— Намного дальше! Повсюду цветы! А в июле уже начинают поспевать яблоки: одни белые, другие наполовину красные, кругом зелень. Когда смотришь, кажется, что это цветной ковер. Издалека видно.
— Как красиво!
— А как ароматно и вкусно!
— Как же добраться до Шаньдуна?
— Поездом. Отсюда третьим классом за шесть с небольшим юаней можно доехать до Цзинани. От Цзинани двести ли до горы Тайшань. На Тайшани очень холодно, даже летом надо надевать ватный халат!
— А что такое поезд? — смущенно спросил Небесный дар. К сожалению, учитель не очень разбирался в технике и не смог объяснить ему устройство поезда. Он только описал его:
— Представь себе цепочку железных домиков, в каждом домике есть сиденья. Раздается гудок, и один домик начинает тянуть за собой другой, вся цепочка бежит вперед.
Неплохое описание, во всяком случае интереснее «Троесловия»!
Так прошло полгода. Небесный дар почти не научился грамоте, по мыслить стал шире. Он часто вспоминал красивые, ароматные и вкусные яблоки, которые нельзя охватить взором, представлял себе гору Тайшань, уходящую вершиной в облака, бегущие железные домики, богатыря, потрясающего своим молотом гору… Он почувствовал прелесть учения. А что касается «Троесловия», то Ван купил ему уже три экземпляра этой книжки, потому что Небесный дар слюнил пальцы, когда листал ее. В первый раз уголок страницы загнется, во второй раз вообще оторвется.
— Проклятая книжка! Опять разорвалась! — ворчал Небесный дар, но фактически он был недоволен самим собой.
— А ты тихонечко листай, уголки страниц приподымай, тогда и не порвется.
Действительно, так было лучше, поэтому третий экземпляр остался цел. Когда требовалось листать быстро, Небесный дар сдерживал себя:
— Учитель, дайте мне, пожалуйста, старую книжку. Посмотрите, как я мгновенно листаю!
Листал он в самом деле мгновенно и был очень доволен этим. В результате оба старых экземпляра предназначались исключительно для удовлетворения страсти Небесного дара.
Бамбуковая линейка по-прежнему лежала на столе, но мальчик уже не боялся ее. Однажды он даже спросил учителя:
— А почему вы никогда не пользуетесь ею?
— Что, руки чешутся? — засмеялся учитель. — Просто не люблю никого бить, у меня ведь тоже есть дети. — Он перестал смеяться. — Мой третий — твой ровесник. Ты в каком месяце родился?
— В августе, сразу после праздника осени. Помните, вы меня тогда еще от уроков освободили?
— Ах да, правильно. А мой третий в апреле. Немного, постарше тебя.
— А где он?
— Дома. — Учитель долго молчал. — Торговлей трудно заниматься!
Небесный дар не совсем понял, при чем тут торговля, но заметил, что учитель чем-то расстроен, и не стал продолжать спои расспросы. Вместо этого он быстро натер тушь и стал писать. В результате все вокруг было измазано тушью, даже за ушами Небесного дара оказалась тушь.
В конце года стало ясно, что больше учитель на своем месте не удержится. Правда, госпожа Ню сказала сухо: «Двадцать третьего мы приглашаем вас на жертвоприношение очагу», но это уже было только для проформы. К счастью, накануне господин Ню тайком от жены одолжил ему тысячу юаней. Учитель собрал свои пожитки, но не хотел, чтобы Небесный дар знал об этом. Перед уходом он дал юань Тигренку:
— Купи Небесному дару какую-нибудь игрушку, а остальное возьми себе. Я считаю, что он хороший и умный мальчик!
Узнав, что учитель больше не придет, мальчик долго сидел один в комнате для занятий. Ван был почти единственным его другом, и вот этот друг ушел! Небесный дар не любил читать вонючее «Троесловие», но любил слушать рассказы Вана о Шаньдупе, о Циндао, о яньтайеких яблоках. Все это он представлял себе как живое, но Ван ушел, и он мог только вообразить, как тот таращит свои большие умные глаза, улыбается, закатывает рукава и говорит: «Там сплошные яблони, даже взглядом не охватить!»
