— Эта война приведет ко множеству смертей и причинит невыносимые страдания. И в стране будет царить хаос.
— Ты не одобряешь решения Быка?
— У него не было выбора. И отступать ему некуда.
— Кто-нибудь из твоих посланниц, летавших на Север, вернулся?
— Они принесли плохие новости, Нармер, настолько плохие, что я не стала сообщать их Быку. Зачем расстраивать его еще больше? Ты готов услышать правду?
— Я предпочитаю правду сомнениям.
— Возможно, это не лучший выбор, юноша. Иногда безопаснее пребывать в тумане, особенно в таком, как тот, что недавно рассеялся над святилищем Нейт, сделав его доступным для завоевателей-ливийцев.
У Нармера сжалось сердце.
— Твоя посланница видела… Она видела жрицу?
— Жрица исчезла.
— Твои мысли пронзают пространство, Аистиха! Нейт… Она умерла?
Глава клана посмотрела на затянувшееся тучами небо.
— Лучше бы она умерла…
Пити, правую руку верховного военачальника, распирало от злости: его соперник, чернокожий великан Икеш, выполнил задание своего господина, усилив тем самым свое влияние на последнего. Держался он теперь еще более высокомерно. Приведя в лагерь Уаша ту самую жрицу, он доказал, что способен на многое. Его авторитет у солдат возрос многократно.
Причесывая Уаша, который готовился ко встрече со своей пленницей, Нити предпринял попытку укрепить свои позиции.
— Храбрость Икеша не может не восхищать, — медовым голосом начал он. — Однако она может увлечь его на опасный путь…
— Что ты имеешь в виду?
— Успех опьянил его, он окружил себя льстецами, которые тешат его самолюбие. С одной стороны, он чужестранец; с другой — будет ли он мириться с тем, что вы и только вы командуете этой армией? Умоляю вас, будьте бдительны, мой господин!
— Не тревожься, мой верный слуга.
Чисто выбритый, в новом светло-коричневом одеянии, Уаш вышел из своей палатки. Для него принесли грубо обтесанный пень, очевидно, служащий ему в качестве трона.
Между двумя шеренгами солдат, высоко подняв голову, к нему шел Икеш. За чернокожим великаном следовала Нейт, чья красота и грация обескураживали ливийцев.
Нубиец поклонился.
— Ваше задание, мой господин, я выполнил. Вот ваш враг.
Красота молодой жрицы произвела впечатление и на верховного военачальника.
Величественная осанка, тонкие черты лица, умный взгляд, несомненная твердость характера, отсутствие страха… Да, она была опасным противником.
— Я — Уаш, верховный военачальник ливийцев, и я пришел, чтобы покорить северные земли Дельты. Как тебя зовут?
— Нейт.
Она с достоинством смотрела на своего поработителя, в ее прекрасных зеленых глазах не было и тени страха.
Пити пригрозил ей кожаной плеткой, какой ливийцы обычно наказывают своих рабов.
— Мой господин, желаете ли вы, чтобы я преподнес этой женщине урок повиновения?
— Позже. С тобой хорошо обращались, Нейт?
— Всех моих охранников убили, святилище богини осквернено, но ко мне никто даже не прикоснулся.
Пити предпочел бы, чтобы нубиец воспользовался беззащитностью своей пленницы. Подобное своеволие навлекло бы на его голову гнев вождя.
— Какой богине ты служишь?
— Нейт, богине-созидательнице. Семь ее слов порождают мир, она является хранительницей тайны жизни.
— Несмотря на то что ты носишь ее имя, она позволила моим людям обнаружить тебя.
— Ее стрелы пронзают мрак, и ты все равно получишь по заслугам.
Пити снова вышел из себя:
— Она много себе позволяет и должна быть покарана!
— Успокойся, друг мой. Эта молодая женщина еще не понимает, что ей грозит. Как только она это поймет, сразу станет послушной.
В этом миролюбивом сладком голосе было больше угрозы, чем в крике ярости. Нейт не сомневалась, что перед смертью ее ждут унижения и пытки.
— Мне нет дела до твоей богини, — продолжал Уаш. — Я хочу знать, насколько сильно твое колдовство.
— Я не колдунья, я простая жрица.
— Это неправда, мой господин! — возразил Икеш. — Она заколдовала двух крокодилов, и те сожрали парочку моих солдат и убежали.