— Вот и хорошо, что в принципе ясно. Пойдёте с двумя взводами резервной заставы. Ориентировочный маршрут — к колодцам Шор-Кую, Ак-кая, Менгерли. — Генерал провёл по карте указкой там, где Андрей видел лишь бледно-жёлтую окраску, обозначающую пески. — Вспомогательный отряд попытается пробиться по этому маршруту на машинах, чтобы создать вам базу в Каракумах. Связь — по радио и голубями. Остальные детали сообщат вам после совещания полковник Артамонов и старший лейтенант Кайманов.
Ошарашенный Андрей сел на место. Задал ему трёпку генерал. Поразмыслив, не мог не согласиться: всё логично, всё правильно. Фронтовик? Рвёшься в бой? Воюй! Не боишься трудностей? Очень хорошо! Тебе и карты в руки. Найди и разгроми банду, за которой неделю гоняется со взводом пограничников капитан Рыжаков.
Кайманов тронул его за рукав, негромко сказал:
— Мы советовались с полковником. План этой операции утверждён. Есть кое-какая задумка…
— Прошу извинить, Аким Спиридонович, что прервал вас, — обратился генерал к полковнику Артамонову. — Доложите, пожалуйста, совещанию о подготовке к операции вашего участка границы. Кстати, товарищи, разработка плана действий по снятию погранпоста без кровопролития поручается также полковнику Артамонову. Прошу вас…
Полковник откашлялся, разгладил усы.
— На участке Дауганской комендатуры, — начал Артамонов, — задержан перебежчик по имени Клычхан. Надо отметить, сам вышел к нашему наряду. Клычхан показал, что несколько групп рабочих из числа местных дехкан провели скальные работы по минированию дорог и мостов. Фугасы заложены вот здесь, в районе арочного моста, и в самой узкой теснине Даш-Арасы. Показания Клычхана подтверждаются сведениями, полученными из других источников, в основном от задержанных ранее контрабандистов и забрасываемых к нам немецко-фашистских агентов. Обезвредить минированные участки совместно с подразделением саперов, используя в качестве проводника Клычхана, поручается в день перехода на сопредельную сторону заместителю коменданта Даугана старшему лейтенанту Кайманову. Он же возглавит комсомольскую ударную роту прорыва в момент перехода. За проведение операции по обеспечению перехода наших войск на сопредельную территорию отвечает комендант Даугана капитан Ястребилов.
Полковник Артамонов детально доложил о готовности каждой заставы своего отряда, состоянии дорог, наличии колодцев и родников на пути предполагаемого броска наших войск, охране их, численности и вооружении гарнизона в закордонном городке и на погранпостах соседей.
Андрей понял: всё уже на полном ходу, подготовка началась не сегодня. При таких обстоятельствах он не мог, не имел права настаивать на своём решении вернуться на фронт. Здесь тоже началась война, а это в корне меняло дело.
— Было бы наивным предполагать, — обращаясь ко всему залу, сказал генерал Емельянов, — что с переходом наших войск на территорию Ирана агенты гитлеровской разведки сдадут свои позиции и сложат руки. Борьба с фашистской агентурой и созданными ею организациями отнюдь не закончится, она только примет другие формы. По нашим сведениям, Гаммота и Мейер, Бор и Калингер, Траппе и Вольф получили указание готовить восстания ряда племён, создавать террористические группы из белогвардейских эмигрантов, армянских дашнаков, азербайджанских мусаватистов. Банды эти уйдут в подполье, будут стараться использовать малейшую нашу оплошность, чтобы нанести внезапный удар. По этому поводу слово имеет бригадный комиссар Ермолин Дмитрий Васильевич.
Невысокий и плотный, под стать генералу, комиссар, с полным лицом и расчесанными на прямой пробор волосами, обвел спокойным взглядом зал, неторопливо поправил очки.