Небесный дар вообразил все это очень похоже, однако взглянул на стул учителя — никого там нет. Ему казалось, что он слышит его смех, его шаньдунские словечки, а человека не видно. «Почему так получается: только полюбишь что-нибудь, а оно исчезает?» — думал он.
Пришел новый год, и появился новый учитель — Ми. Он тоже был шаньдунцем, но «несчастным шаньдунцем», как прозвал его Тигренок. Этот учитель действительно кормился преподаванием, причем больше двадцати лет, и был нарасхват. Мало кто из жителей Юньчэна не знал о нем. Он был еще выше учителя Вана, но с большим животом и жирной головой, от которой всегда исходил какой-то запах. Он смог бы существовать в любых условиях и учить любых детей, потому что был способен замучить кого угодно. Старый холостяк и, вероятно, убежденный женоненавистник, он больше всего на свете любил сечь детей.
Услышав о том, что пришел новый учитель, Небесный дар уже не так боялся идти на урок, как в самый первый раз. Дружба с Ваном позволила ему думать, что новый учитель тоже станет его другом. У него не было маленьких друзей, оставалось только искать любви взрослых, поэтому он пошел на занятия с радостью. Но когда он увидел Ми, его сердце похолодело. На стуле, жалобно скрипевшем под тяжестью грузного тела, сидел человек с жирным лицом, шумно дышал и беспрерывно двигал челюстями, как только что вылезший из воды крокодил.
— Дай сюда книгу! — сказал он, разинув рот, и снова задвигал челюстями.
Небесный дар, дрожа, приблизился и положил перед ним «Троесловие».
— Докуда дочитали?
Небесный дар перевернул две страницы и маленьким пальчиком указал, на каком месте они остановились.
— Повторяй наизусть! — прогремел крокодил, не переставая двигать челюстями, как будто готовясь схватить свою Жертву.
Небесный дар произнес несколько строк и запнулся. Крокодил огромной лапищей сбросил книгу со стола:
— Подбери и читай! Если и после этого не сможешь повторить наизусть, получишь десять ударов линейкой по руке. Понял?
Рот закрылся, челюсти снова задвигались, а тело осталось неподвижным, как огромная корзина с жиром.
По маминым правилам Небесный дар не мог подобрать книгу, потому что это полир; по папиным правилам нужно было улыбнуться и подобрать. Он не знал, как поступить, но твердо знал, что этот учитель ему противен и никогда не станет его другом. Видя, что глаза крокодила закрыты, он хотел улизнуть, чтобы посоветоваться с Тигренком, но едва он двинулся с места, как глаза открылись:
— Ты куда?!
Небесный дар совсем ошалел и решил все-таки убежать от этой старой твари. Но не успел он сделать и двух шагов, как жирная лапища вцепилась в его топкую руку и так рванула назад, что он чуть не полетел:
— Подбери кишу!
Челюсти крокодила задвигались еще быстрее, а на губах даже появилось подобие улыбки. Небесный дар решил сопротивляться. Он чувствовал, что эта старая тварь злее, чем его мать, по уже потерял способность к соображению. Мать ему иногда удавалось перебарывать, неужели здесь не получится? «Бежать бесполезно, попробую просто пойти. Интересно, что мне сделает этот крокодил?» Небесный дар закусил губу и медленно двинулся к выходу. Учитель сначала подумал, что он хочет подобрать книгу, улыбка на его губах стала еще шире, по, оказывается, этот паршивец хочет улизнуть! Толстая нога учителя преградила путь мальчику. Небесный дар попытался столкнуть ее руками, грудью, однако она не шелохнулась. Учитель засмеялся, довольный: ему явно нравилось играть с учеником, как кошке с мышью. Тогда Небесный дар вцепился в толстую ногу зубами. Мгновенно, с изменившимся Лицом крокодил схватил одной рукой мальчика, а другой — линейку. Небесный дар напрягся и не издал ни звука, хотя слезы у пего полились ручьем.
— Ну-ка, давай сюда руку! — проревел крокодил. Небесный дар продолжал сопротивляться.
— Так ты смеешь!.. — еще громче заревел учитель. Мальчик не выдержал и заплакал в голос. Отец, который был дома, вбежал на шум.
— Не бейте его, он еще маленький! — закричал господин Ню, оттаскивая Небесного дара.