— Почему! Потому что я ухожу от вас, не хочу больше прислуживать! — еще сердитее бросил Тигр.
Небесный дар остолбенел. Тигр был самым давним его другом, целым миром для него. Без него все рухнет! Тот, видя его реакцию, несколько смягчился:
— Послушай, что я тебе скажу. В том самом году, когда ты родился, покойная госпожа обещала женить меня. Сколько лет прошло с тех пор?
— Пятнадцать.
— А я женат? (Небесный дар покачал головой.) Ну вот и хватит с меня! Когда деньги в чужих руках, жену не получишь. Я уже все это понял и работать здесь больше не хочу! Неужели ты думаешь, что я в другом месте не прокормлюсь?
Небесный дар чувствовал, что его родители сплоховали, но не совсем понимал, зачем обязательно жениться, почему Тигр из-за этого так разволновался. Если ему непременно нужна жена, то он, Небесный дар, тоже не должен отставать. Жена — это ведь девушка, а девушки обычно красивы.
— Тигр, давай я попрошу отца, чтобы он нас обоих женил!
— Не болтай чепухи! — повторил Тигр, но засмеялся. — Я тебе дело говорю. И только тебе, как старому другу. А другим не рассказывай, ладно?
Небесный дар посерьезнел. Ему было очень приятно, что Тигр назвал его старым другом.
— Конечно, не расскажу. А с отцом действительно поговорю.
Теперь Тигр смутился:
— Только не говори, что это я тебе сказал, а то неловко!
— Откуда же я об этом узнал?
— Ну сам догадался, вспомнил, что у меня жены нет. В общем, ври напропалую.
— Ладно. А еще лучше пусть Цзи с ним поговорит! Послушай, друг, — мальчик кивнул головой, подражая старику Цзи, — я тоже хочу попросить тебя об одной вещи…
— Пожалуйста, все сделаю, мы ж друзья до гроба! Небесный дар рассказал ему о своем намерении пригласить частного учителя. Тигр тут же согласился посредничать, и оба остались чрезвычайно довольны друг другом. А в качестве новогоднего подарка Небесный дар купил Тигру две палочки засахаренного боярышника.
Когда оба плана дошли до ушей отца, тот, по обыкновению, согласился, только не знал, кого приглашать в учителя и кого сватать в невесты. На вторую роль Небесный дар сразу предложил свою единственную знакомую — Пчелку. Отец одобрил это, потому что ей было уже шестнадцать, то есть, по юньчэнским понятиям, вполне достаточно для вступления в брак. Но Хэй не согласился, сказав, что Тигр чересчур стар. Он был готов отдать ее за Небесного дара, однако тут не согласился господин Ню, так как положение Хэя в торговом мире было слишком низким. В конце концов невесту для Тигра вызвалась найти Цзи, которая присмотрела ее в своей родной деревне и сказала, что девушка всем хороша, только рот у нее немного косит. Тигра это не остановило, его интересовали главным образом человеческие качества. Небесный дар был не в восторге от такого варианта, потому что воспоминания о Шестнадцатой Версте повергали его в тоску, но раз друг согласен, говорить больше нечего. К тому же он вспомнил и о преимуществах Шестнадцатой Версты:
— Послушай, Тигр, там действительно неплохо, там ослы есть!
Вскоре сговор состоялся, и Цзи почувствовала себя свахой, что еще больше возвысило ее в собственных глазах.
В марте Тигр женился, а Небесный дар нашел себе учителя только в апреле. Этого учителя звали Чжао, он окончил университет, очень любил читать, писал стихи, по был безработным и страшно бедным. Голова его походила на луковицу с несколькими перышками. Он не раз преподавал в школе, но все неудачно — не мог справиться с учениками. Однако к Небесному дару он сразу нашел подход: договорился с ним, что тот будет читать что хочет, а о непонятных местах спрашивать… или не спрашивать. Небесному дару очень понравилась такая методика. Ежедневно они устраивали «уроки размышления»: сидели друг напротив друга и думали каждый о своем. В конце урока обсуждали свои мысли — или не обсуждали, как придется. Если Небесный дар хотел преобразовать Шестнадцатую Версту и первым делом проложить к ней приличную дорогу, то учитель дополнял: рядом с дорогой должны быть деревья и река. Небесный дар проникся уважением к такому учителю и спрашивал его решительно обо всем: тот постоянно имел свой ответ. Например, Небесный дар любил читать романы, а учитель Чжао, оказывается, мог цитировать наизусть «Сон в красном тереме»!
Когда отец приходил с проверкой, учитель показывал Небесному дару надписи на стелах эпохи Вэй, и ученик прилежно переписывал их. Но едва отец уходил, как учитель с учеником начинали оживленно обсуждать характер и привычки Линь Дайюй. Учитель говорил:
— Ты закрой глаза и представь ее!