— Я хочу обратить ваше внимание, товарищи, — сказал он негромким голосом, — на роль политсостава в предстоящей операции. Для нас особенно важно, чтобы каждый командир, каждый рядовой красноармеец, как сказал начальник войск, был политическим представителем своей страны. Мы должны ежедневно и ежечасно разъяснять населению за кордоном, что военная акция по вводу войск на территорию Ирана — временная мера, вызванная лишь крайней необходимостью. Эта мера никоим образом не направлена против иранского народа. Вы должны объяснять, что Советское правительство не имеет никаких претензий в отношении территории и государственной независимости Ирана. Как только опасность будет ликвидирована, мы немедленно выведем свои войска…
— Таким образом, товарищи, — сказал комиссар, — каждый пограничник у нас независимо от звания — полпред. Поэтому особенно сейчас нам нужны образованные люди, тем более с боевым опытом.
«И этот камешек в мой огород», — подумал Андрей.
— Фашизм наступает на Советский Союз отовсюду, — продолжал Ермолин. — И если перед нами поставлена задача бороться с ним здесь, а не на западе, это значит, что наш участок не менее важен, чем Западный фронт. Один квалифицированный разведчик подчас стоит целой дивизии. Могу вас заверить, что на нашем участке фронта квалифицированных гитлеровских разведчиков предостаточно…
Совещание продолжалось допоздна, сверялись карты, уточнялись маршруты. Слово брали армейские командиры, докладывали о готовности своих подразделений. До начала операции оставались действительно считанные дни, а сделать предстояло ещё многое.
Андрей должен был до утра изучить план, как провести рейд в Каракумы, каким образом схватить банду Аббаса-Кули, о которой за короткое время был уже достаточно наслышан.
Наконец всё было оговорено. Генералы, отужинав в столовой комендатуры, выехали к границе в сопровождении старших командиров, за исключением полковника Артамонова, который должен был обеспечить выход отряда Самохииа в пески — непосредственно к линии границы.
После совещания к Самохину подошли старший лейтенант Кайманов и капитан Ястребилов.
— Всё прошло хорошо, просто отлично, — потирая руки, проговорил Авенир Аркадьевич. — На этот раз комендатура и наш начальствующий состав представлены в лучшем виде.
— Должен вас огорчить, товарищ капитан. Прошу извинить, что перебиваю, — сказал Кайманов. — Только что мне доложили: не явился на боевой расчёт назначенный ко мне коноводом новобранец Оразгельдыев.
— Но может быть, где-нибудь в ауле?.. Может, просто спит?..
— Я звонил на заставы, в бригады содействия. Выяснил: чабаны видели в песках какого-то пограничника с винтовкой на военном коне. Ехал по дороге в Ташауз…
…Известие о побеге Оразгельдыева напомнило Якову то утро, когда границу нарушил Клычхан, сам вышел к наряду, попросил проводить его в комендатуру. О чем они говорили с Оразгельдыевым? Никто не может сказать. Белоусов был старшим наряда, но по-туркменски он не понимает. Белоусов сказал, что Клыхчан произнёс всего несколько фраз, на которые новобранец коротко ответил. Но этого вполне достаточно, чтобы получить задание и согласиться выполнить его. Что испугало Оразгельдыева, когда Клычхана привели на допрос? Почему именно в день приезда начальника войск сбежал Оразгельдыев? Куда он сбежал? К кому? Если к Аббасу-Кули, о чём он может рассказать? Что он знает?.. Конечно, достаточно и того, что сообщит о приезде генерала на Дауган да ещё со всем старшим начсоставом, представителями других родов войск.
Кайманов отдал приказ Дзюбе выделить наряд пограничников в погоню за дезертиром, звонил в аул Чули руководителю бригады содействия следопыту Амангельды, попросил его направить в пески к Ташаузской дороге под видом чабанов несколько дружинников. В этом был определённый риск для пограничников и для людей Амангельды: бандиты не сидят на месте, рыщут по пустыне. У них тоже есть разведка. А что сделают с бандгруппой пограннаряд или несколько чабанов? Как бы ни маскировались переодетые пограничники, какими бы чабанами ни выглядели дружинники, догадаться, зачем они оказались в песках, нетрудно…
Проинструктировал Яков и председателя поссовета Даугана. В это время Самохин по его совету вызвал старшину Галиева.
