========== If you could only see the beast (Элайджа/Кэтрин/Клаус) ==========
Комментарий к If you could only see the beast (Элайджа/Кэтрин/Клаус)
Пэйринг: Клаус/Кэтрин/Элайджа
Образы: Братья Сальваторе -> братья Майклсоны; двойники – Элайджа и Кэтрин
Если бы только он мог увидеть зверя, что скрывался под кокетливой улыбкой и лукавым взглядом карих глаз. Если бы он только мог узнать, что за тьма течёт по её венам, вынуждая прикрывать в блаженстве глаза от пряного аромата крови, оставляющего сладость на языке и чувство лёгкого возбуждения, что приятной негой окутывает тело, заставляя сходить с ума и поддаваться раз за разом животному голоду без какого-либо намёка на сожаление. Но он не знал, и Кэтрин это принимала с довольной улыбкой, часто посматривая на него украдкой, вновь ожидая того мига, когда сможет вывести его из привычного состояния холодной отчуждённости. Такой, в какой он пребывал и сейчас, держа чуть потрёпанную книгу в руке и наслаждаясь чашкой утреннего чая, следуя извечной — скучной — традиции.
Кэтрин же, не находя в этом никакого удовольствия, в который раз осмотрела роскошное семейное поместье, думая почему задержалась именно здесь на столь долгое время и почему изменила своей привычке. Ведь ощущение домашнего тепла ей теперь всё равно не сыскать. Привыкла уже быть вечно в пути, стараясь сбежать от чувства ненужности и того факта, что никто и никогда не сможет её принять такой, какая она есть. Привыкла ведь всего добиваться всегда внушением, стараясь уверить себя, что так жить намного проще. И у неё выходило. Временами.
Вот только рядом с Элайджей Майклсоном ничего не получалось, даже ввести себя в заблуждение. Отчего-то в его обществе она ощущала дикую потребность сдержать жажду и в то же время, выпустить монстра наружу, чтобы скользнуть губами по пульсирующей венке на его шее, провести ногтями с силой по коже его груди, чтобы ладонью ощутить его биение сердца сквозь тёплую плоть, в которую так хотелось вцепиться изо всех сил клыками порой. Вместо этого же лишь улыбалась, умело соблазняя его и подводя к тому, чтобы раскрыть свою суть, не стирая ощущения и воспоминания внушением, как поступила лишь однажды. Стоило только ему увидеть то, что совсем не полагалось.
Заинтересованный взгляд его карих глаз она ловила всегда с мягкой усмешкой на губах, прекрасно осознавая, что он находит её привлекательной; что он влюблён в неё, вот только всё так же продолжает сохранять маску суровой вежливости, позволяя ей изредка дать трещину. И это забавляло, вызывало ещё больший интерес, к которому она относилась с присущей ей осторожностью, нутром ощущая, что не стоит подпускать этого мужчину слишком близко. Он способен её сделать уязвимой, а это она себе позволить не могла.
— Элайджа, — всё же обратилась к нему как всегда вольно Кэтрин, поставив аккуратно почти нетронутую чашку с ароматным чёрным чаем на фарфоровое блюдце, игриво вздёрнув при этом бровь и растянув губы в мягкой улыбке.
— Я вас слушаю, леди Пирс, — спокойно отозвался он, отложив книгу в сторону и обратив на неё вопросительный взгляд, невольно продолжая скользить по прелестному личику, подмечая тонкие аристократические черты, что были чуть заострёнными, выдавая её дикий нрав.
Её визит в их поместье и впрямь затянулся, и Элайджа понятия не имел, сколько же ещё это продлится и каковы правила этой игры, которая, кажется, и вовсе была лишена каких-либо условий и конца.
— Ох, я ведь просила вас называть меня по имени, — кокетливая улыбка коснулась её губ, и Кэтрин склонила голову чуть набок, поправляя миниатюрную шляпку в тон платья, вновь без какого-либо стеснения смотря ему пристально в глаза.
Снова игра. Снова часть какого-то великого замысла, который он ненавидел всем сердцем, попросту желая отбросить подальше всё притворство и уехать с ней повидать этот необъятный мир, оставив позади этот дом.
