь горных трав легко благоуханье,

И только раз мне видеть удалось

У озера, в густой тени чинары,

В тот предвечерний и жестокий час

Сияние неутоленных глаз

Бессмертного любовника Тамары.

В ответ Найману: что ей дьявол? Детская забава! Дьявол страшен нам, смертным. Диалог бессмертных о другом.

И я о другом. Ахматова не изменилась? Не выросла? Всю жизнь об одном и том же? Верно. Абсолютно верно. Смертному это срам. Божеству – самое оно.

Вот – самое красноречивое. На дворе 1914 год, так что рано идентифицировать персонажи:

Земная слава как дым,

Не этого я просила.

Любовникам всем моим

Я счастие приносила.

Один и сейчас живой,

В свою подругу влюблённый,

И бронзовым стал другой

На площади оснежённой.

В 1963 году она снова напишет:

Ты, верно, чей-то муж и ты любовник чей-то.

В шкатулке без тебя еще довольно тем…

В одной ли шкатулке?

Божественные голени не накачаны мускулами. Они нисколько не атлетичны. Они – правильной формы. Они напоминают обутые в крылатые сандалии ноги Гермеса. Они – легки и гармоничны. Скорее женские, чем мужские – хотя всяко бывает. Именно так распознал их Аякс Оилид. Пришло время привести полную цитату – в правильном переводе:

Первым меж ними узнал его сын Оилея проворный.

Тотчас он слово сказал Теламонову сыну Аяксу:

«Верно, Аякс, кто-нибудь из богов на Олимпе живущих,

Образ провидца приняв, нам сражаться велел пред судами,

Назад Дальше