— Товарищ старший политрук, — доложил тот. — Отряд полностью сформирован. К выходу готовы. Оружие, снаряжение, боекомплект, НЗ проверены. Переводчиком с нами поедет Сулейманов…
— Ну что ж, поскольку всё готово, приступим, старшина, — сказал Самохин. — Сейчас, пока ещё светло и до вечера есть время, посадите всех, кто едет в поход, на две машины, выезжайте с пилами и топорами в горы к границе. Постарайтесь сделать так, чтобы видело вас побольше народу. Ночью переместитесь скрыто в условленный квадрат, подальше от населённых пунктов. Туда же двое коноводов приведут лошадей и верблюдов. Приедем и мы со старшим лейтенантом Каймановым. Ни одна душа не должна знать, что идём в пески.
Через несколько минут со двора комендатуры выехали два грузовика, в кузовах которых с пилами, топорами и веревками в руках тесными рядами сидели пограничники. Громкая песня разносилась на всю округу. Пели «Дальневосточную»:
Слова эти относились ещё к тому времени, когда главными событиями, за которыми следила вся страна, были события у озера Хасан и на Халхии-Голе. Сейчас же масштаб дальневосточных сражений не шел ни в какое сравнение с тем, что происходило на западе. Но от хасанских событий остался немалый опыт, осталась и песня…
Андрей подумал, что пограничники, которые пели её, наверняка догадывались, что пилы и топоры всего лишь маскировка: снарядился отряд и запасся боеприпасами не для заготовки дров. Многие впервые выезжали на боевую операцию, для таких это была фронтовая песня, наверное, потому и пели ее так громко и с таким чувством…
— Ну что ж, Андрей Петрович, — сказал Кайманов. — Пора нам с тобой к старухе Сюргуль, уговаривать Хейдара идти проводником…
Старая курдянка встретила обоих военных начальников у ограды своего приусадебного участка и так быстро заговорила, размахивая руками, что Кайманов едва выбрал минуту для приветствия:
— Салям, баджи! Скажи лучше, где Хейдар? Передала ты ему, что я тебе говорил?
— Ай, Ёшка, болды, правильно говоришь. А Хейдар здесь, пришёл. В моей хонье сидит, тебя ждёт. Куда денется…
Хейдар, услышав свое имя, вышел им навстречу. В выпуклых глазах угрюмая настороженность. Кайманов сказал приветливо:
— Салям алейкум, яш-улы, спасибо, что пришёл.
Хейдар в знак особого расположения подал сразу обе руки.
— Тебе, наверное, сообщила наша уважаемая Сюргуль, — сказал Яков, — зачем тебя пригласили?
Старик отозвался не сразу:
— Что может сказать старая женщина? Она всё перепутает. Хватит с нее и того, что меня нашла. Вы просили — я пришёл. Что хотят от меня начальники комендатуры?
— То, что ты делаешь всю жизнь, яш-улы, — отозвался Яков. — Сам видишь, на заставах совсем молодые люди, новобранцы. Есть пожилые, но из других мест. Мало кто умеет обращаться с верблюдами. А впереди зима, надо рубить арчу, заготавливать дрова, вязанками спускать с гор на верблюдах.
Хейдар выдал себя. Глаза его оживленно блеснули, выражение томительного ожидания в них исчезло, едва заметный вздох облегчения вырвался из груди. Только один аллах знает, какого допроса он ждал, а тут как все просто! Заготавливать дрова, вязанками спускать их в долину. И всё это — в погранзоне, под охраной солдат, не нюхавших пороха, совсем молодых. Может быть, удастся выбрать момент и через границу махнуть?
Самохин и Яков делали вид, что им невдомек, о чем может думать старый Хейдар. Тот, видимо, решил соглашаться не сразу, набить себе цену, ни в коем случае не показывать охватившую его радость.