— Разумеется, — натянуто улыбнулся он, срываясь на нервный вздох, который не укрылся от её чувствительного слуха.
С ним была куда сложнее, чем с другими мужчинами, которых она обычно очаровывала с осторожностью, боясь нарваться на охотника или человека, принимающего вербену и верящего в древние легенды, рассказанные кем-то из старших. И всё же, это подогревало интерес. Ей нравилось играть с этим чувством, подталкивая его вновь сдаться ей, чтобы ощутить снова вкус его губ, отдающий этим самым горьким чёрным чаем, что он так любил пить по утрам.
— Вам не скучно? — поинтересовалась она, чуть наклонившись к нему ближе, позволяя ему скользнуть невольно взглядом по вырезу её платья, что обнажало хрупкие плечи и острые ключицы.
И он скользнул, невольно задержав дыхание, но чересчур быстро вернул себе прежнее самообладание, мыслями возвращаясь к её вопросу.
— Скучно? — переспросил недоуменно Элайджа, совсем не понимая, к чему вообще понадобилась эта игра, и почему он продолжает покорно принимать в ней участие, идя раз за разом на поводу у Катерины.
— Книга способна разве заменить человека? — коротко усмехнулась она, едва подавив игривый смешок, — Ну же, Элайджа, не будь таким занудой.
В его взгляде мелькнуло удивление короткой вспышкой, когда она резко отбросила все правила приличия, вновь произнеся его имя со свойственной ей капризностью в мягком и тягучем голосе, что умело окутывал и проникал под кожу, вынуждая его порой проклинать тот день, когда его сердце полюбило столь своенравную женщину. От этого одни лишь беды. Но противиться этим чувствам было уже невозможно.
— Ты так старательно избегаешь меня, будто чумы, — она недовольно скривилась на миг, вызывая у него непроизвольной улыбку, — Разве моё общество тебе так неприятно?
— Избегать вас, леди Кэтрин, благоразумно, — выдержав паузу, произнёс он с ощутимым напряжением в голосе, резко отводя от неё взгляд, едва заслышав приближающиеся к веранде тяжелые мужские шаги.
И слух его не подвёл, ведь спустя пару секунд показался его брат, одарив присутствующих лёгкой улыбкой, прежде чем с безукоризненной вежливостью произнести:
— Доброе утро.
— Полагаю, это и есть причина благоразумия? — поинтересовалась спокойно Кэтрин, проигнорировав начисто появление его младшего брата, который всего лишь пару часов назад скользил губами по её телу, властно притягивая её к себе раз за разом.
Элайджа лишь согласно кивнул ей, проследив взглядом за Никлаусом, который прошёл неторопливо к столу и сел рядом с ней, вызывая у неё этим жестом лишь короткую и самодовольную усмешку.
— Чем думаете заняться, мисс Пирс? — поинтересовался вдруг он, — Что-то последнее время вы совсем не покидаете поместье. Вы находите наше общество таким занимательным? — хищная улыбка коснулась губ Клауса, и он скользнул по её телу более откровенным взглядом, прекрасно зная о чувствах брата; зная и о том, что тот наслышан об их с Кэтрин связи, отзывающейся её громкими стонами по ночам.
Вот только Клаус знал и то, что брат не сможет вмешаться. Не сможет шагнуть дальше, оставаясь всё тем же джентльменом, который позволяет себе даже с такой, как Кэтрин, лишь поцелуи и недолгие беседы наедине. Попросту не хочет повторения давней истории ведь.
— Возможно, стоит съездить в город, — чуть поразмыслив, произнесла Кэтрин, — Элайджа, вы составите мне компанию?
Не могла не заметить, как Клаус скривился в ответ на это предложение, в то время как Элайджа скользнул по нему напряженным взглядом, вновь подавляя свои чувства ради него. Знал ведь, что ничего особого она не испытывает к Клаусу. Всё чего она жаждала — его внимания и острое наслаждение от того, какой у него дикий нрав. И этот самый нрав она любила подавлять, находя и впрямь забавным контроль над таким мужчиной.
— Элайджа, брат мой, у тебя ведь были другие дела, не правда ли? — вновь едко усмехнувшись, Клаус выжидающе взглянул на него, давая этим понять, что не стоит совершать столь опрометчивых поступков.
