Каждый раз, когда моя дочь снимает мою боль, я даю ей больше любви и радости. Мы должны боготворить наших детей — они способны привести нас к Богу. Они — самые лучшие гуру, которые только возможны в мире. Они с нами 24 часа в день — служат нам, любят нас, учат нас. Они просят только одного: чтобы у нас достало мудрости понять то, что они хотят нам передать. Они охотно берут на себя нашу боль. Это их работа — приносить нам свободу. Если им не удается сделать это, они становятся нами.
Если им не удается принести нам освобождение, они становятся нами!
Какое наказание! Они становятся нами, и, без самосовершенствования и духовного очищения, они остаются нами до тех пор, пока у них не родятся свои дети. Только тогда у них появляется возможность снова стать свободными.
Если вам не удалось сделать свободными своих родителей, вы становитесь ими. Не в точности, но, я уверен, вас иногда шокировало собственное поведение, когда вам казалось, что ваши поступки до такой степени напоминают их поступки, будто вы — робот, выпущенный на той же самой фабрике.
Я чувствую, что защитить божественную природу моей дочери, данную ей от рождения, — моя обязанность.
Защитить божественную сущность своих учеников — обязанность учителей.
Защитить божественную сущность детей — обязанность каждого гражданина.
Если говорить о церкви, то понятие рая всегда казалось мне скучным, но жить в мире свободных детей, которые счастливы, веселы и могут заниматься творчеством, — это для меня и означает рай на земле.
Это только одна сторона воспитания детей. Детям нравится учеба. Им нравится, когда их учат. Дети нуждаются в том, чтобы их учили. Они не только наше счастье, но и наша обязанность. Их легко запрограммировать. Программам их научить легче, чем научить их мудрости. Если мы сможем направлять процесс обучения, не разрушая его, они вырастут мудрыми.
То, что я наблюдаю иногда у своей дочери, порой трудно понять. У школьных учителей таких трудностей во много раз больше. Если рядом с моей дочерью присутствует еще один взрослый или ребенок и она начинает огорчаться, это означает, что она отражает состояние любого из нас. Это может быть очень сложно. Один-единственный ребенок, который пришел в школу огорченным размолвкой с родителями, может привести в огорчение целый класс. Это происходит из-за того, что здоровые пытаются излечить его. Дети своей любовью пытаются исцелить родителей. Средние школы могут через детей исцелить весь мир, если учителя сумеют остаться сознательными и свободными. Часто кажется, что это невозможно. Но мы должны продолжать над этим работать. Мы должны чаще общаться с родителями. Родителям нужно даже больше любви, чем детям. Большинство родителей слишком много значат для своих детей. Для защиты учителей, так же как и для защиты детей, большую роль играет общество.
На энергетическом уровне группы людей подобны ядерным реакторам. Один человек с сильными эмоциями может начать «цепную реакцию», которая охватит всю группу. Один ребенок или учитель может неосознанно управлять классом на эмоциональном уровне — либо позитивно, либо негативно. Эту силу можно использовать для того, чтобы создать спокойствие, прекрасную атмосферу для учебы, любви и творчества. Или же эта энергия может быть деструктивной. Расстроенный ребенок или учитель может расстроить и создать помехи для всего класса.
Ничего нового я не сказал. Это случается каждый день. Вопрос в том, какой путь для работы с энергией наиболее эффективен. По моему опыту, лучше всего работают методы, когда существование энергии обсуждается, вербализуется как можно точнее. Постарайтесь рассказать все словами. Говорите о ней, с перерывами на Двадцать Связных Вдохов и Выдохов, пока все не излечатся. С каждым новым классом это занимает определенное время, но, когда вы научитесь, процесс будет происходить достаточно быстро.
Когда я в колледже изучал педагогику, это называлось мотивацией студентов, предшествующей выполнению учебного плана.
«Физическое бессмертие согласно пятилетнему Натану» (рассказано его матерью)
«Недавно у меня произошло событие, которым мне хотелось бы с вами поделиться. Но сперва — немного предыстории.
Мы живем через дорогу от кладбища и каждый день видим могильные камни. Поэтому, я думаю, Натан стал задавать вопросы о смерти раньше, чем большинство детей. В прошлом году, когда ему было четыре года, напротив нашего сада рядом с дорогой проходили похороны. Натан посмотрел на работу могильщиков, и мы поговорили о «дяденьке, которого закопали в ямку».
Я не помню, чтобы в тот момент он был расстроен, но несколько дней спустя мы, гуляя, подошли к большим елям, у которых лежали гробы, и он спросил меня, для чего они. Когда мы поговорили, он погрустнел, задал несколько вопросов и прорыдал почти час. Он сказал, что хочет, чтобы все мы умерли в один день и чтобы нас похоронили вместе с нашими собаками, домом, машиной и садом. Я сказала, что все мы умрем, но это будет потом, когда мы будем готовы.
После этого любой разговор о какой-нибудь родственнице, с которой он еще не встречался, вызывал вопрос: «Она еще живая?» — и его глаза наполнялись слезами. В то лето у нас умерло несколько золотых рыбок, а в окрестностях умерло несколько певчих птичек, и Натан оплакивал их смерть. Похороны были для него очень печальным событием. (Он настоял, чтобы их похоронили.)
