единственными, кто знал историю рождения Аламнэй из ствола сикоморы!
— С чего это ты ты взяла? — осторожно, стараясь сдерживать волнение,
спросил он.
— Соик сказала.
Соик — вот значит как... Надо будет не забыть сказать Иштану насчет
Соик... Может, она и милая девушка, но было бы лучше, чтоб она пореже
появлялась в комнате его дочери, и еще реже говорила о том, чего девочке
не следовало бы знать.
— Соик все выдумала! — твердым голосом ответил Кравой. — Ты — моя
дочь, и дочь своей матери — старшей веллары Рас-Сильвана. При чем
здесь какое-то дерево?
— Вот и я у нее то же самое спросила, — вздохнула Аламнэй.
— И что же она ответила?
— Она ответила, что и сама не знает…
— Что ж, я так и думал! Она просто выдумала все это — предлагаю забыть
эту историю. Согласна со мной?
Эльфина подняла лицо и, заулыбавшись, закивала, потом улеглась боком
на колени Кравою и затихла, точно пригревшийся зверек.
— Пап…
— Что?
— Почеши мне спинку.
Кравой улыбнулся, положил руку на хрупкую, с тоненьким выпирающим
позвоночником спину эльфины.
— Здесь?..
— Угу…
Почувствовав ласку, малышка блаженно зажмурилась и устроилась
поудобнее у него на коленях. Однако ее спокойствия хватило лишь на
пару минут. Когда они прошли, она шевельнула головой, точно
проснувшаяся птичка.
— Пап!
— Ну что?
— Расскажи мне о маме...
Рука Кравоя, почесывающая спину девочки, замерла.
— О маме?..
— Да, о маме! Где она?
Солнечный эльф тихо вздохнул, тщетно пытаясь скрыть от дочери свою
грусть.
— В мире-без-времени, мое перышко...
— Она умерла, да?
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы выдавить из себя ответ — он
чувствовал, как что-то вдруг больно дернулось в самой глубине его тела.
— Да...
— А почему она умерла?
— Потому что она так решила.