Небесный дар закрывал глаза, представлял себе Линь Дайюй и хотел тут же отправиться к Пчелке. Нет, она не такая; наверное, на свете нет второй Дайюй. Придется представить еще раз. Он снова представлял, начинал лихорадочно писать, и у него получилось стихотворение «Пчелка». Учитель его похвалил, сказав, что ему действительно нужно еще раз увидеть Пчелку и тогда исправить стихотворение. Небесный дар пошел. Пчелка уже стала взрослой девушкой, ее лицо красиво удлинилось, черные глаза по-прежнему блестели, но как-то непонятно. И вообще она уже не была такой естественной, даже в ее смехе таился какой-то загадочный смысл. Ходила она очень легко, точно не касаясь ногами земли. Небесный дар почти не решался смотреть на нее, а когда пришел домой, задумался, нахмурив свои редкие брови: «Если бы Пчелке рот сделать поменьше, а нос побольше, они лучше подошли бы к се черным глазам. Тогда она была бы еще красивее! Но Пчелка должна ходить босиком по берегу реки в прохладной зеленой тени, ходить легко и беззвучно!» Так он и написал. Учитель еще сильнее похвалил его:
— Вот это правильно, это настоящая литература! Ты сам-то хоть понимаешь? Но ты не выделил главного. Что самое красивое в Пчелке? Конечно, ее черные глаза. А как ты поэтически изобразишь черноту?
— Я могу сравнить ее с тушью. (Учитель замотал головой.) Тогда с… ночью.
Учитель в восторге хлопнул рукой по столу:
— Правильно! На берегу реки, в прохладной зеленой тени, глаза черные, как ночь! Небесный дар, ты молодец, ты превзошел меня! Догадайся, какое сравнение я подобрал? Черные жемчужины. Но жемчуг мертвый, а ночь живая, подвижная, текучая, она может тянуться бесконечно, правда?
Небесный дар понял, что он тоже может писать стихи — сам писать, без посторонней помощи. Достаточно только как следует понаблюдать, а затем подумать. Жену Тигра он назвал Лунной госпожой, потому что рот у нее был кривой и немного походил на косо висящий серп луны. Тигр даже рассердился на друга и объявил, что у его жены самый красивый косой рот в Поднебесной, но Небесный дар уточнил, что луна — тоже единственная на свете, поэтому они остались друзьями.
Подозревая, что Чжао учит сына черт знает чему, господин Ню как-то заговорил с учителем. Тот похвалил Небесного дара, заявил, что у него талант. Отец не поверил. Только когда учитель показал ему последнее сочинение сына, господин Ню убедился, что платит деньги не напрасно: шесть листов бумаги в красную клетку были целиком заполнены иероглифами. Отец не решился бы сказать, о чем они, но быстро подсчитал их количество, и у него получилось около полутора тысяч.
— Полторы тысячи иероглифов! — довольный, рассмеялся Чжао. — Это же настоящая статья! Еще года три, и он все что угодно научится писать.
— Но вы уж не слишком его мучайте! — сменил тон отец. — У меня ведь только один сын. Как бы он не надорвался!
С тех пор господин Ню уверовал в учителя и стал гордиться сыном, направо и налево рассказывая, что его сын пишет статьи. Небесный дар тоже возгордился и каждый раз, когда отец просил его что-нибудь сделать, отвечал:
— Нет, нет, не мешай мне думать! Я сейчас сочиняю очередную статью.
Проучившись у Чжао год с лишним, Небесный дар сделал немалые успехи в иероглифике и стал писать настолько красиво, что отец даже поручал ему изготавливать праздничные надписи в своих лавках. Приказчики лишь вытягивали вверх большой палец, а Небесный дар смущался и радовался.
Отец окончательно признал, что Чжао — хороший учитель, видел, что в комнате для занятий прибавляются книги, но при этом обнаружил, что из нее пропадают вещи. Например, со стола исчезли фарфоровая ваза и медная тушечница, а Небесный дар растирал тушь в обыкновенной тарелочке. Господин Ню спросил Тигра, что это значит, — тот ничего не смог ответить; спросил сына — тот усмехнулся и объяснил, что у учителя нет денег на книги и другие вещи, вот он и вынужден продавать кое-что.
— Почему же он не попросил денег у меня? — оторопел отец.
— Учитель говорит, что в комнате слишком много вещей, из-за них беспорядок.
— Но это же мои вещи! — Отец не выносил таких поступков, хотя не был жаден.
— А какая разница: попросить у тебя денег или продать что-нибудь?
Это было уже слишком. Небесный дар против своей воли топил учителя.
— Продавать вещи из моего дома?! — закричал отец.
— Но учитель считает, что необходимо кое-что продавать, чтобы не забывать о бедности. Бедность располагает к труду! — продолжал упорствовать Небесный дар. — Недавно я тоже продал свои кожаные туфли за полтора юаня и пригласил учителя в харчевню. Он был очень доволен.
— Ты мой сын или его? — помрачнел отец. Он мог стерпеть все что угодно, но это уже была прямая порча сына.
Небесный дар не нашелся с ответом. Он, конечно, знал о материнских и отцовских правилах, но поведение учителя было гораздо интереснее. Оно позволяло человеку притворяться бедным и в то же время не беднеть до такой степени, как родственники Цзи. Именно из-за этого он продал свои кожаные туфли. Раз учитель беден, Небесный дар должен подражать ему — тем более что эта бедность проявлялась очень забавно: Чжао мог продать тушечницу и купить книжку, а потом продать книжку и купить сигареты. Благодаря отцу и семье Цзи юноша узнал силу денег, а Чжао научил его сопротивляться этой силе, играть с ней. Деньги, конечно, — штука хорошая, но слишком спесивая, а учитель сбивал с них спесь и, обменяв книгу на сигареты, как бы плевал деньгам в лицо. Когда он был голоден, он продавал ватный халат; когда замерзал — крал уголь и согревался, — таких веселых способов у него было сколько угодно.