С месяц назад, когда мы с Натаном сидели в песочнице и хоронили машинки, я, помнится, сказала: «Знаешь что, Натан? Ханс говорит, что нам не нужно умирать, если мы не хотим». «Правда? — переспросил он, со смешной недоверчивой улыбкой. — Нам не нужно умирать, если мы не хотим? Глупость». «Нет, — сказала я. — Если захотим, мы можем жить вечно». «Да? Хорошо!» — кажется, сказал тогда он».
Из рассказа матери Натана своему инструктору по дыханию
Отец Натана, март 1985
«Наш пятилетний сын Натан подошел ко мне месяц назад, когда я работал, и сказал мне: «Папа, а давай целый день ничего не будем есть». Вот так ни с того ни с сего! Несколько опешив, я ответил: «То есть ты предлагаешь утром встать и…» «И не завтракать, — закончил он за меня. — А потом не обедать, а потом не ужинать и потом просто лечь спать!»
Эта мысль и эта концепция, без сомнения, сформировались у Натана в уме (или в Духе). Нам с женой в то время идея самосовершенствования была еще мало знакома (к тому времени Джери прошла девять ежедневных занятий, а я — четыре), и всего за несколько дней до этого я вернулся с трехдневного семинара у Леонарда, где больше узнал о духовном очищении. Но я точно знаю, что о голодании я ему в последнее время не говорил. Ни я, ни Джери никогда раньше не занимались очистительным голоданием. Натан — мальчик, который любит поесть, так что он преподнес нам большой сюрприз.
— Хорошо, Натан, если хочешь, мы все в эту пятницу ничего есть не будем. Будем только пить фруктовый сок.
— Хорошо, — сказал Натан радостно и решительно.
В следующую пятницу мы так и поступили. В конце дня я спросил Натана, что он об этом думает.
— Давайте каждую пятницу ничего не есть, — сказал он.
Является ли этот ребенок духовным лидером нашей семьи? Возможно. Несколько дней спустя он сказал нам: «Давайте пойдем к Хансу домой петь!» (Ханс Делизер — это наш преподаватель дыхания, и каждую среду вечером он приглашает к себе в дом петь ОМ НАМАХА ШИВАЙЯ. Джери ходила туда один раз и немного нам рассказывала.) Мы пошли. Натан тоже принимал участие — играл на трещотке и тихо повторял слова ОМ НАМАХА ШИВАЙЯ, когда все их пели. На следующий день он объявил: «Давайте будем ходить петь каждую среду!» Так что духовно» очищение в нашей семье проходит успешно!
Прошло четыре недели — четыре дня голодания и' четыре вечера песнопений. Мы всегда оставляем за Натаном выбор: голодать или нет. Однажды в день голодания к нам в гости пришла его маленькая подружка и захотела есть. Мы угостили ее, и Натан, по привычке, сказал, что он тоже чего-нибудь хочет. Я мягко ответил ему, что буду рад дать ему чего-нибудь съесть, но тогда это будет означать, что он прервет голодание, и он сказал: «Ой нет, не хочу».
Голодать или нет — это всегда его собственное решение, и под его руководством мы все будем голодать раз в неделю — и петь ОМ НАМАХА ШИВАЙЯ».
Дэвид Халс-Стивенс
915 Е.Hill Rd., Willits, Са 95490
Большинство людей не верят в травму рождения. Это и не нужно. Чтобы научиться дышать, не нужно понимать дыхание или понимать, почему вы не умеете правильно дышать.
Большинство людей не верит в родовую травму, но большинство людей также не помнят и своего рождения. Почему?
Вы помните свой первый вдох? Где вы рождались? Кто там был? Помните схватки? Помните, как вы были в утробе? Как выходили из нее? И так далее, и так далее…
Есть одна простая причина.
Вы Вы боитесь этих воспоминаний, потому что они были неприятны. Я сказал «были». Это парадокс.
Если ваше рождение было страшным, болезненным или неприятным, вы думаете, что воспоминания будут столь же неприятными.
Но откуда вы знаете? Может быть, вспоминание вашего рождения будет просто интересным — удивительно интересным!
Схватки и роды пугают почти всех. Но это Не нужно бояться того, что уже произошло.
Многие симптомы синдрома гипервентиляции есть психофизические воспоминания о рождении, они вызваны страхом перед этими воспоминаниями. Ощущения подрагивания и вибрации — психофизиологическое выражение страха, даже если ваш рассудок считает, что эти ощущения приятны. Тетания — это воспоминания о положениях, которые вы занимали в матке, эти воспоминания заперты в вашем теле до тех пор, пока вы их боитесь. Этот страх, находящийся в теле, может вызвать артрит и другие заболевания, если от него не избавиться. За продолжительное время наши застарелые страхи, которые мы держим в подавленном состоянии, могут серьезно усложниться.
Печаль может быть вызвана воспоминанием о разрыве физической связи с матерью.
Сильное давление в желудке может быть вызвано воспоминанием о перерезании пуповины. Тошнота, помутнение сознания, головные боли, головокружение, затрудненное дыхание и другие симптомы — все они проистекают из воспоминания о перерезании пуповины.
Удушье, сухость во рту, возможно, связаны с тем, что после рождения ваш рот впервые оказался пустым.