— Оставлю вас одних, — выдержав вновь напряжённую паузу, Элайджа вышел из-за стола, небрежно бросив белую тканевую салфетку на деревянную поверхность, совсем не находя нужным начинать очередной спор, что не закончится ничем хорошим, а принесёт с собой лишь ещё больше проблем и боли.
Кэтрин же заметно нахмурилась и поспешила подняться на ноги, вот только ощутила железную хватку на своём запястье, с которой Клаус её пытался удержать на месте, так яростно желая владеть ею единолично. Совсем не мог смириться с задетым самолюбием. Вот только он выбрал не совсем верное время для своей никчёмной ревности, которая уже начинала вызывать у неё чувство лёгкой скуки.
— Убери руку, — раздраженно прошипела Кэтрин, с лёгкостью высвобождаясь, прежде чем склониться к нему ближе, заглядывая уже по привычке в глаза, чтобы внушить ему в очередной раз за время её визита, — Не вмешивайся.
Довольно улыбнувшись, она поспешила догнать Элайджу, которому, в отличие от его брата, внушала лишь раз, когда он застал их с Никлаусом в постели, ровно в момент властвования её голода над ней, что отзывался привкусом его крови во рту и пугающей сеточкой вен у глаз. И отчего-то ей не хотелось, чтобы он помнил, каким монстром она может быть. Чувствовала к нему совсем непонятную, почти навязчивую, тягу. И порой у неё мелькала мысль, что, быть может, именно он тот мужчина, что способен её полюбить по-настоящему, вопреки всему. Будто бы сама судьба подтолкнула её к нему, нашёптывая ей оставаться здесь подольше. И она подчинялась, стараясь побороть ощущение неприкаянности.
— Элайджа… — позвала его Кэтрин, видя лишь его напряжённую спину в этот миг, ощущая исходящий от него волнами гнев, что вызывал дикий восторг, ведь именно таким он нравился ей больше всего; именно в такие моменты он был настоящим.
Резко обернувшись в её сторону, Элайджа поспешно сократил между ними расстояние, вызывая у неё удивлённый возглас, когда с силой притянул её к себе ближе, несдержанно касаясь её губ требовательным поцелуем. И этот поцелуй был далёк от тех робких и неуверенных касаний, что он позволял себе прежде. Этот поцелуй вынуждал её крепче цепляться за него, притягивать к себе ближе и зарываться пальцами в его короткие волосы на затылке. И она позволяла ему руководить; позволяла себе на миг забыть о контроле и об игре, которую вела постоянно, придумывая собственные правила на ходу, говоря остальным, что их вовсе не существует.
— Я буду любить тебя вечность, — прошептал вдруг он, прежде чем скользнуть губами на кожу её шеи, покрывая её пылкими поцелуями-укусами, вызвавшими её довольный стон.
— Вечность — так долго, — чуть ли не промурлыкала от блаженства она, срываясь на тихий смешок.
— Не достаточно, — прошептал хрипло Элайджа тут же в ответ, на миг зажмурившись, силясь обуздать свои чувства, что разрывали на части и вынуждали его выдержку трещать позорно по швам. — Я так хочу, чтобы ты была только моей.
Вот она, характерная чёрта Майклсонов. Вечно желают быть единственными. Вечно желают подчинить себе. Вот только проблема была в том, что она хотела их обоих. Так было проще. Так она не станет уязвимой.
— Твой брат хочет того же, — звонко рассмеялась она, сорвавшись на очередной стон, стоило ему только скользнуть языком по чувствительной точке на шее, послав мурашки по телу и жажду вкусить его кровь прямо сейчас.
Она уже ощущала режущую боль в дёснах, мечтая ощутить, какова на вкус его кровь. Похожа ли она на кровь его брата или куда более сладкая? Вот только верна была своему желанию сделать это без внушения, потому и настойчиво коснулась его плеч ладонями, чуть отталкивая от себя и вынуждая его отступить на несколько шагов назад.
— Так мы поедем в город? — капризно протянула Кэтрин, всё ещё тяжело дыша и сверкая бесстыжим блеском в карих глаз, что он сумел разглядеть без труда.