И вот однажды мы пришли туда и — окаменели. Мы увидели ужасную, невероятную картину. Вся площадка была перекопана на грядки, и девочки пихали в те грядки какую-то чахлую рассаду.
— Ой! А мы здесь юннатский огородик делаем, — радостно закричала Леся, завидев нас.
Из военного штаба сделали огородик!
У-у-у! Трам-тара-рам!..
Володька задвигал своей гангстерскою челюстью, намереваясь что-то сказать, и только протяжно икнул — он потерял дар речи.
Прошло несколько секунд, во время которых мы копили в себе праведный гнев.
— Пошли! Ань-ань! — наконец выдавил из себя Володька Лобода.
Мы кинулись готовиться к бою — заправляться. По дороге Гриша Половинка неожиданно вспомнил, что ему нужно срочно быть дома. В такой момент! Врал, конечно. Он просто был настоящим дезертиром!
Он не хотел принимать участия в этом благородном бою!
Мы плюнули на него, и он со счастливой улыбкой трусцой отправился домой, а мы поплелись к водопроводному крану — готовить боеприпасы...
И вот мы один на один с врагом. У врага нервно дрожат косички, а самые пугливые уже начали хныкать и вытирать глаза подолами платьиц.
Мы ждем команды, чтобы открыть огонь. Володька высоко над головой поднял огромную водяную бомбу. Еще мгновение и...
И вдруг Леся Мельник решительно пошла прямо на Володьку. Пошла без всякого страха и колебаний.
— Ну что же, бей, если ты дерешься с девочками, Аника-воин! — громко произнесла она, гордо подняв голову. Честное слово, в эту минуту она была похожа на Зою Космодемьянскую.
Вы бы посмотрели на Володькино лицо! У него отвисла губа, и глаза сделались, как у барана. Этого он не ожидал.
— Почему же ты не бьешь? Бей! — повторила Леся.
И тут случилось такое, чего история никогда не забудет. Очевидно, от нервного возбуждения Володьки слишком сильно сжал бомбу в руках. Она вдруг жалобно всхлипнула и... разорвалась у Володьки над головой. Володька только успел шмыгнуть носом — будто у него был насморк. И в носу, конечно, сразу же забулькала вода.
Моментально Володьки стал, как мокрая курица.
Вода, не задерживаясь, стекала по его плоскому носу и жемчужными каплями повисала на выпяченном подбородке. Чернильное пятно, которое еще утром украшало его лицо, наплывало на левый глаз ужасным синяком. Лохматые волосы топорщились в разные стороны мокрыми устрашающими колючками.
Вид у него был жалкий и несчастный. Мы с содроганием смотрели на своего фельдмаршала и со страхом на Лесю Мельник. Конечно, она сейчас начнет смеяться и подшучивать… Надо же было так ему лопухнуться!..
Но не тут-то было. Леся даже не улыбнулась. Она сказала просто и сочувственно:
— Вот видишь, облился весь. Тоже мне еще! Дай я тебе синяк вытру.
Она достала из кармашка свой носовой платок и начала вытирать Володьке глаз. Совсем как сестра. Володька был в таком состоянии, что даже не шелохнулся. А когда синяка уже не было, он глухо сказал: «Я сам». Но самому вытирать было нечего. Володька повернулся и, ни на кого не глядя, пошел.
В скорбном молчании мы разошлись по домам.
Три дня Володька не появлялся во дворе. Он в гордом одиночестве переживал свой позор. Мы тоже переживали, но коллективно. По случаю такого траура войну временно отменили.
На четвертый день мы, как обычно, собрались возле парадного. Володьки не было.
— Дома его тоже нет,— сказал Гриша Половинка. — Я заходил. Бабушка сказала, что он пошел гулять.
Мы отправились искать Володьку. Мы обыскали все дворы, все закоулки и щели. Под конец решили заглянуть в свой бывший штаб, хотя были уверены, что там его, конечно, нет. Слишком трагическое это было место для Володьки.
Мы шли вдоль сарая, за которым была площадка.
И вдруг Гриша Половинка, который шел впереди, отпрянул назад:
— Тссс!..
Толкая друг друга, мы осторожно выглянули из-за угла.
Возле одной из грядок «штабного огорода» на коленях сидела Леся. Рядом стоял Володька. Он держал в руках пузатую водяную бомбу, из которой тоненькой струйкой лилась вода.
Полководец и фельдмаршал Володька Лобода поливал из водяной бомбы тщедушные саженцы помидоров...
...Так впервые в истории человечества бомба была использована в мирных целях.
Мир окончательно победил войну в нашем дворе.
Только что прошла гроза. В воздухе пахнет электричеством и мокрым кожухом. Воркуют голуби.
И вместо воинственного гнусавого «Ань-ань!» по всему двору раздается звонкое и радостное:
— Тра-та-та за Вову, тра-та-та за Лесю!
— Гриша, тебе жмуриться!
И потом:
— Раз-два-три-четыре-пять! Я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!
Как хорошо жить на свете, когда прошла гроза...